Госпожа Дольска, мы представляем сыскное управление Вотры. Этой ночью произошел поджог, и мы надеемся, что ваши знания помогут поймать злоумышленника.
Я ничего дурного не делала, прошептали еще тише, щель между дверью и косяком стала еще чуть уже.
Норма моргнула. Не врет, но в одном ее голосе столько страха Возможно, стыдится своей нечистой сути? Но быть мистериком само по себе не преступление, такими уж они рождаются, а целители даже способны принести кое-какую пользу. Если б они еще признавали главенство над собой Церкви!
Мы вас ни в чем не обвиняем, как можно мягче произнесла Норма. Только хотим посоветоваться по поводу одного животного.
Дверь закрылась. Сестры переглянулись.
Я слышу ее сердце, одними губами произнесла младшая.
Послышался скрип какого-то механизма, затем дверь открылась, на этот раз по-настоящему. С порога на них смотрела болезненно худенькая и бледная молодая женщина со светлыми волосами, заплетенными в тугую косу. На вид ей было лет двадцать, хотя, конечно, на деле ей могло быть и куда больше. Тонкопалыми лапками, на вид ужасно сухими и обветренными, она стискивала на груди толстую вязаную шаль.
Прошу, прошелестела мистерика и посторонилась, а когда девушки зашли, тут же заперла за ними дверь на несколько задвижек и крючков.
Кого-то боитесь? не преминула уточнить Диана.
Хозяйка замерла на миг, но потом обернулась с вымученной улыбкой.
Нет, я Не люблю гостей, устаю.
И снова правда подтвердили лазуритовые глаза. Мистерики в большинстве своем нелюдимцы, не любят человеческого общества, как и общества себе подобных. Если доводится им зарабатывать своим светомерзким мастерством, беря у честных людей плату, то все равно живут уединенно. Желающие приходили сами, ища на свои вопросы легких ответов. Другое дело, что правильное легким не бывает.
Норма тряхнула головой. Прежде всего дело. Вот и Дольска выжидательно смотрела на сестер-геммов, тиская на груди шаль. Ей явно хотелось, чтобы они поскорее ушли.
Могу предложить вам чай, попыталась она проявить гостеприимство. И тут же в тревоге замахала руками: Ничего эдакого, просто ромашка!
Давайте, буркнула Диана, растирая покрасневшие на морозе руки. Только чтоб с медом.
Из тесной прихожей хозяйка провела их в кухню, бывшую, судя по всему, и ее личной лабораторией. Густо пахло травами, воском и топленым жиром, из которых делали мази, а еще
Ого, сколько у вас зверья! Диана закрутила головой по сторонам. Под потолком и на столах действительно теснились клетки с птицами, у ножки стола жалась чрезвычайно пухлая крыса, между глиняных бутылок вразвалку ползала бурая пупырчатая жаба. И это зимой! Я, конечно, еще на улице почуяла, но Ой, белка!
И правда на голове Охотницы, прямо в гнезде ее вечно растрепанного каштанового пучка, который так удачно прикрывала треуголка, уже зарывался серо-рыжий хвост щеточкой.
Шуш! вскрикнула мистерика, спешно оставляя чайник. Вот разбойница!
Совместными усилиями им удалось извлечь из волос белку, а также несколько семечек подсолнечника, которые та хотела припрятать в таком привлекательном тайнике.
У вас здесь хорошо, оглядевшись, начала разговор Норма, когда все расселись вокруг стола. Любите животных?
Мистерика смущенно опустила карие глаза на глиняную кружку с ромашковым настоем.
Больше, чем людей. Вы не подумайте, я никому не причиняю вреда! Быстрый испытующий взгляд. Я могла бы заниматься лекарствами и средствами для красоты, как другие целители. Но кто тогда позаботится о них? она кивком указала на примостившуюся у блюдца с орехами белку. Голос зазвучал увереннее: Люди зачастую не умеют не то что лечить, но даже правильно кормить своих питомцев. Потчуют комнатных собачек шоколадом и жирным мясом, а те страдают.
или заводят кого-то более необычного и вовсе не знают, что делать с таким зверем, направила беседу Норма. Илай сделал бы это тоньше, но его здесь нет, а Диана знай себе хлюпает чаем.
Дольска стиснула пальцы на ручке кружки.
Такое тоже случается Скажите, вы ведь геммы? Вижу по вашим глазам. Вы пришли за мной? Но я Я знаю, что случается с мне подобными в застенках Внутренней Церкви. Я не
Норма поправила чашку относительно блюдец на столе, пытаясь обрести внутреннее равновесие.
Как я и сказала, мы представляем сыскное управление Вотры. В данный момент нас интересует только поджог дома барона Воронцова. Вам о нем известно?
Да, немного поспешно кивнула она. Я собиралась отдать очередной заказ, но горничная сообщила, что в моих услугах больше не нуждаются.
Не врет, все точно, но голос еще дрожит. Неужели из страха перед Внутренней Церковью? Откуда, к слову, она о ней знает?
Можем мы взглянуть на тот заказ?
Да, конечно.
Все также придерживая вязаное полотно у горла, хозяйка поднялась из-за стола и вскоре вернулась, положив перед девушками бумажный кулек. Диана в очередной раз оглушительно хлебнула чая и потянулась к свертку. На свет показались конвертики со светлыми порошками в них.
Толченый мел, сушеные личинки и черемуховые косточки? определила Малахит навскидку.
Верно, несколько удивилась мистерика. В них содержатся полезные вещества, необходимые питомцу барона. Их можно добавлять в пищу.
Перепелиные яйца и бутоны фиалок, вспомнила Норма слова служанки.
Мистерика неожиданно фыркнула.
Не знаю, кто внушил барону чушь про фиалки, но переубедить его решительно не удалось.
Норма подалась вперед:
Но знаете, почему он уверен, что держал в клетке жар-птицу?
С ответом Дольска не торопилась, все отводила глаза и выстукивала по глазурованному боку кружки ногтями. Норма ждала. Что бы ни сказала мистерика, ее слова можно будет проверить. Диана тем временем обмакнула палец в личиночный порошок и попробовала на язык. Потом предложила белке, а та не отказалась от угощения.
Скажите, давно вы работаете в сыске? спросила целительница.
Норма взмолилась всем серафимам, чтобы только не выдать смущения заалевшими щеками. Она уже хотела дать расплывчатый ответ, но Диана ее опередила:
Ну, второй день. А что?
«Диана, чтоб тебя!» мысленно застонала Норма.
Второй день улыбнулась мистерика грустно. Тогда, возможно, вы еще не успели усвоить, что у благородных господ свои причуды. Они бывают безобидными, а бывают чудовищными, бессмысленными, омерзительными Барон относится к людям относительно безобидным, потому я сочла возможным потакать его фантазиям. Разумеется, никаких жар-птиц не существует, вам это должно быть известно. Ведь в библиотеках Церкви тоже хранится полный имперский бестиарий Паустáклавы?
Девушки покивали, и Дольска продолжила:
Людям всегда мало тех чудес, что происходят под нашим небом, им хочется большего. Например, иметь птицу, исполняющую желания того, кто ее поймает. Или станет держать в клетке. Согласно трудам одного мыслителя, господина Дардеша из Алласа, некоторые существа, пусть и давно исчезнувшие, родственны между собой и теми, что еще живы. Видимо, кто-то воспользовался идеями ученого и внушил барону, что жар-птицу можно вырастить, если особым образом кормить и содержать схожее с ней существо.
Похоже, он дурак, раз в такое поверил, флегматично отметила Диана, играя с белкой.
Дольска спрятала улыбку в уголках губ и отвела глаза:
Многие становятся дураками, когда желанное им оказывается так близко. Добавьте к этому причуды богачей.
Так что за животное держал барон? Другую птицу?
Нет, совсем нет. Мистерика нахмурилась. Он пытался вырастить жар-птицу из ящерицы.
Конку удалось перепоручить заботам околоточного, который обещал перегнать ее через город до сыскного.
Юноши отошли совсем недалеко от баронского особняка, когда Лес буркнул, скривив рот на сторону:
Нас преследуют.
Илай еле заметно, как ему показалось, кивнул и перешел на неслышный голос:
«Сколько их? Вооружены?»
«Возможно, туманно отозвался брат, лукаво щуря яшмовые глаза. По крайней мере, рогатками, пфррр-крр».
За ними слежка, а этот балбес веселится! Но тут Илай и сам заслышал их: пять пар ног, легкий шаг, быстрые перебежки, шушуканье, грохоток камней по карманам.
«Дети! догадался он и тут же добавил: И чего им надо?»
«Вот и спросим».
Лес развернулся, уперев руки в бока. Фундук тоже остановился и махнул пушистым хвостом; кисточки на его ушах раздраженно дрогнули.
Ну подходите, если смелые! гаркнул брат на всю тихую улочку.
Спустя несколько мгновений они показались кто из-за дерева, кто из-за угла, а кто просунул физиономию между прутьев чугунной решетки Чумазые, как нечистики или другая городская погань, что шныряет по темным углам, худые и пухлощекие, лохматые и стриженные под корень пятеро мальчишек лет семи-восьми. Приближаться они побоялись.
Чего за нами шныряете? строго спросил Илай.
Те не ответили, только глаза забегали, неизменно возвращаясь к Фундуку.
Кошкана никогда не видели? сообразил Лестер. Так смотрите, можно и поближе.
«Зачем они тебе?» спросил его Илай.
«Тебе же нужны были свидетели?»
«Взрослые, взрослые свидетели!»
Тем временем мальчишки бочком подобрались на расстояние вытянутой руки.
Кошканов мы видали, смачно шмыгнув носом, заявил самый задиристый на вид мальчишка, но те все худые были, кудлатые какие-то. А этот красииивый.
Фундук лестью не проникся, только фыркнул и принялся намывать морду.
А вы так прямо все подряд примечаете?
Ну, примечаем, небрежно отозвался мальчуган, не отрывая от ездового зверя влюбленного взгляда. Вам-то что?
Илай взял дальнейшие переговоры на себя. Кому, как не ему, уметь обращаться с людьми соответственно их положению? Надо только быть построже, и дело в шляпе!
А то, что мы из сыска стольного города Вотра. Этого города, понимаешь? нахмурился он для важности. Мы ищем тех, кто намедни застал пожар вон в том большом доме. Илай указал в сторону особняка. Видели вы что-нибудь?
Может, и видели, а может, и нет. Что нам за это будет?
Илай растерялся, и это его разозлило. Этот сорванец еще торговаться будет!
Если сам не скажешь, я прочту твои мысли, пригрозил он, указывая себе на глаза.
Поначалу жизни в монастыре он и сам боялся, что кто-нибудь из наставников проберется ему в голову, а потому старался вести себя хорошо, даже мысли дурной не допускать. Пока не узнал, что это невозможно.
Лес, ухмыльнувшись, привалился к ограде, хрустя невесть откуда взявшимся новым яблоком, и наблюдал за разворачивавшейся перед ним сценой.
Ну, давай, угадай, о чем я думаю! выкрикнул предводитель мальчишек под одобрительное гугуканье друзей и зажмурился с такой силой, что аж побурел.
Паршивец! Никакого уважения к старшим!
Думаешь, как бы в штаны не навалить, прошипел Илай и схватил того за шиворот. Быстро говори, что знаешь!
А-а-а-а! завизжал мальчишка. Пес лягавый, скуда поганая!
Лес, еще жуя, отбросил огрызок и явно хотел что-то сказать, а мальчишки с воплями бросились прочь. Трусы! Тут маленький наглец извернулся и со всей дури саданул Илаю пяткой в голень, да так, что от неожиданности подогнулось колено. Затем второй ногой крысеныш двинул ему между ног. Из глаз посыпались искры, разумеется, янтарные.
И почти сразу ему на голову, прямо на новенький форменный плащ и треуголку посыпался град чего-то мягкого и чрезвычайно вонючего.
Закидывай лягавых! орали мальчишки. Вернулись-таки за своим.
Навоз, серафимы! Конский навоз!
Еще не в силах выдавить ни слова, Илай прикрыл голову. Руку, естественно, пришлось разжать, и пойманный мальчишка со своей бандой задал стрекача.
«Брат, спаси» даже неслышный, голос прозвучал до крайности жалко.
«Прха-аха. То есть понял», отозвался Лес уже на бегу.
Илай остался стоять на коленях, пытаясь вдохнуть достаточно воздуха и обеими руками прикрывая свое отбитое естество. С его прекрасной форменной треуголки печально скатывались в снег конские яблоки.
«Какое унижение», мысленно простонал он, ни к кому конкретно не обращаясь.
Мр-руа? басовито подал голос кошкан. Он тоже не захотел бежать за мелюзгой.
Фундучок, один ты меня жалеешь!
Через какое-то время ему удалось подняться на дрожащие ноги. Леса нигде не было видно, зато поодаль стоял фонтан. Илай проковылял к нему, сел на бортик и зачерпнул полные ладони снега из чаши. Лицу тоже досталось, и вонь теперь окружала его ореолом, словно благое свечение.
Какое-то время от растирал щеки и шею снегом, когда по брусчатке застучали копыта и колеса металл и дерево, металл и дерево. Цок-стук. Четверка лошадей, не меньше. Илай сгорбился посильнее, чтобы стать совсем незаметным. Но цоки-стуки внезапно прекратились. И совсем близко.
Илай поднял глаза и увидел дверцу кареты с окном, занавешенным пурпурным атласом. Занавеска шевельнулась, а затем из-за дверцы показалась изящная ручка в белой перчатке. Она что-то держала и протягивала.
Его приняли за побирушку! Все, такого позора ему уже не пережить! Илай отвернулся еще сильнее.
Возьмите же! раздался девичий, какой-то неземной, хрустальный голос. Возьмите скорее!
Илай поднял голову и увидел через приоткрытую дверцу кареты силуэт. Девушка в пышном платье с пелериной склонилась вперед, изо всех сил протягивая ему нечто. Как завороженный, он потянулся в ответ и принял предмет из ее рук.
Дверца захлопнулась, кучер гикнул, кони понесли.
Через минуту уже ничто не напоминало о том, что здесь побывала карета с удивительной незнакомкой. Илай посмотрел на кусочек ткани в своих пальцах. Кажется, ему только что посоветовали как следует утереться
Но что-то было в нем необычное. Он развернул шелковый квадратик и первым делом заметил тонкую вышивку, изображавшую ползучие плети роз. А затем и кривую надпись Она выглядела, будто кто-то впопыхах писал чернилами прямо на шелке, не найдя ничего лучше для записки. Послание гласило: «Вспомнишь меня вспомнишь все».
Вас, пожалуй, забудешь, протянул Илай задумчиво и хотел было убрать платочек в карман синего мундира, но вдруг порывисто прижал его к носу и глубоко вдохнул. Никогда в жизни он не чувствовал подобного нежного запаха даже подпорченного навозом.
Спустя несколько минут из-за угла показался Лес. Окруженный той самой бандой мелюзги! Все они о чем-то оживленно болтали, брат даже посмеивался.
Вот же пр-р-редатель.
Процессия прошествовала к Илаю и чинно остановилась.
Что нужно сказать? Лес сложил руки на груди.
Простите, сударь. Мы больше не будем бить полицейских. А теперь можно погладить вашего кошкана? это уже предназначалось Лесу.
Теперь можно.
Илай мрачно наблюдал, как брат придерживает Фундука за шкирку, пока дети водят по его шерсти чумазыми руками.
Уму непостижимо! буркнул он, когда Лес помахал детям вслед и подошел к нему. Что это только что было?
А то, что я обзавелся полезнейшими информаторами. И просят за свои сведения они немного, хохотнул яшмовый гемм. Дети везде одинаковые, хоть в городе, хоть в стане степняков. Себя, что ли, не помнишь?
Таким не помню, прокряхтел Илай, поднимая оледеневший зад с каменного бортика фонтана. Я всегда был нормальный.
Всенепременно, ухмыльнулся брат, подставляя ему плечо. Двинем-ка в наш трактир, а там и расскажу, что узнал.
Трактирщик встретил их неприязненным взглядом из-под насупленных кустистых бровей.
Доброго дня, мил человек! поздоровался Лес.
Еще одни «милчеловеки», буркнул трактирщик. И на вас управа найдется, светомерзкие.