Деятельность Монастырского приказа была направлена не только на пополнение казны, но и на упорядочение церковной жизни; поддержание определенного штата военнослужащих в армии. В 1718 г., ввиду рекрутского набор, Приказ временно приостанавливает по всей России посвящение в священники. В 1715 г., издается закон, возлагающий на монастыри обязанность содержать аттестованных солдат; раньше это было делом добровольного благотворения. Еще раньше, в 1718 году, по приказу царя произошло заключение церкви в определенные штаты: в монастырской сфере одни монастыри были закрыты, другие превратились в приходские церкви, в третьих сокращено число монахов; в приходских церквях на 100150 дворов полагался один священник, на 200250 дворов два, на 300 и то в исключительных случаях три. На каждого священника было положено по два причетника. Введение штатов предполагалось осуществить постепенно, пока лишние клирики не переведутся сами собой за смертью или сложением сана, и в этот промежуток было постановлено не посвящать новых лиц на открывающиеся вакансия, а замещать их лишними клириками из других приходов. В 1721 г. последовал уже более решительный указ, запрещавший совсем постригать в монахи, чтобы освободить места для отставных солдат. Все эти меры мотивировались наличием Северной Войны. Но приказ провел также некоторые изменения в церковных делах вне всякой связи с войной или другими практическими мероприятиями Петра. Например, устанавливается новый порядок выборов священников, а протоиереям предписывается заводить школы и следить за тем, чтобы посвященные в священники непременно были из воспитанников школы. В 1718 г. Монастырский приказ закрыл все домовые церкви, за исключением церквей, принадлежавших особам царской фамилии. Их утварь и антиминсы передавались в распоряжение бедных приходских и монастырских церквей. Таким образом, упразднялся домашний культ, прежние домашние духовники, холопы своих господ, заменялись приходскими, общественными духовниками, на которых была возложена обязанность доносить о всяких крамолах, открытых на исповеди, а обыватели обязывались непременно «говеть» Великим постом.
Разрозненные распоряжения Монастырского приказа были объединены в систему и развиты в Духовном Регламенте. Ко времени составления Духовного Регламента (1721 г.) Пётр разошелся со Стефаном, хотя тот все еще оставался местоблюстителем патриаршего престола. Пётр более всего симпатизировал немецкому протестантизму, привлекавшего его не только рационализмом, но и организационными принципами. Лютеранская реформация, с точки зрения Петра, именно и свелась к тому, что в бесчисленных немецких княжествах церковь стала отраслью княжеского управления. Князь назначал пасторов, которые, таким образом, были попросту его чиновниками, проводившими при помощи религии его политику. Стефан Яворский иначе ко всему относился, и на почве, насаждения хотя бы внешнего протестантизма, имел несколько крупных столкновений с царем, что и стало основной причиной их взаимного охлаждения.
Стефан сначала сочувствовал преобразовательной деятельности Петра, восхваляя его в проповедях. Но постоянно он начал осуждать его распоряжения, которые считал посягательством на свободу церкви. Будучи воспитанным на католических системах богословия, отстаивавших церковный авторитет, церковное предание, он считал патриаршество необходимым для управления Церковью. Возможно, он видел себя будущим патриархом. Постепенно он идейно сблизился с противниками деятельности Петра, касавшихся духовенства. В проповедях местоблюстителя говорилось то, что воспринималось как порицание царю. Взыскивал он осуждение не хранящим постов, оставляющим жен своих. Во время войны с турками царь, минуя Стефана, получил от Константинопольского патриарха разрешение не соблюдать посты для войска, двинувшихся в Прутский поход. Не одобрил Стефан насильственное пострижение первой супруги Петра, царицы Евдокии, его женитьбы на безродной Екатерине. В 1712 г. в единомыслии с недовольными мероприятиями царя, он, в день ангела царевича Алексея назвал его «единой надеждой России» и обрушился на введенный Петром институт фискалов, на то, что царь даже потребовал от него письменного объяснения, а в 1718 г. Стефан попал в подозрение и был запутан в деле бегства Алексея, но сумел оправдаться.
Проводя церковную реформу с ориентировкой на Запад, внутренне Пётр I оставался православным по содержанию. Он любил петь на клиросе и читать Апостол, его духовником некоторое время был подвижник, прозорливец иеромонах Иов. В 1694 г. царь был застигнут сильной бурей в Белом море и молился о спасении. Судно его добралось до Унской губы. Там находился Пертоминский монастырь, возникший на месте погребения иноков соловецких, Васссиана и Ионы, утонувших вблизи. По поверьям они помогали обращавшимся к их представительству. Пётр и свое спасение объяснил также. Он просил архиепископа Холмогорского Афанасия об обретении их мощей, что и было исполнено, а после и установлено местное празднование. Петром был восстановлен новгородский Перекомский монастырь. Церковь в Вознесенском монастыре в Смоленске построена царем, прибывших карать стрельцов и помиловавших их по просьбе игуменьи Марфы. Восстановлена им и Валаамская обитель, после разорения ее шведами, 100 лет пребывавшая в запустении. Новую столицу свою он отдал под небесное покровительство Исаака Далматского, в день памяти которого родился. Им перенесены были в Санкт-Петербург из Владимира мощи великого князя Александра Невского. «А икона Успения? с волнением спросил он, получив известие о сильном пожаре в Киево-Печерской лавре. Ну, так Лавра цела, с радостью воскликнул царь, узнав, что православная святыня цела»27. Петром была пожертвована рака к мощам Ефрема Новоторжского. В Усть-Желтиковом монастыре, где одно время пребывал в заключении царевич Алексей, Пётр построил церковь, во имя «Святителя Алексея». Церкви Сампсониевская и Пантелеймоновская в Санкт-Петербурге были воздвигнуты царем в память побед под Полтавой и при Гангуте. Наказал Пётр дубинкой, посланного им учиться за границей, В. И. Татищева (управляющий казенными заводами на Урале с 17201722 гг. и 17341737 гг., в 17411745 гг. губернатор Астрахани), будущего историка, со словами: «Не соблазнят верующих честных душ; не заводи вольнодумства, пагубного благоустройству; не на тот конец старался я тебя выучить, чтобы ты был врагом общества и Церкви»28.
В начале нового столетия в Москве образовался кружок вольнодумцев протестантского направления. Участники его отвергали почитание «святых» и мощей, чудеса, пророчества, авторитет церкви, почитание икон, монашество и обрядовую сторону религии. Во главе довольно многочисленного кружка стоял лекарь Дмитрий Тверитинов, учившийся в Немецкой слободе и там проникнувшийся подобными взглядами; не воспринял он только спасение человека верою. Влияние кружка вскоре распространилось в московскую академию, где и был замечена духовной властью. Стефан немедленно пустил дело в розыск и повел его гласно, привлекая к раскрытию виновных и органы гражданской власти Преображенский приказ.
Тверитинов и его единомышленник фискал Косов отправились в Санкт-Петербург с жалобой на Стефана. Там они нашли поддержку у князя Я. Долгорукова и влиятельного архимандрита Александро-Невского монастыря Феодосия Яновского, не сочувствующие Стефану. По царскому указу дело рассматривалось в Сенате. «Еретики» словесно отреклись от своего «лжеучения». В июне 1714 последовал царский указ об отсылке еретиков к Стефану для их духовного освидетельствования, «истинно ли они православную веру содержать твердо»; взятия с них письменного исповедания, и объяснения о том в торжественный день в соборной церкви. Стефан же имея на руках явно «еретические» сочинения Тверитинова, посчитал себя вправе снова поднять дело. Он велел разослать «еретиков» по разным монастырям, держа их там за крепким караулом; бумагу и чернила давать только Тверитинову, если он пожелает написать отречение от своих заблуждений.
В Сенате возникло дело по обвинению Стефана в неисполнении царского указа. Он был вызван в Сенат, где вновь рассматривалось дело Тверитинова. «Владыка» подвергался грубым нападкам сенаторов, за него заступились только Меньшиков и Апраксин. Вместе с тем, дело «еретиков» осложнилось происшедшим в Москве. 5 октября 1714 г., самый рьяный последователь Тверитинова, цирюльник Фома Иванов, находившийся под надзором в Чудовом Монастыре, приведенный в Благовещенскую Церковь, после заутрени, вынул косарь (широкий нож) и перебил по лицу образ «святителя» Алексея. Допрошенный в Монастырском Приказе был отправлен в Преображенский Приказ, где показал, что «порубил образ для того, что икон, креста и мощей не почитает и не покланяется»29. Дело о «еретиках» длилось весь 1715 год. 21 февраля 1716 г. царь дал указ Сенату. «По делу Дмитрия Тверитинова розыскав и оное конечно вершить, и которые потому делу приносят или принесут вины свои, тех разослать к архиереям в служение при их домах, и чтоб непоколебимы были в вере, а которые не принесут вины казнить смертью»30. В этом деле покаяния не принес один Фома Иванов и был казнен.
С другой стороны, Пётр придавал большое значение в осознании народом основ христианства. Так, например, в 1720 г., по его приказу было создано «Первое учение отроком, в нем же буквы и слоги, также: краткое толкование законного десятисловия, молитвы Господней, символа веры и девяти блаженств». В 1723 г. велено было эту книгу читать Великим постом в церквах, вместо творений Ефрема Сирина и Соборника. Кроме этого, Пётр думал о составлении Катехизиса, о чем он отправил 19 апреля 1724 г. записку в Синод. Касаясь вопроса веры, надежды и любви царь отмечал: «ибо о первой и о последней зело мало знают и не прямо что и знают, а о середней и не слахыли: понеже всю надежду кладут на пение церковное, пост и поклоны и прочее тому подобное, в них же строение церквей, свечи и ладон. О страдании Христовом толкуют только за один первородный грех, а спасение делами своими получат, как выше писано. / О втором же, чтоб книгу сочинить, Мне кажется, не лучшель оную катехизисом начать, и к тому и прочия вещи последовательно что в церкви обретается, внесть с пространным толком, також приложить: когда и от кого и чего ради в церковь что внесено»31. В 1722 г. Пётр поручает Кантемиру написать книгу о магометанской религии. Для борьбы с грубыми суевериями в христианстве, в том же году Феофан Прокопович составил, задуманную Петром, книгу о блаженствах, толковавшая 10 заповедей. Рассмотрев происхождение монашества и его значение, Пётр говорил в записке 1724 г., что монах большею частью «тунеядцы суть»32, и что ко всему злу праздность. «Прилежат ли же разумению Божественнаго писания и учения? спрашивает он. Всячески нет. А что говорят, молятся, то и все молятся, и сию отговорку отвергает Василий Святый. Что же прибыло обществу от сего? во истину токмо старая пословица: ни Богу, ни людям; понеже большая часть бегут от податей и от лености, дабы даром хлеб есть»33.
Приступая к установлению нового порядка в церкви, после двадцатилетней деятельности Монастырского Приказа, в сердце у Петра вместо Стефана уже был другой исполнитель его намерений. На двадцать два года моложе Стефана, тоже малоросс родом, Феофан Прокопович (в миру Елизар) получил образование в Киеве, в тех же иезуитских коллегиях, как и Стефан, но вместо того, чтобы подчиниться влиянию католицизма, Феофан вынес из иезуитской школы недоверие к католичеству и проникся симпатиями к протестантизму. Похвальная речь Петру по случаю Полтавской победы выдвинула его (Феофан использовал то обстоятельство, что Полтавский бой был в день памяти «преподобного» Сампсония, аллегорически сравнив с победой назорея Сампсона надо львом, изображение которого помещается в гербе Швеции), и уже в 1716 г., всего 35 лет отроду, он был назначен Псковским епископом. С этих пор Феофан стал верным идеологом всех начинаний петровского правительства, доказывая правильность их с религиозной точки зрения; все мероприятия царя получали оправдание от Священного Писания и «святых» отцов. Когда Пётр приступил к завершению церковной реформы, он поручил это дело Феофану, который составил проект «Регламента или Устава Духовной Коллегии». На рукописи проекта имеются пометка Феофана о том, что царь, 11 февраля 1720 г., рассуждал с ним по этому поводу и благоволил исправлять. 24 февраля проект был принят шестью епископами, во главе со Стефаном Яворским, тремя архимандритами и сенаторами. Указом Сената, для собирания подписей высших духовных лиц, были отправлены во все епархии архимандрит московского Златоустова монастыря Антоний и подполковник Семен Давыдов. Вернулись они в Санкт-Петербург 4 января 1721года. Под Духовным Регламентом имелись подписи: царская, 6 сенаторов, 6 митрополитов, 1 архиепископа, 12 епископов, 48 архимандритов, 15 игуменов, 5 иеромонахов. 25 января 1721 г. Регламент был опубликован и введен в действие.
Первая основная черта церковной реформы по Регламенту ее происхождение от царя и направление по его указаниям. Царь считает «исправление чина духовного» такою же своею обязанностью, как и исправление чина воинского и гражданского, от исполнения которого придется ему давать ответ перед «нелицемерным Судиею». А потому, по примеру ветхозаветных и новозаветных «благочестивых» царей «уставляет Духовную Коллегию, то есть Духовное Соборное Правительство, которое имеет всякия Духовныя дела во Всероссийской Церкви управлять»34. Первая часть, теоретическая, разъясняющая и оправдывающая преимущество коллегиального управления и делающая целый ряд рассуждений, сущность которых сводится к тому, что «царство выше священства» правда, без какого-либо основания на то в церковных канонах или «законе Божием», побочно признавая тем, что искать там было бы напрасно.
Оправдание реформы было взято отчасти из ветхозаветной, а преимущественно, из греческой практики: «Церковное Сунедрион в ветхозаветней церкви во Иерусалиме, и гражданский суд Ареопагитов в Афинех, и иныя в то же городе правительствующия собрания, нарицаемыя Дикастериа»35. Но опасаясь, что ссылки на афинские судебные учреждения окажутся малоубедительными доказательствами, автор Регламента приводит целый ряд аргументов. Вся сила Коллегиума в том и заключается, что оно «под Державным Монархом есть и от Монарха установлено»36. Прежний порядок, когда был «единый собственный правитель духовный», способствовал только мятежам и смущениям, появлению в России таких «замахов», какими когда-то прославился римский папа. Теперь же возможность подобных выпадов исключались; «а когда еще видит народ, что Соборное сие Правительство Монаршим указом и Сенатским приговором установлено есть; то и паче пребудет в кротости своей, и весьма отложит надежду имети помощь к бунтам своим от чина духовнаго»37.
Пётр производил изменения в структуре церковного управления по принципу светских коллегий, поэтому церковная реформа носила чисто гражданский характер. Двенадцать членов Духовной Коллегии назначались царем из числа архиереев, архимандритов, игуменов и протопопов. Один из архиереев получал чин президента имя «не гордое», потому «невозможно ему восписоватися». И президент, и прочие члены Коллегии приносили при вступлении в должность присягу, «что верен, есть и будет церковному величеству», «как крайнему судии духовной коллегии»; за нарушение присяги грозил «именной штраф анафемы и телесное наказание». Указом от 14 февраля 1721 г. Духовная Коллегия была переименована в Святейший Правительственный Синод (греч. собрание) и велено возносить его имя вместо патриаршего в церковных молениях38. В тот же день последовало торжественное открытие Синода.