Но они всё равно ждали, ждали, ждали ребёнка. В Александре вообще осознание Настиного диагноза не приживалось: «Детей не будет?! Чушь!» Уверен был, что будут. К нему вместе с белой глиной из заросшей мать-и-мачехой низины пришла такая светлая сила жизни, что теперь от него самого она исходила. То, что руки мастеровитыми становились прялки там, самовары до ума доводил одно дело. Главное, жалость большая и любовь ко всему живому душу его заполнили. И живое тянулось к нему, как к источнику. Если яблоня молодая у кого-нибудь не росла, или лоза виноградная капризничала, он только ладонью к стволику прикасался, здоровался, и растение словно просыпалось новые ветви шли в рост, покрывались листвой.
Даже собачке своей, Жуле, помог Александр остаться жить на свете. Угадал же оказаться именно в тот момент и у тех соседей, у которых собачонка щенилась. Одного щенка родила, а потом что-то у неё внутри неправильное случилось перевернулось ли, перехлестнулось. Никого она больше не родила. Скулила, скулила и умерла. Успевший родиться щенок пищал, беспомощно елозил лапками, тыкался слепой мордашкой в мёртвую мать.
Надо выбросить всё в яму за огородом, решили хозяева.
Погодите-ка, остановил их Александр, возьму щенёнка. У нас кошка котят кормит. Примет, так будет жить.
Пёстрая кошка Муха приняла щенка, выкормила. Но если бы Александр не подхватил вовремя осиротевший живой комочек и не принёс его к кошкиному молоку, то и не было бы сейчас во дворе чёрной собачки Жули. А так вот она, виляет всем хвостиком под присмотром бдительного Гусика.
В то лето, когда Степан Барсуков пришёл за инкубатором, Игонины забирали из детского дома девочку. До этого документы оформляли почти год. А увидели, угадали сердцем темноволосую, тихую шестилетнюю Аню среди остальных ребятишек сразу, в первый же приезд, когда привезли с собой большую коробку глиняных ярко раскрашенных свистулек и фигурок. Аня не играла и мало общалась с другими детьми и почти всё время смотрела в окно. Смотрела не по-детски пристально и очень грустно.
До нас она последний год с бабушкой жила, рассказывала директор детдома. Отца не знает с рождения. Мать два года назад уехала на заработки и с концами, никаких вестей от неё. У бабушки сейчас у самой со здоровьем плохо, с сердцем. Самой уход нужен, в интернат оформляется. Приезжала к внучке несколько раз, больше не может. Ни мама не возвращается, ни бабушка теперь вот. А девочка от окна не отходит, смотрит, ждёт. Других родственников у неё нет.
Аня знакомилась неохотно, отстранялась, на вопросы отвечала коротко или вовсе молчала. Но всё же Александр и Настя пытались с ней подружиться, преодолеть эту замкнутость и колючее, какое-то взрослое недоверие.
Мама приедет, а меня здесь нет! испуганно ответила девочка, когда они первый раз предложили ей поехать к ним, посмотреть дом и какие красивые у них река и лес. Я не пойду, буду у окна стоять, чтобы мы сразу увидели друг друга, когда мама приедет за мной.
А мы скажем твоей маме, куда ты поехала, Настя взяла Аню за руку. Не бойся, она найдёт тебя, как только приедет.
Поедем, улыбаясь, звал Александр, посмотришь всё. У нас живёт разноцветная кошка Муха. Она очень любит мурлыкать. Ещё у нас живёт самая добрая в мире чёрная собачка Жуля. Она всем виляет хвостиком. А ещё у нас живёт Гусик. Он большой, серый. У него длинная шея и красный клюв. И лапы у него тоже красные.
А кто он? удивлённо посмотрели карие детские глаза.
Это наш домашний гусь, наш друг. Он всех защищает и охраняет, и Муху, и Жулю, а на чужих сердито шипит и громко гогочет.
А вдруг он на меня тоже зашипит?!
Нет, что ты?! Гусик очень умный и сразу поймёт, что ты ему тоже друг, как и мы. Вы обязательно станете с ним самыми лучшими друзьями.
Во всех следующих разговорах Аня непременно спрашивала про Гусика:
А какого он роста?
Он как ты, такого же роста.
А он правда со мной подружится?
Конечно, конечно, вы подружитесь.
Когда Аня захотела поехать, у неё оставалось ещё два условия:
А мы будем к моей бабушке ездить?
Обязательно будем, держал на руках девочку Александр, сколько ты захочешь, столько и будем.
И ещё я хочу взять с собой куклу Машу. Мне её мама давно подарила.
Александр принёс из магазина пять красивых кукол и железную дорогу с катающимися по ней паровозиком и вагончиками. Положил всё перед детьми:
Играйте, это вам, и сам же собрал им и установил на полу рельсы и пустил по ним игрушечный состав.
Провожать Аню вышли все ребятишки. Она смотрела на них из окна удаляющейся машины. «Уазик» выкатился из детдомовской ограды и помчался прочь по городской улице. В интернат для пожилых людей.
Не бросайте Анечку, держала Настю за руку Анина бабушка. Аня сидела на краешке её кровати. Ей уже такая разлука выпала, что и взрослому тяжела бы Я вот ещё свалилась
Вы не переживайте, от волнения Настя говорила сбивчиво, у Ани всё будет всё хорошо у Ани будет. И комната своя, и всё
Я молиться за вас буду, каждый день Господа о помощи просить.
Вы поправляйтесь, тоже волнуясь, добавил к Настиным словам Александр, а как врачи разрешат, мы вас домой заберём. Все вместе будем с Аней.
Ты слышишь, баба, мы вместе будем! подпрыгнула от радости на краешке кровати девочка и прижала к груди куклу Машу, давно подаренную мамой.
Светлые вы люди, улыбнулась им бабушка, поезжайте.
Дорога от интерната до дома заняла не больше часа. «Уазик» подъехал к забору, за которым уже ждали Жуля и Гусик.
Заходи, Анечка, открыл калитку Александр, смелее. Это и есть наши друзья. Видишь, как Жуля тебе хвостиком виляет. Где-то Мухи ещё не видно. По делам по своим гуляет где-нибудь, или в доме. Потом познакомитесь.
А большой серый гусь в это время, широко распахнув крылья и негромко погогатывая, по-хозяйски важно ходил полукругом возле калитки. Он будто выражал тревогу и недоумение: «Это кто? Впервые вижу!» Девочка от испуга прижалась к Александру и даже прикрыла руками куклу Машу.
Что же ты, Гусик, так сердито нас встречаешь?! повысил на гуся голос мужчина. Давай-ка, успокойся и подходи знакомиться. Это наша Аня, и ты должен с ней очень крепко подружиться. Давай, давай, подходи. Я сказал Ане, что ты у нас умный и добрый.
И гусь подошёл. Перестал гоготать, сложил крылья и вразвалочку подошёл.
Ну, вот, другое дело, Александр погладил длинную гусиную шею. Аня, ты тоже можешь погладить. Видишь, Гусик успокоился и хочет с тобой познакомиться.
А он не клюнет? девочка боязливо протянула руку.
Нет-нет, теперь нет. Он теперь хочет с тобой подружиться. Погладь, не бойся.
Аня погладила.
У него под пёрышками как будто твёрдые маленькие трубочки составлены друг на дружку.
Вот такая у него шея. Погладь, погладь ещё, ему нравится.
А гусь замер, застыл под нежной детской ладошкой.
Давай с тобой дружить, Гусик, тихо сказала Аня, глядя на красный гусиный нос и продолжая осторожно гладить вытянутую шею.
Ну, теперь обязательно подружитесь. Вон как ты ему понравилась стоит, не шелохнётся даже. И Жуля, смотри, об ноги тебе как трётся. Ей тоже понравилась.
Давайте-ка, дорогие мои, в дом пойдём, закрыла калитку Настя. Отдохнём сейчас с дороги и пообедаем, а потом снова выйдем. Гусик с Жулей подождут.
Когда поднимались на крыльцо, за спинами резанул воздух такой пронзительный гусиный крик, что его услышало, наверное, всё село. Обернулись на ступенях и увидели, как Гусик снова распахнул крылья и, задрав голову, идёт следом.
Это он не хочет, чтобы ты уходила, сказал Ане Александр. Признал он тебя. Теперь ты у него тоже есть, как и мы.
Девочка очень подружилась и с кошкой Мухой, и с Жулей, и с Гусиком. Маленький, но волшебно яркий и бесконечный, как небесный купол, детский мир накрыл их. Тут тебе и дочки-матери, и забинтованные понарошку порезанные и сломанные лапы. А ещё удивительные истории про мальчика Маугли из джунглей, рассказанные Аней её лохмато-пернатым друзьям (воробьи тоже частенько прилетали стайкой послушать рассказы девочки). Все они слушали так внимательно, что было бы абсолютной глупостью подумать, что им что-нибудь непонятно.
Но самая сильная дружба сложилась у Ани с Гусиком. Когда она уходила, гусь громко вскрикивал от расстройства. А когда Аня снова выходила на улицу, он кричал от радости и бежал ей навстречу с распахнутыми крыльями. Подбегал, вытягивал шею и клал голову девочке на плечо. Так они обнимались.
Дни шли хорошо. Поначалу Александр и Настя очень переживали, что тоска по матери не даст Ане прижиться у них. Но детский мир в дружбе с Гусиком и остальными маленькими домочадцами всё переиначил родилось новое, особенное царство, в котором кроме верности и любви ничего не было. Девочка прижилась. Ещё и подготовка к учебному году время заполнилось.
В сентябрьское воскресенье Игонины втроём поехали с утра в интернат, навестить бабушку. Они ездили к ней каждый выходной, вот и в этот поехали.
Баба, мы тебя сегодня с собой заберём, прижималась Аня к бабушке. Они сидели на скамье в сквере интерната. Ты же правда уже поправилась?..
Ой, милая, рано мне ещё, обнимала та внучку, при врачах ещё надо быть. Рано мне
А когда? Когда можно будет? Знаешь, как Гусик тебе обрадуется! И Жуля, и Муха тоже!
И я их рада буду увидеть. Вот давай зиму подождём, а там уже посмотрим. Поправлюсь, так в гости к вам съезжу.
С бабушкой пробыли часа три наобнимались, наговорились. Потом проехались по городским магазинам. Купили Ане зимнюю куртку, купили большой торт, украшенный красными розами. Мухе с Жулей взяли специальный шампунь, а Гусику синий бант с золотым колокольчиком. Аня очень хотела повязать его своему другу на шею.
Домой приехали в начале пятого. Девочка торопливо выбралась из машины скорее показать подарки друзьям. Но у приоткрытой калитки никто не встречал.
Гусик, где вы все?!
Что тут случилось? вошёл в ограду Александр и увидел на траве серые гусиные пёрышки. Из-за крыльца выглянула Жуля и, прихрамывая, поплелась к ним. Кто тут был?
Это бомжи городские, вдруг, как из земли выросли, появились мальчишки. Их трое, два дядьки и одна тётка. Они в ограду к вам забежали и Гусика поймали. Он вырывался, а они ему шею скрутили и в мешок его засунули. А Жульку как пинанули сильно, она аж улетела. Мы на них кричали, а они всё равно Гусика утащили.
У Ани по щекам потекли слёзы. Настя прижала её к себе, и она затряслась от рыданий.
Куда они пошли? прохрипел Александр.
Они вон туда, за пожарку, на поля, где горох сеяли.
«Уазик» сорвался с места и уже через три минуты оказался на полях. Недалеко от околицы в одной из лесополос горел костёр хорошо был виден поднимающийся среди ещё зелёных тополей сизый дым. Александр подъехал к сидящей у огня компании. Как мальчишки и сказали: «два дядьки и одна тётка». Они курили, говорили о чём-то, смеялись. На обрывке картона рядом с ними стояли ополовиненная бутылка с мутной жидкостью и стакан, лежал кусок хлеба. Над огнём висело на перекладине обнесённое копотью ведро. А в стороне Александр увидел на вытоптанной траве ворох окровавленных серых перьев, кровавые сгустки и отрубленную гусиную голову. Увидел и перестал видеть. Теперь ему виделось, что стоит он не в поле у лесополосы, а на зимней реке. Только под ногами не лёд, а покрывающая реку белая глина. Но глина больше не держит его, проламывается, он проваливается в полынью. И вытекает из-под белой глины не вода, а кровь. Там, на дне, слышны взрывы, автоматные очереди, рваные крики. Там идёт война, от которой когда-то у заросшей старицы отгородила, укрыла, спасла Александра гончарная белая глина. Сегодня чудовищного джина откупорили, выпустили на волю. И снова Александр стал солдатом войны, снова увидел серые, тусклые лица бандитов. Услышал их лающие голоса: «Те чё надо?! Ты чё, больной?! Ты чё творишь?!..» А он, не чувствуя боли, схватил с огня и надел на голову близ сидящего бандита раскалённое ведро с кипящим варевом. Ошпаренный бомж взвыл и покатился по траве. Александр подобрал с земли один из вывалившихся из ведра кусков мяса и ударил им по челюсти второго бандита. Потом повалил его, оседлал и стал вдавливать, вламывать это мясо в орущий, хрипящий, задыхающийся рот.
Жри! кричал Александр и давил, давил, давил всем весом и всей силой в выламывающиеся зубы. Кровь застилала глаза. Он ненавидел. Он убивал.
Саня! Саня! схватили вдруг сзади за плечи сильные руки. Остановись! Убьёшь же! Стой!
Сергей Сыскин его дом через улицу от дома Игониных возвращался на своём «Ниссанчике» с калыма из соседней деревни. Решил срезать путь и поехал через поля, вдоль лесополос. Уже почти добрался, уже околица за крайним полем три минуты докатиться. А тут на дороге «Уазик» Игонинский. А в лесополосе у костра драка. Видно, что один кто-то по земле катается, ещё одного Саня к земле придавил. А ещё какая-то невысокая фигура с чёрными женскими космами и в больших мужских башмаках на тонких ногах прыжками удирает прочь по лесополосе. Сергей затормозил.
Хорош, Саня, хорош всё кое-как оттащил он разъярённого Александра. Хорошо, что сам сильным был. Другой бы не справился. Ты чё, убить их собрался? Кто такие-то?
Бомжи городские, тяжело дышал Игонин. Вон, с Гусиком, твари, расправились Спасибо, что не дал убить сам бы не остановился.
Отдышавшись, уехали. Александр ходил хмурый, разговаривал мало, будто только что снова вернулся с войны. Уединялся, правда, теперь не на природе, а в своей мастерской. Две недели почти безвылазно просидел в ней, всё что-то стучал, пилил, строгал. А потом вышел на свет с большим свёртком и отправился к Логиным.
Здравствуй, дядь Вань! Здравствуй, тёть Даша!
Здорова, Саш, здорова! приветливо закивал хозяин. Заходи.
Я тут это, дядь Вань, протез тебе смастерил. Давай, может, попробуем сейчас, примерим, посмотрим. А то, может, подделать что надо Смотри, вот
Саня, ты это чё ты это мне што ли? взялся за костыли, пытаясь подняться, Иван.
Да ты сиди, не вставай. Давай ногу, примерять будем. Тут, смотри, сверху кожух такой плотный, им можно толщину регулировать, и ремни крепёжные на нём. А снизу трубка телескопическая, чтобы высоту выставлять фиксатором. К ней, смотри, стопа на шарнир крепится. А к ней пружины с двух сторон, возвращать её при сгибе в исходное положение. Ну, вот, рассказал тебе всё. Попробуем давай
Саня, это ты мне такую штуку как задушевную песню слушал пояснения Игонина прослезившийся Иван.
Давай, дядь Вань, давай. Может, сегодня уже на своих двоих пойдёшь.
И в тот же день сделал Иван Логин, хотя, конечно, и с помощью костылей, несколько первых шагов на новой ноге.
Потихоньку научишься. Глядишь, следующим летом снова на рыбалку ходить будешь, первый раз после бойни в лесополосе улыбнулся Александр и попрощался с Логиными, вернулся домой.
Обедать будешь? встретила Настя. Мы с Аней поели. Со школы пришли, ждали тебя, ждали. Теперь уже к ужину ближе. Борщ разогреть?
Разогрей, Настюш.
Хозяева! крикнули вдруг под окном. Саня! Дома ты?!
Кто бы это повернул обратно Александр. Вышел на крыльцо. У ступенек стоял Степан Барсуков. Рядом с ним виляла хвостиком Жуля. О, Стёп, привет! Заходи, Настя борщ как раз греет.
Да я нет, я принёс вам тут, протянул Степан небольшую корзинку, покрытую белым платком, возьми.
А что там? сошёл вниз и принял корзинку удивлённый Александр. Убрал платок, а под ним гусёнок. Сидит на донышке жёлтый пушистик с оранжевым клювиком. Ох, ты ну, ты, Стёп ну, ты горло перехватило от подступивших слёз.
Вывелись вот, в инкубаторе-то. Уж десять дней им. Этот самый шустрый. Шустриком можно назвать. А надо, так больше возьмите, мне не жалко. Ещё выведу.
Да нет, Стёп, спасибо, нам одного хватит, справился с волнением Александр и повернулся к открытой двери. Аня! Настя! Идите-ка на крыльцо, посмотрите.
Здравствуйте! первой вышла из дома Анастасия. А когда увидела в корзинке гусёнка, остановилась, прислонилась к дверному косяку и тоже еле сдержала слёзы. Слишком уж недавней была смерть Гусика.