Вы меня начинаете интриговать, мадам. Что же такое вы мне принесли?
Менюру то есть понюру неуверенно проговорила Эльвира, пытаясь вспомнить красивое слово.
Может быть, парюру?
Вот-вот, ее самую. Только я вас прошу, ничего не спрашивайте и никому ничего не рассказывайте.
Позвольте догадаться. Может быть, это как-то связано с тетушкой вашего мужа? Я таки был прав, когда предположил, что ваш визит связан со смертью близкого человека
Я же вам сказала ничего не спрашивайте! Никаких вопросов или я уйду!
Все-все! ювелир поднял руки. Я умолкаю и весь обращаюсь в слух! Итак, что вам угодно? Вы принесли мне парюру и хотите ее продать? Парюра большая или малая?
Большая, очень большая! Самая большая, какую вы видели. Такая большая, что у вас не хватит на нее всех ваших денег. Вы сейчас побежите по знакомым занимать
Что вы говорите, мадам недоверчиво протянул ювелир. Вы меня буквально пугаете.
Ну, сейчас я вам покажу но только обещайте, что никто, ни одна душа
Вы меня обижаете, мадам. Ювелир это как священник, как врач. Все, что сказано ему, умрет вместе с ним. Правда, я надеюсь, что еще не очень скоро.
Эльвира снова покосилась на дверь, поставила свою сумку на прилавок, достала из нее объемистый сверток, развернула, извлекла большую замшевую косметичку на молнии, из этой косметички вынула бархатную коробочку и протянула ее ювелиру:
Вот! И готовьте все ваши денежки.
Ювелир открыл коробочку, заглянул в нее, хмыкнул, вставил в глаз увеличительное стекло, снова заглянул в коробку, снова хмыкнул и наконец поднял глаза на Эльвиру:
Извините, мадам, какой у нас сейчас месяц?
При чем здесь это? Ну, июль, кажется а что?
Да, мне тоже помнится, что с утра был июль. Значит, до Нового года еще довольно долго
Ну да а при чем здесь Новый год? Вы лучше скажите, у вас хватит денег, чтобы купить эту как ее понюру?
Что? А, да, конечно, только, как мы с вами сейчас выяснили, до Нового года еще долго, и я не знаю, стоит ли ее покупать
Да при чем здесь Новый год? выпалила Эльвира.
Ах да, я вам не сказал моя внучка ей четыре года она будет рада, если найдет такое под елкой. Она вообще очень любит дешевые яркие стекляшки.
Что?! Темные очки Эльвиры сползли на нос, она выпучила на ювелира глаза. Какие стекляшки? Да тут одни сапфиры чего стоят они по четыре карата или по четырнадцать я уже не говорю про бриллианты
Сапфиры бриллианты печально протянул ювелир. Какие красивые слова уверяю вас, мадам, это стекляшки, хотя довольно красивые.
С этими словами он закрыл коробочку и протянул ее Эльвире.
Да что вы такое говорите? Да как вы можете? Да что вы такое несете? А, я понимаю вы хотите меня надуть обмануть развести вы хотите сбить цену! Но этот номер у вас не пройдет! Я пойду в другой магазин! Я пойду к другому ювелиру!
Мадам, мы договорились, что я вас не узнаю но я таки действительно вас не узнаю! Вы не хуже меня знаете, что в этом городе всего три ювелирных магазина и мой самый крупный и самый приличный из них. Но даже если бы их было тридцать три, вам всюду сказали бы точно то же самое: это стекляшки. Из уважения к вам могу употребить более приличное слово бижутерия. Согласен довольно красивые стекляшки, блестящие, но я таким не торгую.
Не может быть
Очень даже может! Вот, кстати если вы мне не верите, может быть, вас убедит вот это
Он снова взял у Эльвиры коробочку, открыл ее, подковырнул пинцетом бархатную подкладку и вытащил из-под нее маленькую этикетку с какой-то непонятной надписью и четырехзначным числом.
Вы это видите?
Что? А, да семь тысяч долларов это, конечно, совсем не то, на что я рассчитывала, но все же слишком дорого для стекляшки, вам не кажется?
Долларов? Мадам, вы видите этот значок? Это вовсе не доллары, это каури валюта Мезонезии, маленького островного государства в Тихом океане. Я побывал там несколько лет назад и знаю. В пересчете на наши деньги это составляет примерно семьсот рублей. Ну, может, сейчас уже восемьсот
Сколько?! И Эльвира издала такой вопль, какой иногда раздается по ночам в тропическом лесу, когда леопард, уже почти настигший добычу, в последний момент упускает ее
Ее разочарование и ярость были так сильны, что должны были найти выход. И она вцепилась в несчастного ювелира и начала его трясти, шипя и брызгая слюной:
Ты, старый жулик! Ты хочешь меня напарить? Не выйдет, налоговую напущу, полицию! У меня в Следственном комитете знакомый работает, он тебе устроит!
Ювелир, однако, несмотря на солидный возраст, а может быть именно поэтому, оказался не робкого десятка. И то сказать тридцать лет продержаться в таком опасном бизнесе это вам не кот начихал. А его даже тьфу-тьфу ни разу не грабили.
Дорогая моя, сказал он твердо, с неожиданной силой снимая со своих плеч руки Эльвиры. Идите-ка вы домой и успокойтесь. Здесь вам больше делать нечего. Верю, что вы не хотели меня обмануть, да это вам бы и не удалось. Так что это вас обманули. Что ж, это ваши проблемы, меня они не касаются. Не забудьте забрать вашу бижутерию, мне она не нужна.
Эльвира машинально смахнула в сумку дешевые стекляшки и ушла не оглядываясь. Перед ее глазами стояло лицо тетки, этой заразы. Лицо насмешливо улыбалось, и узкие бледные губы шептали какие-то презрительные слова.
Старая сволочь прошипела в ответ Эльвира, но тетка ее не услышала.
Мама, я пошла! крикнула Василиса, как обычно, перед этим проверив на всякий случай, выключен ли газовый баллон и вообще заперта ли кухня.
С некоторых пор она повесила на дверь кухни навесной замок, потому что мать вечно старалась проникнуть на кухню, утверждая, что она, Василиса, морит ее голодом. Ага, а сама ест за четверых, а жалуется всем соседям и посторонним людям на улице, что дочка злодейка, хочет ее смерти.
Правда, никто ее не слушает, соседи давно уже знают, что мамаша в маразме глубоком. И доктор тоже сказал деменция, что же вы хотите. Таблетки какие-то дал, только мать их выплевывает.
Василиса прошла по заросшему сорняками саду, подумала и не стала запирать калитку: если мать все же найдет спрятанные тщательно спички и подожжет дом, то хоть пожарные смогут войти, а то и шланг не протянуть. Тяжело вздохнув напоследок, она отправилась в город, на свою квартиру, которую сдавала одной паре. Эти двое вдруг ни с того ни с сего бросили свои семьи, оставив все нажитое, и теперь второй год жили в грехе, совершенно свободные. Раз в месяц Василиса проверяла квартиру и получала от них деньги.
Она поднялась на второй этаж и позвонила в дверь, чтобы не смущать людей, ворвавшись внезапно. Никто не открыл, тогда она достала ключи.
Замок не только не проворачивался, более того, ключ вообще туда не входил. Что такое? Василиса пригляделась и поняла, что замок новый. Ну да, вот и царапины на двери свежие. Что ж это такое, они замок, что ли, поменяли? Отчего ей не позвонили? Она стукнула в дверь ногой, потом набрала номер телефона съемщицы.
Что случилось? Почему мне ничего не сказали, не позвонили? Разве так можно?
Она еще спрашивает! заорала вежливая и спокойная прежде съемщица. Она еще вопросы задает! Это я должна спрашивать, почему нас выселили за неделю до срока? И деньги не вернули, и заранее не предупредили?
Что такое, кто вас выселил?
Новые хозяева! Сама квартиру продала, а нам ничего не сказала! Так, знаешь, не делают, хозяева обязаны съемщиков заранее предупредить, чтобы люди другое жилье нашли. А так куда нам с вещами, не на вокзале же ночевать
Какие хозяева, кто вас выселил? Сердце у Василисы с размаху ухнуло вниз, предчувствуя, что случилось страшное.
Ничего не знаю! Съемщица понизила голос, почувствовав, что дело нечисто. Сами разбирайтесь с Линкой, если что, я в свидетели не пойду! Мне только этого не хватало! Деньги за неделю можете не возвращать! И бросила трубку.
Линка! Василиса одним огромным скачком поднялась на верхний этаж, где над ними жила разбитная молодящаяся бабенка Линка. Раньше, когда здесь жили, вечно она их с матерью заливала. То кран забудет закрыть, то унитаз у нее сломается.
Открывай! Василиса не стала звонить, потому что руки дрожали так, что и кнопку не нажать, она колотила в дверь ногой. Открывай немедленно!
Чего надо? Загремели замки, и на пороге появился здоровенный мужик в тельняшке. Чего ломишься?
Ты еще кто такой? оторопела Василиса.
Это муж мой, Анатолий! запела, выглядывая из-за спины мужика, вертлявая бабенка с бегающими глазками. Можешь нас поздравить, Вася, с бракосочетанием. И вот хорошо, что пришла, я сама тебя хотела искать, да все недосуг было со свадьбой
Ты что творишь? Василисе все же удалось протиснуться мимо здоровенного мужика. Ты что себе позволяешь? Ты почему съемщиков выгнала из моей квартиры?
Из твоей? Из голоса соседки тут же пропали приветливые интонации.
Линка уперла руки в бока и пошла на Василису тараном, визгливо выговаривая:
Что значит твоей квартиры? Она и твоей-то никогда не была, а теперь моя!
Как твоя?
А это ты видела? Линка мигом вытащила откуда-то из рукава халата бумагу.
Официальный документ на гербовом бланке.
Что такое? Василиса потянулась, но Линка бумагу в руки не дала, а из второго рукава халата, как фокусник, вытащила другую.
Вот тебе копия, смотри, читай, хоть ешь!
Лист, как живой, задрожал у Василисы в руках, когда она прочитала заголовок «Дарственная». И дальше: «Я, Евсюкова Вера Ивановна»
Василиса почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног, что сбываются все ее самые страшные предчувствия и опасения. Ждала она от матери неприятностей, но чтобы такое
Это от волнения она начала заикаться, это ты ее обманула обвела вокруг пальца
С чего это? визгливо спросила Линка. Документ настоящий, подлинный, нотариус заверил, все честь по чести, она сама его подписала, а квартира ее, матери твоей, ты тут даже не прописана, так что прав никаких не имеешь.
Василиса с ужасом осознала, что так оно и есть, в свое время были они все прописаны в деревенском доме, она там и осталась, когда матери квартиру от работы дали. Сто лет назад это было, ей только-только восемнадцать исполнилось.
Да она же в маразме, она ничего не соображает!
И ничего подобного! Нотариус с ней разговаривал, она ему толково отвечала и собственноручно подпись поставила! Так что не ври тут, что она в маразме!
Я в полицию буду жаловаться!
Иди! нагло заржал мужик. У меня там брат родной служит, они тебя и слушать не станут!
Я в суд подам! Весь город узнает, что вы воры и мошенники!
Да я тебя Мужик надвинулся на Василису, но Линка оттолкнула его.
Иди отсюда по-хорошему!
Я-то пойду! Василиса от злости стала более проницательной и поняла, что этим двоим до суда дело доводить не с руки. Но ты матери голову заморочила, что ей обещала? Что ухаживать за ней до смерти будешь? Так я ее сюда сегодня же приведу, сами с ней возиться станете, раз уж обещали!
Это уж фиг, ты родная дочка, ты и возись! Вот что, Линка понизила голос, вот если принесешь мне сто тысяч, то я эту дарственную уничтожу. Не было ее. Или официально от квартиры откажусь.
Сто тысяч? ахнула Василиса. Да где же я их возьму?
Это уж меня не касается, а только так и будет. А если нет, то плевала я на твои суды! У меня документ имеется, а тебя там и слушать не станут! И пошла вон!
Тут мужик развернул Василису и легонько поддал сзади коленом, так что опомнилась она только на лестничной площадке. И побежала домой, не обращая внимания на изумленные взгляды встречных.
Дома мать каким-то образом добралась до платяного шкафа, хотя Василиса перед уходом всегда запирала его на ключ, достала оттуда постельное белье и сосредоточенно рвала на мелкие кусочки второй пододеяльник.
Мама! Василиса дернула его к себе, ветхая ткань расползлась, так что годна будет только на тряпки.
Василиса, однако, не расстроилась, ее волновало другое.
Мама, посмотри сюда, что это такое? Она положила на стол изрядно помятую копию дарственной.
Не знаю, мать равнодушно отвернулась.
Посмотри! приказала Василиса, на всякий случай отойдя подальше, поскольку ей хотелось схватить мать и хорошенько встряхнуть.
Не вижу! упиралась мать. Очки дай!
Надев очки, она долго пялилась на лист бумаги.
Что это? Пенсию прибавят? А на сколько? Каждый месяц или одноразово?
Хватит придуриваться! заорала Василиса срывающимся голосом. Ты прекрасно знаешь, что это такое! Ты отдала свою квартиру этой заразе Линке! Вот просто так взяла ни с того ни с сего и подарила? Зачем, зачем ты это сделала?
Василиса все-таки не удержалась и встряхнула мать.
Зачем? Та с силой отпихнула ее руку. Да чтобы тебе не досталась после моей смерти! Ты мне всю жизнь испоганила, всю старость! А до этого сколько из-за тебя позора приняла!
Из-за меня? оторопела Василиса.
Ненавижу тебя! орала мать, не слушая. Ты не дочь, а ехидна, моей смерти всегда хотела!
Да мы же теперь с голоду умрем, мы же на те деньги жили! Мне придется идти на работу, а тебя сдам в психушку!
Мать злобно рассмеялась и выставила Василисе корявую фигу. И та поняла, что мать права, никуда ее не возьмут, там и одиноким старикам мест не хватает, а тут дочь родная имеется.
Люди! вдруг заорала мать. Помогите! Она меня убивает! С ножом на меня идет!
А сама смотрит хитро так, злорадно.
И тогда Василиса ударила мать по щеке, чтобы не видеть больше этого выражения злорадной ненависти.
Мать замолчала и скорчилась на стуле испуганно, что ничуть не разжалобило Василису.
Что делать? спросила она себя.
И тут в голове всплыла икона. В самом деле, вот что ее спасет. Конечно, она сказала тетке, что пожертвует икону церкви, но сейчас явно не тот случай. Нужно продать икону, это поможет поправить дела. Заплатить Линке Сколько она сказала? Сто тысяч? Иначе они с матерью умрут с голоду или же она, Василиса, просто повесится от тоски и безнадежности. Ничего, Бог простит!
В ювелирном магазине Паперного негромко звякнул дверной колокольчик.
Борис Семенович оторвался от изучения курса валют на московской бирже и увидел в дверях женщину неопределенного возраста, в длинной бесформенной юбке, трикотажной кофточке горчичного цвета и платочке оттенка «жуть зеленая». Женщина оглядывалась по сторонам с испуганным удивлением, как оглядывался бы обитатель тропических лесов Новой Гвинеи или таежной заимки Лыковых, случайно попав на гамбургскую компьютерную выставку.
Дама, что вам угодно? проговорил Паперный, решив прийти на помощь растерянной клиентке.
Я мне да мялась та.
Может быть, вы хотите купить нательный крестик? предположил Борис Семенович, оценив внешний вид посетительницы. У нас есть крестики на любой бюджет серебряные, золотые опять же, большой выбор цепочек
Нет, не то крестик у меня, конечно, есть
Ну, тогда, может быть, образок есть очень хорошие, с чернью, зернью, на перегородчатой эмали
Нет, не то
Женщина взяла себя в руки и решительным шагом подошла к прилавку, перегнулась через него и страшным шепотом обратилась к Паперному:
Мне ничего не нужно покупать но у меня к вам дело, важное дело
И тут Паперный узнал эту женщину.
Вообще, Козловск город маленький, там почти все друг друга знают, и если Борис Семенович не сразу узнал эту посетительницу, то только потому, что она обладала на редкость невзрачной и непримечательной внешностью, и ее трудно было узнать, даже если вы только что с ней встретились.
Василиса простите, не помню отчества проговорил Паперный смущенно.
Тсс! зашипела на него женщина. Это не я! То есть даже если это я, вы меня все равно не знаете!
Как скажете скривился Паперный. Так что у вас за дело? И если можно, побыстрее. Я собираюсь обедать.