Осень уступала место зиме. Роскошный дендрарий обронил листву, и остались лишь голые ветви унылого бурого, черного и серого цветов. В культурном и религиозном сердце фрэйского мира не было посетителей. С одной стороны, это давало возможность поговорить наедине; с другой у любого обилие пустых скамей вызвало бы вопрос: почему эти двое уселись на одной скамье, если пришли не вместе? Впрочем, это было не так уж важно, поскольку в поле их зрения находился только один посетитель.
Трилос сидел на своем обычном месте. Погода его, кажется, не беспокоила, да и на пару, занявшую самую дальнюю от него скамью, он вроде бы не обращал внимания.
Меня волнует не ее физическое состояние, прошептала Имали. Как она держится?
Одно идет рука об руку с другим, ты так не считаешь?
Если бы я знала ответ, то не спрашивала бы. Она рхунка. Я их не понимаю.
Я тоже.
Имали осторожно подбирала союзников. Волхорик был необходим, поскольку контролировал доступ к рогу. Макарета была ее тайным оружием, но если бы Имали могла выбрать лишь одного напарника, лишь одного подельника, это был бы Вэсек, хотя он же представлял наибольшую угрозу. Умный, хитрый и опытный, он мог с легкостью предать ее.
Каковы шансы, что рхунка выдаст секрет драконов? спросила Имали.
Невелики, уверенно ответил он. Я всерьез сомневаюсь, что он ей вообще известен. Отправить к нам того, кто владеет необходимыми нам сведениями, редкостная глупость, а по моим источникам, Нифрон отнюдь не дурак. Слишком уж идеальный подарок. Я чую ловушку. Наверняка она здесь с каким-нибудь самоубийственным заданием. Скорее всего, в ее задачу входит саботаж, сбор информации или, возможно, даже убийство. Хотя не понимаю, какую угрозу может представлять для кого-либо эта рхунка, тем более для фэйна. Однако меня беспокоит, что я так и не сумел выяснить природу данной угрозы.
Ну а вдруг она действительно знает секрет?
Тогда она приложит все усилия, чтобы сохранить его.
Думаешь, ты сможешь заставить ее заговорить?
Вэсек помедлил:
Сегодня утром я бы сказал «да», но сейчас уже не столь в этом уверен.
Почему? Что произошло?
Мы откопали ее, рассчитывая, что она пойдет на что угодно, лишь бы снова не угодить в гроб, но
Что вы сделали? Имали забыла о необходимости притворяться, что они пришли сюда порознь, и уставилась на него: Вы ее похоронили? В земле? Ты с ума сошел? Она же могла погибнуть!
Не сводя глаз с двери, Вэсек ответил своим раздражающе спокойным голосом:
Она провела там всего пару часов. Воздуха в гробу хватило бы еще на столько же. Мне донесли, что рхунка испытывает ужас перед тесным пространством, но это, видимо, неправда.
Ты пошел на чудовищный риск. Откуда ты знаешь, сколько воздуха в гробу?
Поверь мне, тебе совсем не следует знать, каким путем я это выяснил.
С ней все в порядке?
В порядке. Судя по всему, слух оказался ложным. Рхунка воспользовалась возможностью, чтобы подремать.
Хвала Ферролу за это! Она может сыграть важную роль после того, как мы ну, ты понимаешь.
Она огляделась по сторонам. Трилос их не слышал, но Имали становилось не по себе, когда она заводила разговор на эту тему в общественном месте.
Вэсек, очевидно, был с этим согласен и тихо ответил:
Как продвигается это твое ну, ты знаешь?
Имали потерла ладони друг о друга, согревая их.
Медленно, но многообещающе.
Это ничего не значит, сказал Вэсек. Покажи мне результаты, и я подумаю над тем, чтобы принять меры и поддержать твое успешное дело.
То есть ты скорее станешь союзником Лотиана? Веришь, что он выиграет эту войну? Ты уже признался в своих сомнениях по поводу действительных познаний рхунки, которые он хочет использовать. А даже если она что-то и знает, твое умение убеждать на нее не подействовало. Лотиан ходит по краю бездны, его удерживает лишь обещание получить драконов. Ты веришь, что мы сумеем выиграть войну без них?
Нет.
Ответ был ожидаем, но не быстрота, с которой Вэсек его дал. Он ни на секунду не задумался. Значит, Вэсек уже давно, возможно, очень давно пришел к такому выводу.
Ни малейшего шанса? спросила она.
У нас недостаточно миралиитов, чтобы охранять весь Эриан. Со временем Нифрон это поймет а может, уже понял, просто упорно хочет перейти на другой берег Нидвальдена. Когда-нибудь он отправит войско в обход наших миралиитов. Возможно, они уже в пути. На юге, на востоке и на крайнем севере у нас слабая оборона. Наше население уменьшается, тогда как рхунам ничто не помешает заполонить собой весь Эврлин и размножаться. Он покачал головой: Полагаю, у нас вообще никаких шансов, разве что Феррол лично вмешается и встанет на нашу защиту.
Вэсек, когда Лотиан уехал в Алон-Рист, я получила предложение от рхунов, посланное с птицей. Они предлагали заключить мир между нашими народами. Если согласна, это смелое предположение, но все же если наш план приведет к успеху, нам все равно придется разбираться с войной, которую, как ты признаешь, мы не можем выиграть. Если нам все-таки повезет и мы добьемся успеха, я бы не хотела ссориться с этой рхункой. Поэтому могу ли я попросить тебя обращаться с ней получше?
Хочешь, чтобы я ослушался приказа фэйна?
Она вздохнула:
Нет, фэйн велел тебе выяснить секрет драконов, но ты не веришь, что она его знает. Нельзя получить несуществующие сведения. Но если без драконов победы нам не видать, почему бы не задуматься о мирном решении вопроса с рхунами? Если Лотиан начнет задавать вопросы, скажи ему, что пробуешь новую тактику, поскольку прежняя не принесла должных плодов. Объясни, что иногда пряником добиться чего-то проще, нежели кнутом.
Что ты предлагаешь? Пригласить рхунку на чай?
Неплохое было бы начало, но почему бы тебе хотя бы не перестать обращаться с ней как с врагом и не отнестись к ней как к гостю? Ты мог бы предложить ей хорошую еду, ванну, одежду получше и удобную комнату.
Вэсек нахмурился:
Где, например?
Не знаю. Это ты Мастер Тайн.
Вэсек задумчиво откинулся на спинку скамьи.
Полагаю, я мог бы предоставить ей удобную комнату во дворце.
Имали резко выпрямилась, перестав опираться на спинку, и сделала вид, что смахивает что-то с колен, будто туда приземлилась поздняя осенняя пчела.
Нет, с нажимом произнесла она. Не так. Во имя Феррола, давай держать ее подальше от Лотиана.
Хочешь взять ее к себе?
Ни за что. Мысль о том, чтобы поселить у себя и рхунку, и Макарету о которой она Вэсеку пока не рассказала, привела Имали в ужас. Раз ее вверили тебе, почему бы не выделить ей гостевые покои у тебя дома?
У меня?
Ты живешь один. Это идеально. А ведь пригласить кого-то к себе домой отличный способ наладить отношения, не так ли?
Я не
Всем нам придется пойти на жертвы, Вэсек.
И чем будешь жертвовать ты?
Перед глазами Имали всплыло доверчивое лицо Макареты. Видение опечалило ее. Но благодаря годам, проведенным в политике, ей удалось сохранить бесстрастное выражение.
Подозреваю, моя жизнь закончится чрезвычайно болезненно. Если мне не удастся сместить Лотиана с трона, все укажут на меня. А мы оба знаем, как Лотиан любит устраивать предателям публичную казнь. Но меня больше беспокоит другое.
И что же?
Что ты ошибаешься, и эта рхунка на самом деле знает, как создавать драконов. Как ты думаешь, что тогда произойдет?
Ну, если предположить, что мне не удастся выведать секрет с помощью обаяния, Лотиан возьмет все в свои руки. Он применит собственное умение убеждать, и она расскажет ему все, что знает. Тогда Лотиан все-таки выиграет войну, станет народным героем, как Фенелия, и это лишит тебя возможности отстранить миралиитов от власти.
Имали кивнула:
Принимая это во внимание, мы должны выяснить наверняка, что именно ей известно.
Похоронил в гробу! Она мертва? воскликнул Волхорик. Этот идиот Вэсек убил ее?
Верховный жрец ждал Имали за пределами Сада, делая вид, что подстригает окружавшую его живую изгородь. У его ног валялась кучка сучьев, а в руках он держал крошечную пилу, которой размахивал, подчеркивая свои слова.
Нет, с ней все хорошо, ответила Имали, отступив назад из опасения, что Волхорик случайно заденет ее пилой.
Правда? Разве после такого кому-то может быть хорошо? Нам нужно, чтобы она была на нашей стороне или хотя бы сочувствовала нашему делу. Это наш единственный путь к миру. Ты ему это объяснила?
Да.
Волхорик опустил садовую пилу и вздохнул:
И что Вэсек собирается делать теперь? Отрезать ей пальцы?
Возможно, именно этим он и занялся бы, но я убедила его попробовать другой подход. Нельзя допустить, чтобы она нас возненавидела.
Волхорик с сожалением посмотрел на пилу:
По-моему, это дерево уже рухнуло.
Не сомневаюсь, но есть и хорошая новость: вся ненависть рхунки направлена на Лотиана, а это может пойти нам на пользу. Однако в данный момент для нас это не главное.
А что же главное?
Имали нагнулась и, подняв несколько сучьев, срезанных жрецом, с многозначительным видом протянула их Волхорику:
Мы должны снова посадить дерево, а это твой ход.
Мой? Он уставился на ветки. Чего ты от меня хочешь?
Ты возглавляешь племя умалинов. Мне нужно заручиться поддержкой одной из твоих учениц жрицы Феррола. Хочу, чтобы она поговорила с рхункой и помогла ей почувствовать себя как дома.
Полагаю, ты имеешь в виду кого-то конкретного?
Да. Она сжала сучки в ладони. Подозреваю, во всем Эстрамнадоне рхунка пожелает довериться одной лишь Нирее.
Волхорик округлил глаза:
Ты шутишь?
Нет. А что?
Он провел рукой по лицу:
Трудно вообразить менее подходящую кандидатуру.
А что с ней не так?
Она непреклонная фанатичка, холодная, как замерзшая река Шинара в разгар зимы. Даже если бы я убедил ее подружиться с рхункой ради спасения Эриана, сомневаюсь, что ей бы это удалось. Она совсем не умеет лгать.
О нет! Лгать нельзя. Имали бросила сучья и вскинула обе руки: Эту рхунку уже не раз обманывали. Она к этому готова. Нужно, чтобы Нирея вела себя откровенно, поэтому не давай ей никаких приказов, кроме как слушаться указаний Вэсека.
Волхорик ошеломленно уставился на Имали. Опустив руку с пилой, покачал головой:
Разве это может привести к чему-то, кроме катастрофы?
Говорят, рхунка и Арион были близки. Миралиит погибла у нее на глазах. Я надеюсь, что общая утрата поможет им разделить боль и сблизит их.
Тут есть одна загвоздка, сказал Волхорик, смахивая с живой изгороди остатки мертвых листьев. Нирея ненавидела Арион.
Но Арион ее дочь, изумленно проговорила Имали.
Волхорик кивнул:
Говорю же, холодная, как Шинара.
Глава четвертая
Любимые потерянные и найденные
В том мире за завесой смерти мы обнаружили, что те, кого мы считали навеки утраченными, всего лишь оказались в ином месте.
«Книга Брин»
Мойя умерла в тридцать два года, и хотя для незамужней, бездетной женщины уже не считалась молодой, все же она еще не достигла того преклонного возраста, когда принято приводить дела в порядок. Посему мысли о загробной жизни посещали ее весьма редко. Однако истории она слышала. Отважные воины попадали в Элисин, посмертный рай; все остальные либо в Рэл, либо в Нифрэл. Хорошие люди попадали в первое царство, плохие во второе. Нифрэл считался местом возмездия, бесконечной пытки и страданий. Мойя сомневалась, что в Рэле намного лучше, ведь ей описывали его как существование без солнца, полное печали и сожаления. Все это Мойя слышала от матери, но поскольку Одри была известна недальновидностью и мрачным взглядом на всеобщее будущее, Мойя решила, что она, скорее всего, заблуждается. С таким же успехом загробный мир мог оказаться чудесным местом, где еды и питья хватало всем. Она честно не знала, чего ожидать, никаких заранее сложившихся представлений о загробном мире у нее не было: ну, наверное, там темно; возможно, кругом туман; наверняка холодно. Все знали, что Пайр находится под землей, и визит Мойи в Нэйт делал все три предположения похожими на правду.
Ее удивил лившийся сквозь врата свет, но проход через них напоминал вход в освещенный дом темной ночью. Снаружи и издалека все казалось ярким, словно звезды. Внутри яркость слегка померкла, зато за воротами все поглотила непроглядная, черная мгла.
Рэл оказался вовсе не холодной, темной пещерой, но и не яблоневым садом с фонтанами, полными пенного пива. В юности Мойя обращала мало внимания на окружавший жилища ее клана Серповидный лес, но, покинув Далль-Рэн и увидев бесплодные, пыльные равнины большого мира, она вдруг почувствовала любовь к деревьям и ощутила ностальгию, превратившуюся из по-детски горькой в по-взрослому сладкую. Здешние деревья отличались от рэнских. Их мощь, высота и значительный возраст показались Мойе умиротворяющими, будто привычный старый плащ, накинутый на плечи в начале долгого пути.
Местность здесь была не только лесистой, но и холмистой, хотя идти было довольно легко. Между камнями и холмами, извиваясь, журчал ручеек. Вдалеке вздымались ни на что не похожие горы. Исполинские, занесенные снегом каменные вершины выстроились в ряд, будто гора Мэдор подарила жизнь ватаге одинаковых по росту детей. Над всем этим возвышалось нечто вроде небесного купола, хотя Мойя не увидела ни солнца, ни намека на синеву. Рассеянный белый свет озарял все, не создавая ни теней, ни тепла. Хотя бы в этом мать Мойи оказалась права: в загробном мире не было солнца.
Ха, задумчиво проговорил Дождь, когда все они впервые увидели вечный мир.
Всего одно слово, даже и словом-то не назовешь, но Мойя почувствовала, что оно точно выражает ее собственные чувства.
Я ожидал чего-то большего, разочарованно произнес Тэкчин, разглядывая вершины далеких гор.
Я ожидала меньшего, с облегчением признала Тресса. Или, может, больше кое-чего другого.
А по-моему, тут здорово, заявил Гиффорд, сияя белозубой улыбкой.
Солнца нет тогда откуда свет? тихо спросила Роан, обращаясь скорее к самой себе.
Брин сказать было нечего, но она то и дело вертела головой, глаза разбегались, стремясь охватить взглядом все, что их окружало.
По ту сторону врат начиналась дорога, аккуратная улица из белого кирпича известняка или, может, алебастра. По обочинам застыла в ожидании еще одна толпа, куда больше той, что застряла снаружи. Поначалу Мойя решила, что они пытаются выбраться, но вскоре поняла, что это не так. Стоило вратам открыться, как недавно усопшие бросились внутрь и оказались в гуще матерей, отцов, дедов, детей. Вслед за изумлением последовали объятия и слезы череда грандиозных воссоединений. Далее пришла пора знакомиться. В огромной толкающейся толпе Мойя не столько видела, сколько слышала все это.
Это твой прапрадед, Кобальт Сир! Ты с ним не знаком. Тебя назвали в его честь. Он скончался до твоего рождения.
Я твоя мать. Я умерла, давая тебе жизнь. Казалось, это произошло только вчера, но ты посмотри на себя!
Поначалу Мойя опасалась, что кто-нибудь заметит, как Тресса пользуется ключом, но сейчас все ее страхи рассеялись. В эти драгоценные минуты воссоединения все остальное было забыто.
Брин! Брин! прокричал знакомый голос. Брин!
Не успела Мойя понять, что происходит, как Брин уже бросилась в объятия хорошо знакомых мужчины и женщины. Разумом Мойя понимала, что находится в Рэле, загробном мире, но лишь теперь ощутила это нутром. Глядя, как Дэлвин и Сара обнимают дочь, Мойя почувствовала себя так, словно ее ударили в живот.
Это правда. Мы действительно мертвы.
Сара и Дэлвин пришли не одни. Вместе с ними подбежал, заливаясь веселым лаем, знакомый черно-белый пес. Мойя помнила несчастную старую пастушью овчарку, доживавшую свой век после того, как дряхлость уже не позволяла ей пасти овец. Сейчас это был совсем другой Дарби молодой и полный сил, однако Сара и Дэлвин выглядели точно так же, как в момент смерти. Мойя понимала, что что-то упускает из виду много чего, наверное, и подозревала, что собака ключ к этому, равно как и обретенная Гиффордом способность нормально говорить.