Носители 3- это члены СД2, их родственники, и их прихлебатели. Все они- враги «наших».
На внутренних экранах этих носителей информация отражается примерно в том же виде, что и на экранах сотрудников ФСБ:
«Иван Петров.
По словам Жоржетты болен сифилисом. Светлана этого не подтверждает.
Зарплату СД2 платить не хочет, жалуется на низкие доходы. За видеокамеры платить не хочет. Жалобы на СД2 подписывает.
Психологически неустойчив. Психологическое давление может заставить его от подписания жалоб отказаться. С помощью Жоржетты нужно продолжать распространять о нем клевету.»
«Семенова Наталья. Зарплату СД2 платить не хочет- говорит, из-за тяжелого материального положения. За видеокамеры платить не хочет. Реформы СД2 не одобряет. Явный враг СД2.
Психологически неустойчива. В ее семье мужчин нет- ее можно припугнуть».
«Марта Карловна. Главный человек в доме. Наша кормилица. Не любит, чтобы к ней проявляли невнимание. (Надо срочно ей улыбнуться.так, что-то не получилось так, вроде получилось, но, кажется, немного криво. Надо повторить еще раз!)».
Эта группа носителей отличается от других групп тем, что свою базу данных она, за исключением редких случаев, не разглашает. Однако же, содержание ее базы данных все собственники МКД и так хорошо знают: ведь она проявляется и в поступках этих носителей, и в их замечаниях, и в актах СД2, и в протоколах и приказах СД2.
Вот что такое база данных МКД.
В дальнейшем повествовании характеристики объектов наблюдения будут отражены как с точки зрения первых носителей, так и с точки зрения вторых и третьих. По ходу повествования вы сами поймете, чья точка зрения в какой момент времени будет отражена.
Производственная жизнь Герды
Герда была техническим специалистом советской закалки. Технические специалисты советского времени были, как правило, хорошими и крепкими специалистами: формировались они не за один-два года, как сейчас, а за 5-7 лет. По окончании формирования они могли самостоятельно мыслить, самостоятельно работать, и принимать нестандартные решения.
Герда была как раз таким специалистом. Она прошла путь от простого инженера до руководителя среднего звена, и на руководящей должности выполняла такую интеллектуально-сложную работу, на которую ни Жанна Анисимовна, ни Семен Ульянович были не способны, несмотря на то, что те за свою работу получили большое количество званий и отличий, а Герда не получила ни одного.
Таким образом вы можете видеть, что наименования, которые Жанна Анисимовна с Семеном Ульяновичем к Герде постоянно применяли: «дура», «ненормальная» и «умственно отсталая», действительности не соответствовали.
Несмотря на то, что отличий и званий Герда на своей работе не получала, но она получала на ней довольно хорошую зарплату, которую тратила, по большей части, на зарубежные поездки (что невероятно бесило и Жанну Анисимовну, и Семена Ульяновича).
Производственная жизнь Герды складывалась довольно неплохо, и она рассчитывала заработать себе на своей работе хорошую пенсию и обеспеченную старость, как вдруг ее расчеты рухнули во мгновение ока.
Ее мама сильно заболела, и с ними обеими начали происходить такие вещи, что Герде стало совершенно не до работы. Но Герда, тем не менее пыталась продолжать работать, и пыталась она работать до тех пор, пока это стало совершенно невозможным.
В конце концов Герде пришлось уволиться и сидеть дома с мамой. Когда мама умерла, то Герду на работу уже никто не взял: «предпенсионный возраст» был никому из работодателей не нужен. Герда попыталась устроиться на работу в другую сферу, в которой постоянно требовались работники, но, как оказалось, «предпенсионный возраст» был не нужен даже и в той сфере.
Вот таким образом «обеспеченная старость» Герды и накрылась.
Герда подрабатывала время от времени то там, то сям, но постоянной работы так себе никогда больше не нашла.
Общедомовая жизнь Герды
Усталость материала деградация механических свойств материала в результате постепенного накопления повреждений под действием переменных (часто циклических) напряжений с образованием и развитием трещин, что обуславливает его разрушение за определённое время.
Википедия
В данной главе я развиваю высказанную ранее мысль о том, что усталость материала бывает не только у неодушевленных предметов, но и у одушевленных существ тоже.
Герда, поселившись в МКД, была сразу же воспринята как «чужак». После того, сколько лет она в МКД ни жила, но она все равно так «чужаком» и воспринималась. Хотя после несколько лет проживания в МКД все соседи ее знали, но все по-прежнему считали ее «ненашей». Главной причиной этого было, видимо, то, что она «доставляла неприятности» «самой» Жанне Анисимовне и «самому» Семену (как они сами говорили); а также потому, что и та, и другой советовали соседям обращаться с Гердой «пожестче».
Таким образом, общедомовая роль Герды начала сводиться к роли «козла отпущения». Каждый «уважающий себя» собственник считал хорошим тоном сказать про Герду что-нибудь язвительное, «уличить» ее в чем-нибудь «непотребном», и пройтись по поводу ее «психики».
Одно время Герда считала исключением из числа таких людей Жанну Анисимовну, другое время- Жоржетту Алексеевну, но впоследствии выяснилось, что даже в то время, когда она считала этих соседок друзьями и оказывала им многочисленные услуги, они ее другом совершенно не считали, а, принимая от нее услуги, за спиной делали ей гадости, и оправдывали эти гадости «благородными» и «общественно- полезными» побуждениями.
Долгое время (и даже десятилетия), Герда считала те неприятности, которые непрерывно валились на нее в МКД, несчастливым стечением обстоятельств. Поскольку онв думала, что против стечения обстоятельств не попрешь, сколько ни пытайся, то «переть» она и не пыталась. И только после смерти мамы Герда начала понимать, что все эти многочисленные обстоятельства были, собственно говоря, всего лишь одним обстоятельством, которое носило название «Жанна Анисимовна». Но, поскольку понимать это Герда начала постепенно, то даже в переходный период между полным непониманием и полным пониманием она продолжала с Жанной Анисимовой «дружить», и продолжала ей помогать.
Интересным было при этом то, что ни Жанна Анисимовна, ни Жоржетта Алексеевна, и ни один из «уважающих себя» собственников не замечал, сколько Герда делала для МКД хорошего, и насколько они должны были быть ей за это благодарны.
Например, та же Жанна Анисимовна и Семен считали, что хорошее отопление в их подъезде (в других подъездах оно было намного хуже) дано им «за их заслуги перед Отечеством», в то время как поддерживалось это отопление, на самом деле, благодаря одной только Герде (подробности этого см. в главе «Досье Тепла»).
Можно привести еще и такой случай. Когда в «неблагополучной» квартире на втором этаже начались кровавые побоища, и площадка перед подъездом стала залита кровью, то все «уважающие себя» жители начали (вместе со своими детьми) ходить по этой крови так, как будто это было вполне естественным и нормальным делом. В числе «уважающих себя» жителей были и Ульяновичи со своими детьми. И только одна Герда начала «приставать» к «мастерице» КК, чтобы она распорядилась эту кровь отмыть. «Приставала» Герда к этой мастерице очень долго, поскольку та, если что-то и делала, то делала всегда только наполовину, а в большинстве случаев предпочитала вообще ничего не делать. Кровавую лужу мастерица вначале удалила тоже наполовину, но Герда продолжала приставать к ней до тех пор, пока она свою работу все-таки не сделала.
Кроме этого, было много еще и других случаев, за которые жители подъезда должны были быть Герде благодарны, но они, тем не менее, благодарны ей никогда не были.
Лично-производственнная жизнь Глеба
Глеб был человеком увлекающимся, а потому его личная жизнь складывалась довольно бурно.
В первый раз Глеб женился по любви, и у них с женой родился сын. Через некоторое время жизнь у них с женой складываться почему-то перестала, и они развелись. После развода жена с сыном уехала в Германию. В Германии они неплохо, вроде бы, устроились и начали неплохо, вроде бы, жить. Зла они на Глеба не держали, и отношения с ним поддерживали. Они писали Глебу письма, ему звонили, поздравляли его с днем рождения, и он тоже им звонил и тоже поздравлял.
Затем Глеб снова женился по любви, и снова у них с женой родился ребенок, на этот раз дочь, но семейная жизнь у них снова не сложилась, и через некоторое время они тоже развелись. Жена с дочерью после развода уехали в Беларуссию.
Потом Глеб снова женился и снова развелсяну, в общем, как оно у него в семейной жизни пошло- так оно и продолжилось.
Единственным, что в жизни Глеба оставалось постоянным- была его мама, с которой он жил в одной квартире. Мама Глеба была человеком постоянным. Ни разводиться с Глебом, ни уезжать в Германию и Беларуссию она не собиралась, и Глеб жил с ней мирно-спокойно до тех пор, пока мама не умерла.
Хотя мама умерла в солидном возрасте, время ее, как говорится, пришло, и ничего с этим было не поделать, -но Глебу стало без нее все равно одиноко.
Чтобы немного развеяться, он начал ходить в гости к маминой подруге, с которой мама когда-то вместе работала, и которая жила в одном с ним подъезде. Он пил у нее чай, разговаривал о разных разностях, и после этого жизнь начинала казаться ему веселее. Он начинал чувствовать себя так, как будто бы пообщался с мамой.
Жил Глеб, в общем, так же, как жило большинство людей в их подъезде: не лучше и не хуже. Он работал, общался с приятелями, заводил романы с женщинами, но больше не женился- хватит уже.
Работа у Глеба была простой и незамысловатой, но она приносила ему средства для существования, а к большему Глеб и не стремился.
Затем мамину подругу, Марию Жановну, выбрали председателем совета дома, и Глеб от души порадовался: вот сейчас она наведет в их доме порядок, вот сейчас она сделает капремонт, вот сейчас она обустроит двор, а Глеб будет ей во всем этом помогатьв общем, как говорится, размечтался.
Общедомовая жизнь Глеба
Глеб, как и Герда, был тоже советским человеком, и тоже недвуличным советским человеком. Он так же, как и Герда, от своего недвуличия страдал, и страдал он от него в постсоветской жизни тоже больше, чем в советской.
Работа у Глеба была связана с коммунальными делами. Когда у него появлялась возможность, он использовал свое «служебное положение» в общественных целях: садил вокруг дома деревья, подрезал ветки приводил этот уродливый дом хоть в какой-то в порядок. Хотя работал Глеб не начальником, а рядовым сотрудником, но и в качестве рядового сотрудника у него время от времени появлялись возможности для МКД что-то сделать, и тогда он это делал.
Но никто из соседей, как и в случае с Гердой, вклада Глеба в обустройство МКД не замечал, и его не ценил. Все улучшения в доме жильцы приписывали не Глебу, а некому мифическому «начальству», которому, якобы, «положено было» эти улучшения делать.
А на самом деле, никто даже не задумывался о том, что этому дому вообще ничего не было положено! Глеб-то об этом задумывался, но и он и сам не мог понять- а почему так? Что за загадка такая была в этом доме? Ведь все окружающие их дома постепенно ремонтировались, обустраивались, озеленялись, прихорашивались, а их дом как стоял пугалом посреди города, так и продолжал стоять, и никто из «начальства» как не собирался его ремонтировать и обустраивать, так и не собирался!
Вот даже рядом с соседним домом, ровесником их дома, появилась детская площадка! А у них перед домом как 40 лет назад был пустырь, так он и сейчас пустырь! И как не было перед их домом парковки, так и сейчас ее нет!
Как была посреди двора 40 лет назад огромная лужа, так она и сейчас лужа! Как не проехать было 40 лет назад по двору на машине, так и сейчас не проехать! Как были пешеходные дорожкину дорожек у них, честно говоря, никогда и не былоПравда, некое узкое пространство между забором и подъездной дорогой намекало на то, что оно является, вроде как, пешеходной дорожкой, но даже когда на этом пространстве не стояли машины, то пройти по нему все равно было нельзя: оно было густо покрыто острыми камнями и рытвинами.
А вот зелени вокруг их дома за 40 лет сильно поубавилось. Лет 30 назад зелени вокруг дома было еще много, но затем, во время Перестройки, она почти вся была повырублена и уничтожена под предлогом наведения какой-то «красоты». Во время Перестройки обычная зелень начала вдруг казаться «начальству» какой-то некрасивой, и оно начало ее непрерывно подравнивать и выравнивать по какому-то своему шаблону, и подравнивало оно ее до тех пор, пока совершенно не уничтожило.
Вначале «начальство» напало по всему городу на тополя. И в первую очередь оно почему-то занялось теми тополями, которые росли перед их домом. А ведь какими роскошными были эти тополя! Они стояли перед домом двумя высокими плотными рядами, и прекрасно защищали дом от пыли, солнца и шума! Но «начальство» решило, что эти плотные ряды необходимо проредить, и сделало так, что ближайший к дому ряд оказался полностью стертым с лица земли, а от дальнего ряда остались одни только стволы, похожие на телеграфные столбы. Когда Глеб пожаловался на это в Управу, то получил от нее очень странный ответ: «рядом с вашим МКД были вырублены аварийно-опасные ясени». Затем на месте вырубленных «ясеней» Управа посадила какие-то невнятные кустики. Посадила она их прямо в строительный мусор (потому что возле дома была не земля, а строительный мусор), и даже землю под них не подсыпала. И из этих невнятных кустиков ничего путного так и не выросло. Как «оказалось», кроме тополей, в строительном мусоре ничего расти не могло, а «начальство» этого даже не знало!
Остальные «ясени» так и остались стоять в виде телеграфных столбов без веток. Как только ветки начинали на них отрастать (потому что тополя, что ни говори- это невероятно живучие деревья), то Управа тут же снова их обрезала. Видимо, Управа задалась целью сделать из обычных тополей пирамидальные. Видимо, пирамидальные тополя показались ей «презентабельнее» простых
Дальше- больше. Перед домом был вырублен еще и весь шиповник и уничтожена вся трава. Это деяние стало уже «совместным проектом» Управы и УК «Уют».
Шиповник этот жителям было жалко чуть не до слез. Посадил его один жилец первого подъезда под своими окнами. Сажал он этот шиповник с огромным трудом. Вначале он выбил ломом ряд ям в строительном мусоре (которого рядом с 1-м подъездом было столько же, сколько и с другими), засыпал их землей, и затем посадил в эти ямы отросточки. Поскольку в земле все растет намного лучше, чем в строительном мусоре, то вскоре отросточки превратились в кусты. Шиповник хорошо разросся и начал радовать людей пышной зеленью и благоуханными цветами. Самым приятным для людей в этих кустах было то, что у них был здоровый, бодрый и жизнеутверждающий вид, совсем не похожий на вид чахлых управских кустиков.
Но затем в один, отнюдь не прекрасный день, жители обнаружили, что весь шиповник оказался вырублен. Глеб обратился в Управу, и Управа ответила, что она здесь «вообще не причем». Однако же, Глеб выяснил, что, Управа была, все-таки, причем, и что дело было в следующем: руководитель Управы как-то раз сделал замечание директору УК по поводу мусора возле дома (не строительного, а бытового ), и УК сразу же на это замечание «отреагировала» и решила проблему с мусором тем, что уничтожила перед домом всю растительность. Глеб обратился в УК, и УК ответила, что она все сделала «по нормативам», потому что ближе 1,5 м от дома ничему расти не положено. Глеб спросил, а почему УК вырубила шиповник на расстоянии далее 1,5 м от дома, а вместе с шиповником срезала еще и все мальвы, и УК ответила, что ничего страшного в этом нет, и что на следующий год «все снова отрастет».