Да, было дело! поддержал его Иванов.
Попков разгорячился и продолжал:
Я тогда первым поднялся на Ключевской вулкан, а высота его нешуточная около 4800 метров. Так впервые я увидел кратер весь во льду и припорошенный снегом. Мы тогда поднялись на вулкан при полном отсутствии специального снаряжения, ведь у нас не было ни тёплой одежды, ни крепкой обуви.
А как с края кратера свалился мой рюкзак с пробами вулканических паров, помнишь? вспомнил Иванов. И мы как не старались, не смогли его достать.
Да, тогда я полез, пытаясь подцепить рюкзак, и чуть было сам не сорвался в кратер, подтвердил Попков и продолжил. Моя первая экспедиция закончилась, и я уехал в Ленинград, где по результатам полевых работ на вулкане мне удалось опубликовать две статьи, и 1937 году защитить дипломную работу по теме «Базальт северо-восточного склона Ключевской сопки на Камчатке». А в следующем году
А далее, я знаю, заулыбался Иванов, ты устремился на Камчатку в должности исполняющего обязанности начальника станции. Как тебе такому молодому доверили начальствовать? И вот теперь мы с тобой стоим на склоне Ключевского вулкана и с разговорами совсем расслабились.
И не говори, проговорил Попков и стал на коленке записывать в свой дневник: «Сегодня 30 октября 1938 года и нам с Ивановым предстоит подъём по склону самого высокого вулкана Камчатки Ключевского».
Подъём будет трудный! улыбнулся Иванов и потянул за рукав товарища. Ну, идём же к прорыву, а то мы захрясли тут с разговорами.
Глава 10. Прорыв Билюкай
Вулканологи Попков и Иванов карабкались по снежному, местами ледяному, склону вулкана Ключевской. Ботинки исследователей проваливались в сыпучий шлаковый склон, припорошенный снегом, дышать становилось всё труднее и труднее. Подъём на вулкан был настолько опасным, что пришлось каменным молотком цепляться за выступы обледенелого склона и лезть по нему почти ползком.
Погода стояла ветреная, низкие хмурые тучи нависли над вулканом и чуть ли не касались его вершины. Вулканологи, пробравшись через очередную расщелину склона, с трудом забрались на рваный край кратера и ахнули. Они были потрясены. Перед исследователями раскрылась панорама склона с прорывом Билюкай, из кратера которого рекой лилась лава. Она местами разорвала стенки кратера и шипела, вспучивалась и, злясь на преграды, упрямо ползла вниз.
Видишь, как лава гневается, и её сизые газы с силой поднимают слои вязкой магмы? заметил Иванов. Подойдём к ней поближе.
Как тесто пузыриться, рассмеялся Попков и, подойдя к лаве, стал протыкать лаву металлическим стержнем.
Сейчас отломлю её кусок, крикнул он.
Лава легко подавалась, но приподнять её никак не удавалось.
Вязкая! сказал с сожалением Попков. Чем бы её зачерпнуть?
Да, проблема, задумался Иванов, и как же взять пробы газов?
Ладно, пока будем термометрами измерять температуру лавы и скорость её движения, проговорил Попков. А завтра из консервной банки я сделаю черпачок, и тебе достанутся образцы лавы для химических исследований.
Но вулканологи так и не смогли измерить температуру движущей лавы. Когда был сломан очередной термометр, то они решили больше не испытывать судьбу, и пытались придумать что-нибудь.
Ничего путного предложить не могу, покачал головой Иванов.
Тогда спускаемся вниз, предложил Попков, в лагере что-нибудь придумаем.
Вернувшись с Ивановым в палатку и, наскоро поев, Попков уселся записывать в походный дневник всё, что увидел на прорыве Билюкай.
«Что же выдумать? ворочался в палатке Попков, но ничего не шло в голову.
И только через три дня Попкова, вдруг осенило.
Знаешь, Иванов, вскочил Попков, чуть не ударившись головой о стойку палатки, чтобы нам измерить температуру движущегося лавового потока и не повредить термометры надо сделать плотик из листов асбеста. А может набросать камней на корку лавы и на этом островке плыть по течению, измеряя температуру лавы? Как думаешь, выдержит?
Ну, ты даёшь! захохотал Иванов. Плыть по огненной реке? Это же смертельный номер!
Попков замер в ожидании, потому что прекрасно знал своего товарища.
А что, надо попробовать! вдруг вскричал Илья. Идём к лаве!
Глава 11. Дрейф Попкова и Иванова
Исследователи подошли к прорыву и остановились в 600-х метрах от огненного потока. Бог ты мой удивились они! Лавовая река была покрыта огнедышащей коркой тёмно-коричневого цвета и показалась им довольно толстой. Эта корка отделялась от берега потока раскалённой ярко-красной лавой шириной около одного-двух метров.
Скорость лавы 30 метров в секунду, быстро измерил Иванов.
И если термометр погрузить в ползущую лаву, то мы опять поломаем его на рельефах склона, рассуждал Попков. А что если нам перескочить через этот раскалённый поток на корку. Мне кажется, она выдержит!
Набросаем камней и перепрыгнем, как ты предлагал, согласился Иванов. Другого варианта нет.
Тогда держи меня, попросил Попков.
Дрейф Попкова и Иванова по лавовому потоку вулкана
И он первым наступил одной ногой на корку лавы и, почувствовав асбестовой подошвой ботинка, что она достаточно прочная, решился. Опираясь на железный стержень, он другой ногой шагнул вперёд и очутился на корке лавового потока.
Затем вслед за Попковым перешагнул её и Иванов со своими измерительными приборами, и они поплыли по лавовому потоку вниз.
Мы дрейфуем! несколько успокоившись, вскричал Попков.
Я, честно говоря, и сейчас дрожу, проговорил Иванов, а мои ботинки горят.
Нужно переминаться с ноги на ногу, подтвердил Попков.
Да я и так, как цапля стою на одной ноге, заулыбался Иванов.
Зато мы измеряем температуру движущейся лавы в нескольких местах и тебе можно взять пробы вулканических газов по всему продвижению лавы.
Они протыкали металлическим стержнем корку лавы на полметра и периодически погружали термометр, соединив его с гальванометром.
Ё моё! вскрикнул Попков. Температура лавы больше +800 градусов. Посмотрим, какая она будет ниже по течению «реки».
Отсосали несколько литров газа, я думаю, этого достаточно! проговорил Иванов, кашляя. В лаборатории мы разберёмся, каков её состав.
А вот температура на самой корочке всего +300 градусов, заметил Попков.
Что мало? хохотнул он. А сам чего прыгаешь на месте? Вставай на крупный камень или возьми мои асбестовые листы под ботинки.
Иванов поглядел на своего друга и, как бы извиняясь, сказал:
Конечно, жутковато плыть по склону вулкана, да ещё по горящему потоку лавы, но ведь другого решения мы с тобой не придумали.
Так исследователи, проплыв за один час около двух километров на плывущей корке лавы, собрали образцы пород и газов, измерили температуры лавового потока в его движении, и благополучно достигли берегов остывшей лавы.
Поздравляю тебя, закричал Попков, обнимая своего друга.
С победой! выкрикнул Иванов, очутившись на твёрдом склоне. Мы живы!
Я навсегда запомню этот день, тряс своего надёжного друга Попков, мы с тобой осуществили дрейф по лаве 2 ноября 1938 года.
А сам подумал: «Что-то мой друг себя неважно чувствует, кашляет. Надо бы отправить его к врачам в Петропавловск-Камчатский».
Попков помолчал и вдруг сказал:
Знаешь, а я мечтаю забраться прямо в кратер вулкана!
Ну, ты хватил! Я удивляюсь твоей одержимости! восхитился смелостью своего друга Иванов, и тут же подумал: «А ведь если он решил, то обязательно добьётся своего, этот романтик!»
Усталые вулканологи спустились вниз и, погревшись у костра, забрались в палатку. Иванов сразу захрапел, а Попкову что-то не спалось. Он задумался: «Что-то писем нет ни от кого, да и Ольга молчит? Занята она что ли или остыла ко мне?»
Попков пошевелился в кукуле и лёг на спину.
«Что-то рука затекла, подумал он, и опять вспомнил Ольгу. Хорошо мне было с ней: гулять по набережной, гонять голубей. А ещё смотреть в её глаза. Они округлялись, услышав от меня какую-нибудь небылицу. Конечно, я только переписываюсь с ней, но и в письмах она стремилась удержать меня от длительных командировок. Видите ли, ей скучно одной, прекрасно зная, что мне без вулканов не жить. Может поэтому её чувства ко мне охладели? А может уже нашла себе какого-то домовитого учёного? А может, обиделась на меня, потому что не взял её в экспедицию? Меняйлов же взял с собой свою жену Набоко на станцию Ключи, и им было хорошо вместе. Жаль, что не я решаю состав экспедиции. Впрочем, Ольге ещё учиться надо ».
Попков успокоился, повернулся на бок и уснул с мыслью: «А я скоро спущусь в кратер вулкана. Вот!».
Глава 12. В кратере
И только через полтора месяца 16 января 1939 года Попков с рабочим Романовым предприняли восхождение на прорыв Билюкай побочного кратера Ключевского вулкана. Поднимаясь по ледяному склону кратера, Попков постоянно вспоминал своего друга Иванова, которого так не хватало сейчас, и переживал за него.
«Как же неосмотрительно он работал с газами, вот и надышался, думал он. Пришлось его срочно госпитализировать в Петропавловск-Камчатский. Что с ним?»
«Но надо идти», подстёгивал себя Попков и стал карабкаться по склону за неутомимым Романовым.
Когда вулканологи были ещё на подступах к кратеру, то почувствовали сильные толчки, исходящие из глубины, и сразу сверху пахнуло жаром. Снега и льда на склоне как не бывало. Ноги тонули в рыхлой вулканической породе, а от поверхности шлакового конуса кратера излучался нарастающий жар. Романов первым поднялся на край конуса и вглядывался вниз в бездну. Взрывы с вылетающими камнями из конуса вулкана были такой силы, что Попков, когда очутился с Романовым на краю конуса, был вынужден, чтобы быть услышанным, кричать и жестикулировать руками, показывая ему какая перед ними клокочущая бездна.
Диаметр дна кратера не менее 30 метров, кричал Попков, а его края возвышаются на 3, а где и на 8 метров.
Огромный, кричал ему в ответ Романов, показывая руками. А что там?
В этот момент Виктор Попков подумал:
«Эх, если бы со мной был мой бесстрашный товарищ Иванов! Как бы он поразился красоте чрева вулкана. И как жаль, что его нет сейчас со мной».
И вдруг взгляд Попкова упёрся в вертикальный туннель, стенки которого настолько перегрелись, что были похожи на раскалённое тесто с огненными каплями, сверкающими на солнце своим ослепительным золотом. Даже серо-коричневому дыму, огромными клубами вырывающемуся из кипящего жерла цвета красной меди, не удавалось скрыть это великолепие красок.
На юго-восточном секторе кратера я вижу жерло размером где-то 2х3 метра, закричал Попков, прикрываясь платком. Видишь, как фумаролы шипят и выделяют клубы пара. Это вулканические газы.
Глаза слезятся, ничего не видно. А вот, увидел! кричал Романов и стал чихать и кашлять вместе с Попковым.
Чтобы лучше разглядеть, Попков крикнул:
Бежим перебежками вниз к жерлу и заглянем, что там?
И они, спустились вниз, и в метре от жерла, закрывшись платками, заглянули вовнутрь его.
Жуть, какая! замотал головой Попков. Жерло вулкана, как толстая труба с раскалёнными стенками.
Да и уходит вглубь! сдавленно проговорил Романов.
Уходит вглубь с уклоном примерно до 10-и градусов в сторону юго-востока. уточнил Попков. Заметил? Стенки канала блестят и сильно гофрированные, и я вижу несколько кусков лавы на её стенках. Сейчас выплюнет. Берегись!
И они отскочили от жерла.
А вслед за взрывами из трубы выливается лава, прикрывая лицо рукавицами, и пятясь, говорил Попков. Из этого дьявольского жерла, а я посчитал за 15 минут нашего пребывания здесь вылетают более 200 штук камней «мягких бомб».
Поберегись! крикнул он.
И они еле-еле успели отскочить.
Впечатление было настолько необычное, что Попков забыл об опасности и, переминаясь с ноги на ногу, был полностью захвачен пылающим колодцем, из которого слышались непрерывные рыки вулкана и его трескучие раскаты. И вдруг поднялся очередной столб извержения, который пролетел совсем рядом. Попков отскочил в сторону и, увидев у своих башмаков упавшую «бомбу», пробормотал:
Хорошо, что вулкан свои столбы выбрасывает ритмично, а то бы получил горячей «лепёшкой» по голове и поджарился.
Ты как там? спросил он своего спутника, и крикнул. Смотри, летит к тебе очередная «лепёшка».
Вижу. Скачу я тут, как козёл, с места на место, ответил Романов, и пока получается удачно.
Тогда всё! Больше нет никакой возможности здесь находиться, перекрывая раскаты взрывов, крикнул Попков. Собираем образцы каменного материала и бежим отсюда.
Спускаясь по склону, исследователи постоянно оглядывались, чтобы не получить по голове очередной «бомбой» пролетающей мимо них, и отдувались.
Уф, наконец-то мы дома! влезая в палатку, проговорил Попков и, заметив, что Романов вытряхивает образцы шлаков из вещмешка, приказал:
На сегодня всё, спать!
На следующий день снова поход на прорыв Билюкай. Снова каторжный труд вулканолога в кратере вулкана. Снова кропотливое изучение процесса остывания лавового потока и озера в кратере. После ужина, расположившись в палатке, Попков старательно записал:
«1 марта 1939 г. лавовые потоки прекратились. Лавовое озеро в кратере исчезло».
В следующем году Попков продолжает изучать прорыв Билюкай и вновь появилась запись:
«13 мая 1940 г. конус Билюкая весь покрыт снегом, за исключением последнего выжима лавы у кратера. Процесс остывания лавового потока продолжается, судя по растрескиванию нижних слоёв потока. Фумаролы в основном находятся в центральной части потока, где он наиболее мощный».
А тем временем появилась активность вулкана Плоский Толбачик.
Романов, смотри, что творит! кричал Попков. Правда, только эпизодически происходят выбросы пепла и небольшие излияния лавы на вершине вулкана. Что ж нам надо собираться на Плоский Толбачик.
В своём дневнике Попков оставил записи об этом походе:
«29 февраля 17 марта 1940 г. полевые работы на вулкане Тобачик с рабочими М. Г. Черемновым, Г. Глубоковым и проводником К. А. Клочевым.
7 марта восхождение на вершину Плоского Толбачика. Начали подъём в 6 ч. утра, без кошек и ледорубов, он был очень сложным. В 14ч. 30мин. были в кратере. На восточном краю кальдеры эксплозивный кратер высотой около 10 м. К западу от него зона трещин с белыми возгонами, которая подходит к западному конусу. Из него 20 февраля 1940 г. произошло излияние лавового потока, который расплылся в виде лепёшки по дну кратера. Спуск из кратера начали в 5 ч. вечера. Убойный снег был очень скользким, в своей валенной обуви и торбазах без кошек мы часто падали, и все бока были в синяках. К 6 ч. вечера началась сильная пурга. Выпало около 1 м. снега, и мы не нашли свои нарты, оставленные у подножья вулкана. Решили искать палатку, но не нашли. Продолжали двигаться, чтобы не замёрзнуть. Ночь коротали скучно и трудно. Огонь разжечь не удалось. Клонило в сон, но мы не давали друг другу спать. В 5 ч. утра обнаружили след нашей нарты, через 30 мин. были у палатки. Снег продолжает идти».
Когда вулканологи вернулись на станцию Ключи, то первым делом истопили баньку, а потом за столом, за разговорами долго вспоминали о пережитых трудностях, но уже с шутками. А Попков вдруг стал серьёзным. Он поднял свою кружку со спиртом и сказал:
За нашу смену!
А кто прибудет после нас? выпив, спросил Черемнов.
Нам на смену едет мой преподаватель доцент Борис Иванович Пийп.