Дон сжал кулак, медленно выпрямил распухшие суставы.
Не так уж много осталось хорошего дерева. Рынок это чует.
Сердце Рича колотилось. С тем, как растут цены, участок 24-7 становился ценнее с каждым днем.
Думаешь, они закроют лесопилку? спросил Пит.
Как только с рощей закончим, кивнул Дон. Чтобы пилить карандаши, десятифутовая ленточная пила не нужна.
Нужно будет поговорить с Мерлом об обработке древесины. Лесопилка «Сандерсона» была ближайшим вариантом, а везти дерево в другое место это упускать прибыль.
Спускаясь вниз по склону, Юджин притворно рассмеялся над какой-то шуткой мальчишки Сандерсона и похлопал его по спине.
Да ты только посмотри на этот кусок дерьма, снова плюнул Пит. У него что, два члена? Чего он стоит так враскоряку?
У тебя в термосе что-нибудь осталось? поинтересовался Дон.
Рич налил ему кофе. Парни собрали свои вещи, отошли за кучи мусора, чтобы облегчиться.
Хочешь немного? предложил Рич. Пит протянул свою чашку. Спина у Рича затекла от долгого сиденья. Он закряхтел, поднимаясь на ноги.
Все в норме? спросил Дон.
Ага.
Дон окинул его взглядом, прикидывая, брешет он или нет. У них всех давно уже заржавели петли. У Пита так разболелись суставы, что он не мог сжать в кулак левую руку. Сапоги завязать и то тяжело.
Дон запрокинул голову, допивая последние капли кофе.
Кофе она слишком слабо у тебя заваривает, пожаловался Пит.
Да ты ни хрена не чувствуешь, ты ж вечно свой дерьмовый табак жрешь, огрызнулся Дон. Ты просто завидуешь.
Не у каждого из нас есть старушка, которая за нас платит, Портер.
На лице Дона мелькнуло раздражение. Гейл зарабатывала в школе не так уж и много, но Дона все равно донимали этим все кому не лень. Большинство жен работали, только пока у них не рождались дети, но у Дона и Гейл детей так и не появилось.
Разве я виноват, что тебе так и не попалась женщина, настолько слепая, чтобы согласиться выйти замуж за такого урода? проговорил Дон.
Он нравится Марше, заметил Рич.
Ну уж нет, возразил Пит. Я видел, что с предыдущим случилось. Я бы предпочел сохранить свои пальцы целыми, спасибо большое.
Плохо это одному жить. Дон подобрал с бревна коробку из-под ланча.
По крайней мере, в своей собственной чертовой ванной я могу ссать стоя.
Рич сочувствовал Питу, живущему в своей развалюхе в полном одиночестве. Он мог бы быть на его месте, если бы Юджин не донимал его так насчет Коллин.
«Одно чертово свидание. Что, боишься, что она к тебе в постель запрыгнет? Забыл, как это делается?»
Надо было приберечь кусочек лимонного кекса для Пита, а не есть его тайком, словно ребенок, дорвавшийся до конфет. Коллин бы неодобрительно покачала головой, узнай она об этом.
Что? спросил Пит лицо Рича смягчилось, стоило ему только о ней подумать.
Ничего.
Пит поднялся по ступенькам, бросил термос на сиденье.
Ну и дела. Деревья выращивают, словно кукурузу. Пит фыркнул. Мы им уже не нужны, это уж точно.
Голос его дрогнул, и Ричу немедленно захотелось все ему рассказать. Когда придет время, ему пригодится хороший лесоруб. Но рассказывать раньше срока было нельзя, это все испортит.
Черт, выругался Пит. Если я буду ныть как сучка, делу это не поможет.
Получается у тебя неплохо, заметил Рич. Если что, знаешь, кем устроиться на работу.
Это у нас по части Мерла.
Рич протянул Питу зубочистку и, взяв одну себе, отправился обратно к своему дереву, обогнув место, где бревно соскользнуло с чокеров и выбило яму, глубокую, словно могила. Выкорчеванные пни лежали на боку, как вырванные с корнем гигантские зубы. Их завалят кустарником и сожгут. В старые времена пни не трогали деревья пускали новые побеги, но теперь они мешали новым посадкам. Воистину проблемы фермеров.
Он достал из кармана любовную записку Коллин. После того случая Юджин не умел держать проклятый язык за зубами Рич не получал записок много месяцев. И только когда все немного успокаивалось, когда Коллин чувствовала, что он потерял бдительность, она клала записку в карман его джинсов или засовывала ее под крышку термоса. «Возвращайся домой целым и невредимым, Стручок».
Как-то раз он сказал ей, что теперь, когда рядом нет Ларка, он боится упасть. Они тогда лежали в постели. Что-то в плавном скольжении ее ноги по его ноге заставило его заговорить. Это всегда больше всего удивляло его в браке: половину времени он не понимал, что думает, пока вдруг не произносил это вслух.
Коллин никогда не заговаривала о записках. Все та же застенчивая девушка, встречавшая его у двери, тихий голос, в который приходилось вслушиваться, сладкий аромат за ухом герань из белой бутылочки с золотистой крышкой. Когда он впервые пришел на чесночную ферму один, то постучал и тут же спрятал руки в карманы. Рич никогда не знал, куда девать свои огромные ладони. Как, черт возьми, он позволил Юджину его на это уломать? Он начал спускаться обратно по ступенькам, но когда оглянулся через плечо, то увидел ее, и у него чуть не подкосились ноги. От того, как она опустила взгляд, ему захотелось хлопать, кричать, петь что угодно, лишь бы привлечь ее внимание.
Он спустился вниз по склону и услышал низкую вибрацию одной из новых легких пил судя по звуку, зубья были сточены слишком сильно. Нынче молодежь ленилась правильно все измерить, прежде чем точить пилу, и вот результат цепь ложилась неправильно, слишком перегружая мотор и заставляя бензопилу выть и трястись. Только старики теперь работали с МакКаллохами[3], такими круглыми и тяжелыми, что их можно было скатить с холма, как арбуз.
Олений источник брал свое начало в низине под его деревом. Рич ополоснул руки, глотнул пригорошню воды, вытер рот рукавом и достал записку Коллин.
Эй, Гундерсен! крикнул кто-то. Тут твоя шавка вернулась.
Скаут бросился к нему, чуть не посадив Рича на задницу. Грязный и без ошейника, Скаут принялся поспешно лакать воду, а затем припал к земле, пыхтя и скалясь своей собачьей ухмылкой.
Ах ты, ругнулся Рич, почесывая затылок. Придется проводить его до грузовика и заставить лечь под сиденье, а потом ребята будут жаловаться, что весь автобус снова пропах мокрой псиной.
Рич развернул записку Коллин.
Но это была не записка просто чистый листок бумаги.
1 сентября
Коллин
Не поднимая глаз от тарелки, Рич прикончил три яйца. Что-то беспокоило его с тех самых пор, как его бригаду отправили в Оленье ребро. Меньше деревьев меньше зарплата. Энид бы на ее месте точно все знала. Юджин ей обо всем рассказывает.
Он подобрал хлебом последний желток, допил кофе.
То, что надо.
Рич надел ботинки, позволил ей чмокнуть себя в щеку будь осторожен и вышел под дождь.
«Каждый день в браке это выбор», сказал пастор на их свадьбе.
Коллин втиснула радиоприемник между лампой и стеной, в то самое место, где обернутой фольгой антенне удавалось выцепить из эфира мелодию. Осталось пришить последнюю атласную розу. Четыре старшие сестры, целое детство, переходящее из рук в руки; у Алсеи должно быть хотя бы собственное крестильное платье. Она была замечательным ребенком, лежала себе смирно. Счастье для любых родителей.
Коллин почесала уши, чтобы унять зуд. Если чешется, значит, заживает. О чем хотел ее спросить Дэниел?
Она завязала на нитке узелок, обрезала ее и подняла платье в воздух, любуясь блеском атласа в свете солнечных лучей, падающих из окна. К подъезду подкатил красный «Вагонер», Энид надавила на клаксон.
Мы едем в «Бистрин», объявила Энид, врываясь в дом. Девочкам нужны туфли. Ты с нами?
Карпик спит.
Карпик? возопила Энид. Карпи-ик!
И хотя обычно Карпика было не добудиться на Четвертое июня он так вообще забирался под стол во время застолья и засыпал во время фейерверков, он вышел из коридора в пижаме, со встрепанными после сна волосами.
Ну вот, сказала Энид. Он проснулся.
* * *
Карпик сидел на заднем сиденье и болтал с Агнес, Мэвис и Гертрудой, девочками с рыжевато-русыми волосами и светло-голубыми глазами, живыми и симпатичными несмотря на то, что их назвали в честь женщин на три поколения старше. Карпик их просто обожал.
Что ты сделала со своими ушами? спросила Энид, отъезжая от подъездной дорожки. Коллин потрогала серьги.
Мне их Рич подарил.
Дай посмотреть. Коллин наклонилась к ней. Хм, и что он натворил?
Ты о чем?
Я знаю, что если Юджин мне что-то дарит значит, он облажался. Вот бы он облажался по-крупному и купил стиральную машину с сушкой.
Ничего он не сделал. Коллин ущипнула мочки ушей. По встречной полосе мимо пронесся лесовоз. Кроме обручального кольца Рич никогда раньше не дарил ей украшений.
Выглядят дорогими, заметила Энид. Наверное, он сделал что-то плохое. Он тебе еще и новый пикап купил. Подумай, что он такого сделал.
Коллин понимала, что это черная неблагодарность, но на самом деле она ненавидела свой новый пикап. В пятницу на Пасху она осталась дома одна, Карпик тогда ночевал у Энид. Ей следовало бы вызвать «Скорую», как только она вышла на улицу, и поняла, что ее старый «Форд» не заводится. А вместо этого ее нашел вернувшийся домой слишком поздно Рич. Она лежала в ванной крови было слишком много, чтобы оставаться в постели, с головой, откинутой на бортик, настоящая сцена из фильма ужасов.
Когда все закончилось, он сразу же поехал в автосалон и купил ей самый шикарный пикап, хотя презирал марку «Шевроле». Она злилась каждый раз, когда садилась в этот пикап как будто хоть что-то могло компенсировать ее потерю, но это был семейный пикап, пикап с ремнями безопасности, рассчитанный на шестерых. И Коллин цеплялась за обещание, которое он сулил: они попробуют еще раз. Они будут пробовать снова и снова.
Заставлю Юджина купить мне стиральную машину с сушкой, когда он получит первую оплату за рощу, объявила Энид, останавливаясь перед магазином «Бистрин», витрины которого были увешаны объявлениями о распродаже товаров к школе. Отбеленные джинсы 12,99$.
Они вошли в магазин, и девочки тут же направились к витрине с белыми ковбойскими сапогами с бахромой.
А эти похожи на папины. Карпик указал на пару желтых рабочих ботинок. Он послушно сел, чтобы их примерить. Подходят!
Коллин пощупала носок, проверяя, где большой палец.
Слишком большие.
Ну пожалуйста! взмолился он.
Она проверила цену.
Он до них дорастет, сказала Энид. А одиннадцатый размер у них есть? Уайету нужна пара.
Энид оставила его дома, и Коллин была этому только рада. Хитрый и вредный, он был одним из тех мальчишек, с которыми, как она надеялась, Карпик не подружится, когда начнет ходить в школу.
Ты не сможешь их носить, пока у тебя ноги не вырастут, возразила ему Коллин. Он с готовностью кивнул, словно собирался прямо тут сидеть и ждать до победного.
Она купила ему слишком большие ботинки и две пары комбинезонов на сейчас и на вырост.
К концу дня они будут грязными, уверила Энид, снимая бирки с трех пар белых сапог, чтобы девочки могли надеть их сразу же. На улице дети принялись перепрыгивать через трещины в асфальте его они видели нечасто. Энид вспомнила, как сегодня утром Рич шел по подъездной дорожке с развязанным шнурком так торопился выйти из дома.
Что-то происходит? спросила Коллин.
О чем ты? уточнила Энид.
Рич выглядит не знаю. Обеспокоенным.
А ты его спрашивала?
Коллин скрестила руки. «Он мне ничего не говорит» подумала она.
Они узнали, откуда взялся череп?
Энид пожала плечами.
Насколько я знаю нет.
Юджин ничего не говорил? допытывалась Коллин.
Только то, что они вернутся в Проклятую рощу в конце месяца, сказала Энид. И я получу свою стиральную машину с сушкой. Ты не знаешь, каково это когда у тебя шесть детей.
Нет, сказала Коллин, пощипывая уши. Не знаю.
Да ладно тебе. Я не это имела в виду.
Я знаю.
Рич
На повороте к дому Ларка стояли, охраняя проезд, два туалета как два несочетающихся между собой фарфоровых льва. Рича подкидывало на изрытой колеями двухколейке, и в груди у него клокотало беспокойство. Всю жизнь он получал оплату за фут доски, и хотя новости о переходе на дневную ставку уже какое-то время витали в воздухе, он все равно оказался к этому не готов. Он припарковал пикап, взял с сиденья упаковку пивных банок «Таб» и жестянку с обедом. Хлопнула дверь, и звук отозвался в ноющей спине болью. Киллер и Банджо подскочили к нему, виляя хвостами.
Стручок, тебя где носило? спросил Ларк, с комфортом расположившись в кресле, стоящем на крыльце. На колене у него покоился уже наполовину готовый снежный человек.
Застрял на хребте Оленьего ребра.
Вы разве не расчистили Ребро пару лет назад?
С западной стороны. Теперь мы на восточной.
Рич поставил ногу на нижнюю ступеньку. Одно это движение, и боль прострелила левую ногу до самой пятки. С работой, в общем-то, проблем не возникало боль появлялась, только когда он долго сидел неподвижно.
Как продвигается дерьмобизнес? спросил он, поднимаясь по лестнице.
Как обычно.
Кел прислал тебе бифштекс с луком.
С луком. Ларк хмыкнул, потом сузил глаза. Что ты тут забыл в будний день? Я же сказал Марше, что не нужно меня проверять. Не помру.
Знаки уже готовы?
В магазине. Ларк кивнул головой в сторону пристройки с ржавой крышей.
Хворост, который Ларк продавал туристам по баксу за вязанку, был сложен под навесом.
Голень Рича пульсировала, под коленом красовался приличный синяк, костяшки пальцев были разбиты, на запястье рана, которую не мешало бы зашить. Сквозь стекло в двери магазина он заметил знак, лежащий поперек верстака. Рядом ведро, в котором отмокала кисть.
Они высохли? спросил Рич.
Еще полчаса. Ларк поскреб челюсть.
Каждый год Рич подвозил Ларка, чтобы помочь собрать ему дорожные знаки, расставленные с интервалом в две мили по обе стороны от моста Золотого медведя, вдоль шоссе 101 от Кресент-Сити до Орика.
Рич покрутил на ладони жестянку, мясо было теплым даже сквозь слой алюминия. Ларк принюхался. Он, конечно, весь день не ел горячего.
Так и будешь тут стоять, как чертов гробовщик? проворчал Ларк.
Рич убрал со стула фотоаппарат «Полароид» и, держа спину прямо, поставил на его место упаковку с пивом и жестянку с обедом.
Тебе кто палку в задницу засунул?
Белка-летяга уронила желудь, который покатился по крыльцу и стукнул Киллера по спине. Пес приоткрыл один глаз, но разбираться с этим дальше ему было явно лень.
Что с черепом? поинтересовался Ларк.
Рич пожал плечами. Влажные от пота складки рубашки терлись о кожу, вызывая зуд.
Слышал, государственные ищейки там все перерыли. Если эти ребята найдут хоть один обломок ногтя, тут же навсегда перекроют рощу. Кто их вообще туда навел? Мерл?
На кой черт ему это делать? возразил Рич.
Да кто знает. Он вечно ведет какую-то свою игру. Ларк сплюнул через перила. Слышал, Джим Мюллер продал свои восемнадцать сороковушек? спросил он, хотя Рич никому об этом не рассказывал.
У Ларка не было телефона, ходил он с двумя тростями, из всех средств передвижения только древний «Интернешнл», который уже тридцать пять лет было как не сдвинуть с места, и все равно Ларк мог рассказать, что происходит где угодно: хоть на далеком хребте рядом с Кузнечной рекой на севере, хоть на юге от Угриной дороги, хоть на востоке от Троицы. Как будто слухи путешествовали по реке, и ему достаточно было окунуть палец в воды Кламата, чтобы узнать последние новости.
Рич подтолкнул жестянку носком сапога:
Бифштекс остывает.
Собаки подняли головы. Боров учуял запах, хрюкнул и поковылял к крыльцу, но Ларк сделал вид, что ничего не услышал.
Сколько в среднем живет установщик чокеров?