Грэйси прижимается щекой к его колену, Неделчо приобнимает её одной рукой. Он тоже из наших, из чокнутых. Идя по городу, раскланивается с каждой кошкой. Все кошачье население района он знает по имени, а кого не знает, тому имя дает. В гараже у него живет полусиамский бездомный котенок, а у входа в подъезд, в домике, сделанном из старого стула и обувной коробки рыжий кот с одним ухом и золотыми глазами.
Прихлёбывая свой эликсир жизни, Неделчо азартно расширяет глаза, рассказывая о редкой опасной змее пепелянке, которая возрождается после смерти, о болгарских соловьях и подсоловушках маленьких птичках всех цветов радуги, которые поют как начинающие соловьи, без рулад, но тоже очень мило, зато красивы они необыкновенно.
Он с трудом вспоминает русские слова, я с трудом понимаю его через слово, но всё записываю, и нам очень уютно.
Неделчо, а почему вы решили уехать в город?
Это все Мария Она испугалась. Был ураган, крышу сорвало с дома и унесло в поле
Как? Целиком?
Нет, частями. И она сказала всё, я здесь больше не живу. А я Тошно мне без деревни.
Мужественно скрывая страх и отвращение, Неделчо застелил сиденье в машине старой простыней, а я замотала тельце, на которое было невозможно смотреть и которого было страшно касаться, в чистую тряпку, а сверху в красивое полотенце для оказания уважения врачу. Но Мася, конечно, вывернулась одним прыжком, когда я поднесла её к машине.
Вай, что делать будем
После бесполезных уговоров я позвала Грэйси и села с ней на заднее сиденье, застелила колени и стала закрывать дверцу:
Прощай, Мася! Мы поедем сами.
Бедная вскарабкалась, оскальзываясь по металлу, и взлетела ко мне на руки, прижалась к груди. Хорошо, что я оделась в худшее, что имела. Обнявшись, поехали.
Як! сказала Мася на выезде из деревни. Як, як!
И вывалила усиленный завтрак мне на колени.
Плохо переносят езду в машине щенки и молодые собаки, да ещё по разбитым дорогам. Да и нельзя кормить животных перед поездкой к врачу, что это я? Понадобится взять кровь, а там и сахар высокий, и холестерин, и как ставить диагноз? Собака же не объяснит сама, что её мучает, где именно, как долго.
Впрочем, у нас всё было налицо. Вернее, только на лице у нас и не было диагноза
* * *
Ах, в какую клинику Неделчо нас привёз! Амбарное помещение, залитый едким антисептиком цементный пол с дренажными дырами, те же лужи на облезлой клеёнке огромных цинковых столов. А вот и стойло с могучими перилами, с кольцом в стене и цепью, явно для буйного быка. Видно, сюда ещё в молодости обращался Неделчо по поводу коровьих маститов. Слышала про болгарских буйволов, дающих драгоценное молоко, полное витаминов, но не знала, что их тоже возят на приём
Крошечная дворняжка на таком столе, как чемодан на аэродроме. Расчихавшись от медицинских запахов, она превратилась в стальную подозрительную пружину. Когда ветврач подошла к ней сзади с градусником, Мася изогнулась и оскалилась, пригнувшись перед прыжком. Знайте, это и есть настоящая угроза. Не лай. У лая другое значение, это призыв и предупреждение, и он часто говорит о страхе. А вот из этой позы, молча, кидается в горло лютый зверь.
Ну-ну, лютый зверь, дай-ка я тебя крепко обниму Уж позвольте вашу температуру узнать, ваше свирепое высочество?
Правда, ну что за манеру придумали холодное стекло под хвост совать? Себе засуньте! Напрасны ваши обниманья ловлю Масю уже где-то у себя над головой.
В общем, у нас два варианта, сказала врач, и глазом не моргнув. И не таких видали. Буйволов, бывало, ремонтировали. Либо это чесотка высокозаразно и трудноизлечимо, в том числе и для людей, либо демодекоз почти незаразно и нормально излечимо, только долго и кропотливо. В первом случае это очень чешется.
Вообще не чешется! Вообще!
Отлично! Лечение практически то же. Очевидно, у собаки слабый иммунитет и хроническое голодание.
Ветврач не сразу нашла на моей псинке живое место, куда вколоть антибиотики и витамины.
Масенька, тебе голову зубастую подержать или намордник купим?
Пдр-р-рж подержать.
Капаем самый дорогой из инсектицидов, он действует мягко и уничтожает как внешних насекомых, так и внутренних паразитов. Ждём вас через день на инъекции.
Все это на нервной почве я поняла на неизвестном мне языке.
* * *
Мася, чистая снаружи и внутри, лежала на верхней ступеньке парадной лестницы в сад и занималась полудохлой осой, когда приехал Бьярни.
Она была сыта, намазана чем сказано, регулярно уколота, и зловещая багровость постепенно спускалась со спины по лапкам, уходила прочь. Раны затянулись. Заворсилась новая бежевая шерсть, начала закрывать тающие струпья. Живот округлялся только сразу после еды, через час он снова поджимался к позвоночнику. Но эта наполненность не исчезала в никуда. С каждым днем она распределялась по тельцу, перетекала в окорочка, да, у нас появились окорочка, точно по размеру куриных. Новая плоть покрывала ребра; в ней утонул наконец позвоночник.
Для меня она стала почти такой же красивой, как Грэйси, но на взгляд со стороны, конечно, жуть.
Мася осторожно касалась осы лапкой и быстро отдёргивала ее. Потом ударяла, крепко давила и снова отдёргивала. Сдохла, вражина? Обнюхивала, стараясь ни в коем случае не коснуться носом. Притворяешься! Брала зубами, кусала, трясла, выплёвывала. Убедившись, что оса непоправимо безжизненна, с аппетитом, чавкая, съедала её. А чего, протеин. Мясо. Так, наверное, и выживала.
Пра-пра-пра-пра-предок собаки, тот, который жил на деревьях, питался именно насекомыми. Пра-насекомыми.
Бьярни рулил в Болгарию через всю Европу из Англии, перегоняя нашу машину с трейлером, который сам когда-то построил, и радовался моему ценному приобретению. Войдя во двор, он шаркнул ножкой перед лающей Масей и сказал, как он считает, по-русски:
Ждратуйте! Лапку дай!
Мася сконфузилась, не зная, как ответить. Перед ней ещё никогда не расшаркивались такие огромные джентльмены с таким глубоким басом. Она не знала, что этот сердцеед расшаркивается перед каждой встречной собакой, и ни одна ещё не устояла. Есть в нем что-то такое, некая аура, как у большого дерева, к которому хочется прислониться и почесаться боком.
Не устояла и Мася. Она выронила ошмётки осы и так развилялась хвостом, приседая, что даже сделала лужицу.
Вечером она уже лизала ему кроссовки и сидела с ним на диване. Он-то ей в дом входить не запрещал.
Он учил её есть кусочки мяса прямо с вилки и никак не мог выговорить её трудное имя.
Мы оба начинали когда-то с мелких пород и знали, как легко и неизлечимо забирают сердце маленькие собачки.
Глава 5. Маша, Беня и Боня
Мася прожила у нас несколько счастливых месяцев. Однажды в моё отсутствие Бьярни уехал по делам, оставив корм для неё во дворе, задержался и вернулся только через сутки.
Никто не выбежал ему навстречу.
Обежав сад, перевернув бочки, ящики и все, что не было приколочено, никого не найдя и не дозвавшись, Бьярни прыгнул обратно в машину и помчался по разбитым окрестным дорогам в надежде увидеть Масю издалека. Потом съехал с асфальта и проверил дороги, проложенные комбайнами и сенокосилками в полях вокруг нашего дома. Он до темноты нарезал эти круги, все увеличивая диаметр, но ни Масю не встретил, ни кровавого сгустка на путях не нашёл.
Преданная, пылкая, счастливая Мася исчезла.
Кто слышал, как звенит в пустом доме тишина, когда с собакой что-то случилось, как сзади все время мерещится цокоток когтей, тому не надо рассказывать, где именно в теле человека размещена душа: она повсюду, потому что болит всё до кончиков ногтей.
Истощённая и облезлая, покрытая струпьями, Мася не была нужна никому, кроме нас, её отовсюду гнали, боясь заразы. Но теперь, хорошенькая, весёлая, глазастая, в лоснящейся шубке песочного цвета, в новом синем ошейнике, она, наверное, стала товаром. Могли ли её украсть? Очевидную дворняжку? Вряд ли Мало ли их бегает по деревням. Да и кусача она была как чёрт, поди поймай такую Может быть, она пострадала под машиной и кто-то подобрал, отвёз в лечебницу или приют?
Шестьсот собак подняли невообразимый лай, как всегда при появлении человека у ворот. Часть из них сидела в клетках, часть на цепи, а часть так как приют был приватный, без этой державной уравниловки и тюремной дисциплины получила право жить свободно на открытой территории, где у каждогоз своя конура с плоской крышей. Такую конструкцию придумал местный плотник, болгарский турок Талят, с которым через несколько лет нас сведёт и сроднит жизнь. У каждой конуры получился второй этаж, терраса для солнечных ванн, на которой вчерашние бомжи, везунчики, дворняги-домовладельцы лежали и сидели гордо, как памятники на пьедесталах, свесив лапы и хвост. Все они повскакивали, завопили, забегали, лая с разной степенью громкости и агрессии; кто-то храбро скакал на ограду, показывая, как будет рвать чужака, кто-то прятался в конуре, кто-то путался в собственной цепи, кто-то сцепился друг с другом.
Оглохший, Бьярни стоял во входном вольерчике для посетителей, расстроенный, что Маси нет, собираясь поворачиваться и уходить, когда увертюра закончилась и раздвинулся занавес. На сцену под гром оркестра и шквальные аплодисменты, танцуя, раскланиваясь и крутя юбками в разные стороны, вырвалась прима.
Ну наконец-то! воскликнула она с театральным пафосом, страстно оттаптывая ему ноги и громко пыхтя. Ты здесь наконец! Где же ты ходишь? О чём ты думал всё это время? Вот же я!
Машу, жёлтого Лабрадора Ретривера, сотрудники помнили ещё много лет после того, как она уехала с Бьярни. Второй такой собаки там больше не видели. Всю мощь, которую природа задумала вложить в организм этой крупной, коренастой, водо- и холодоустойчивой породы, столетиями помогавшей канадским рыбакам тянуть на сушу тяжёлые сети из ледяной воды, всю силу, и крепость, и жар, она по ошибке затолкала в один экземпляр, в его грудную клетку в Машино сердце, и всё это разрывалось от любви к человеку.
Бьярни внутренне ещё мчался по полям, деревням и дорогам в поиске головастой дворняжки но кто сказал, что одно исключает другое? Когда малявочка вернётся, в таком домище, в таком саду всем хватит места, и никто уже ему не может запретить, никакой лендлорд никаким контрактом, как тогда, когда из-за Китти нам отказали от дома и пришлось срочно переезжать, раз в контракте указывалось «no pets», никаких домашних любимцев, чего Бьярни-то и не заметил.
И потом, Маша не спрашивала. Маша сидела у него на ботинках, тепло прижавшись спиной, и ждала, когда принесут поводок и он пойдёт заводить машину.
Вот эту я забираю! не стараясь больше перекричать хор и перейдя на язык жестов, объяснял он не говорящему по-английски персоналу. Я её беру! Можно сразу? Сейчас?
Подошла ветеринар. Таня когда-то учила немецкий, и им удалось объясниться. Бьярни рассказал ей, что у нас в деревне целый дворец на огромной плантации, что жена фанатически любит Голденов, а ведь они с Лабрадорами почти одно и то же, поэтому Маше гарантируется много места под солнцем и любовь.
А ещё я бы взял немецкую овчарку, сказал Бьярни, как шопоголик на распродаже, вошедший во вкус. Или двух. Любого размера, пола и возраста. У меня всегда было по две немецкие овчарки. Что ни говорите, а это суперсобака, оберхунд.
Тем не менее Таня была счастлива. Машина судьба была решена.
Овчарками, увы, в тот день разжиться не удалось. Имевшийся красавец с седым носом, что косился на мужа из-за ограды, был усыновлен и ждал субботнего такси в Германию.
Впоследствии этот приют стал центром, вокруг которого завращалась наша жизнь. Новые друзья и мастера, которые ремонтировали дом и помогали обрабатывать сад, вышли оттуда или были связаны с ним. И это были самые подходящие, самые интересные для нас люди. Стараясь понять их, я освоила болгарский куда быстрее, чем когда-то английский. Мотивация страшная сила.
* * *
Дома Маси по-прежнему не было. Но был Неделчо, который вышел к нему навстречу странной походкой. В руках у него барахтались, вытягивая тонкие шейки, на которых по-птичьи качались короткоухие, тупоносые головки с открытыми ртами и закрытыми глазками, два крошечных существа.
Под лестницей нашел, испуганно сказал Неделчо. Просят есть.
Бьярни и не знал, что происходило у него под носом. Собачка округлилась, да, но так как он скармливал ей в среднем по курице в день, то и полагал, что бедняга просто наконец наелась, и радовался за неё. А она успела выносить, родить и пару недель выкармливала двоих детей, искусно деля свое время и внимание между коробкой в саду и Бьярни, вечно погруженным в экран компьютера. Когда бы он ни очнулся от виртуального морока, Мася оказывалась на месте, под протянутой рукой.
Масенька, где же ты? Тут твои дети кричат. Неужели ты пошла искать пропавшего хозяина и заблудилась, погибла в пути? Сутки он, плача, кормил щенят каждые три часа смесью по рецепту из интернета, а потом поехал покупать поводок, ошейник и корм, забирать Машу, которой к тому времени выписали синий европейский паспорт с жёлтыми звёздочками.
* * *
Из долгой поездки вернулась я. Ничего себе новости меня встретили.
Первую ночь щенята провели, почему-то ритмично свистя, как птенцы, и не давая заснуть мне. Когда я поняла наконец, что они сорвали горло, зовя пропавшую маму, и замерзли такие маленькие ещё не могут поддерживать температуру тела я взяла их к себе, чтобы согреть. Наевшись, они долго сосали мои пальцы беззубыми ротиками, да так и заснули с ними во рту, как младенцы с соской. А я лежала, плавясь от нежности, стараясь, чтобы сердце стучало ровно величайший важности целительный звук для любых новорожденных и думая о том, где ещё искать Масю. Как совместить поиски с уходом за крохами, тоже вопрос. Объявления? Где? На каком языке? Мы же не знаем почти ни слова И если нам позвонят, что мы сможем понять?
Только я отключилась, и во сне боясь пошевелиться, как они завозились, кряхтя, и поползли в разные стороны, что-то ища. Я спустила их на пол, и о чудо, слепые существа, недалеко ушедшие от эмбрионов, дружно сделали свои дела на рекламные брошюры из супермаркета. Я как-то не подумала о том, что они могут испачкать постель, не постелила клеенку. А они и не смогли! Они с рождения знали!
Снова пора кормить. И не отключаться, держать бутылочки правильно, чтобы не наглотались воздуха и не заболели животики; а потом подержать малышей вертикально, пока не отрыгнут. Всё, как с младенцами.
Так и прошла ночь свист, кормёжка, отрыжка, брошюры, свист. Зато к утру в тепле сипота прошла и малыши спали без задних ног. Беня уморительно похрапывал на спине, раскинув лапки размером с мой палец и положив на Боню затылок как на подушку.
А у меня утром голова болела так, что я едва дошла до кухни, и муж отправил меня обратно в постель. Он принёс мне немилосердно сладкий чай, который он научился «варить» из пакетика и даже сам полюбил, в отличие от кофе, к которому за всю жизнь прикоснулся только раз и возненавидел, и невероятно вкусные бутерброды, секрет которых заключается в чрезвычайной тонкости слоев. Просто хлеб, масло и сыр, а какой деликатес!
Еще бы датчанину да не слепить виртуозный сэндвич, ведь он из бутербродной страны, где в придорожных закусочных висят меню в двести разновидностей этого, скажем так, блюда. Но больше ассортимента меня поразила их красота. Всё, что подавалось в Дании на тарелке, хотелось долго рассматривать и было жалко есть. Сэндвич как объедение и произведение искусства, бутерброд как национальная идея. Почему бы и нет. Практично-то как.
Бьярни?
Да?
Мася не пришла?
Нет Я с рассветом объездил округу
Мася, где же ты Мы перезнакомились со всеми ветеринарами города и подчистили прилавки четырех ветеринарных аптек, пока вылечили твою истерзанную шкурку; скормили тебе целый курятник, пока ты поправилась и перестала походить на скелет селёдки, да что там говорить, на трупик ты была похожа. И ты даже не заразила Грэйси, спасибо, малышка, мне было так страшно. Ну что же могло случиться с тобой?