Правда, очарование спало, стоило ей услышать цену семьдесят серебряных. Столько у нее не было. Если только отложить с одного жалованья, добавить второе и чуть-чуть от третьего Вечером, выводя строки рапорта, Норма зябко поводила плечами и невольно отвлекалась на мысли о том, как славно будет согревать ее дивная шаль такими вот чернильными ночами. Как прекрасно будет хранить ее в сундучке и иногда просто приподнимать крышку, чтобы посмотреть на лазурь и золото перьев.
Но теперь ей стало совершенно ясно, что мечта эта неосуществимая. Важнее теперь как-то прокормиться. И Илай тут даже ни при чем все они остолопы, если на то пошло. Но он все равно самый большой остолоп из всех!
Погрузившись в размышления, то просто печально-жалостливые, то рассерженные, Норма почти не слушала Петра Архипыча, пока он вел их с Лесом к лестнице в подвал. Не тот, где, с его слов, располагались небольшая печь да темница, в которой содержались редкие лиходеи до отправки в острог или под суд, а по другую руку, с подсобными помещениями.
А он между тем вещал:
Сыскное дело требует ресурсов много больших, чем просто оружие да рабочие руки. Тут головой думать дело не лишнее, а первостепенное
И все в таком духе. А ведь раньше он рассуждал, что первостепенны нюх и зоркий глаз. И то и другое полицмейстер утверждал совершенно искренне. Норма вздохнула.
«Все же противоречивый он человек, прав был Илай Ох уж этот Илай!»
И тут Лес, спускавшийся впереди, заорал дурниной:
Убийство!
Да тише, тише ты, не голоси, оборвал его Петр Архипыч, легонько хлопнув по шее. Холодная комната у нас тут. Какое ж это убийство? Как выяснилось, обычное отравление самогоном на мухоморах. И добавил громче: Алевтина Кондратьевна, чего это у нас подопечные опять на дороге валяются, а?!
Норма, из-за воплей брата пропустившая пару ударов сердца, только теперь разглядела сцену целиком. У подножия лестницы действительно лежало обнаженное мертвое тело мужчины с раскрытой, как книга, грудиной и частично отсутствующими внутренностями.
Нет, это никуда не годится, проворчал Петр Архипыч и, с неожиданной ловкостью перепрыгнув труп, сердито-начальственной походкой двинулся в глубь темного подвала. АЛЕВТИНА!
Геммы поспешили за ним.
Нет, они, конечно, не раз видели мертвых людей и то, что у них скрыто под слоями кожи и висцерального жира. На гравюрах, иллюстрировавших анатомические трактаты. Вид настоящего, некогда живого тела оказался неожиданным. Слишком близко, слишком реально. И пахуче.
В дальней коморке, где действительно было так холодно, что шел пар изо рта, а многочисленные лампадки и свечи горели слабо, будто пришибленные морозом, обнаружилась пухленькая невысокая женщина лет сорока, с короной из русых кос на голове и замусоленной книжкой в руках. Книжку она, впрочем, быстро спрятала под стол, на котором громоздились склянки с какими-то мутными составами и плавающими в них осклизлыми ошметками. Возможно, теми самыми недостающими органами «подопечного». Рядом с этими банками шипела спиртовая горелка, на которой шкворчал кофейник.
Алевтина свет мой Кондратьевна, ласково прорычал Петр Архипыч, что ж вы мне опять душу-то рвете? Трупы раскидываете, новичков пугаете
Я я? Ничего я не раскидываю, Ваше Превосходительство, зарделась женщина и шмыгнула простуженно носом. У меня все по полочкам, все четверо свеженьких
Четверо, так же сладко протянул полицмейстер. А пятый, не такой свеженький? Такой несвеженький, что хоть образа выноси! Лежит у порожков, кишками светит, красавец.
Ой! Женщина порывисто прижала кулачки к пухлым щечкам и шустро выскочила из каморки, махнув пледом, будто совиным крылом.
Позади раздался грохот жестяного ведра о каменный пол, а после застучали каблуки по ступеням.
Наш коронер, запоздало представил убежавшую Петр Архипыч. Прекрасный специалист по вскрытиям, но забывчива чрезвычайно, выдавил он вместе с мечтательной улыбкой. Мечтал он, видимо, придушить прекрасного специалиста собственными руками. Так, архив. Нам налево.
Архивом оказалось скопище коробов, стоящих прямо на полу. В них стопками громоздились картонные папки.
Вот, деловито возвестил Петр Архипыч. Архив за последние три года. Потом мы его в городской передаем. Все в строгом хромоногическом порядке.
В каком? переспросила Норма оторопело. Чего-чего, а такого она не ожидала увидеть. Единственный Архив, в котором она бывала, относился к Ордену Сияющих, там ей доводилось искать редкие свитки для работ по генеалогии, а там все было далеко не так.
В строгом, повторил полицмейстер. Сверху последние, ниже более ранние. Вот так вот берете, корочку открываете и смотрите. Ага, удушение. Откладываете папочку в сторону, ежели не нужна. Потом оп! грабеж. Тоже не то, в стопочку. Нужные в другую. Потом так же в хромоногическом складываете обратно. Ну, удачи, орлы!
Он собрался было уходить, но на полпути обернулся и погрозил пальцем:
А вон тот шкафчик, он указал на неприметные дверцы прямо в стене, даже не трожьте, ясно?
И только после этого удалился, весьма довольный собой.
Интересно, а что же в том шкафчике? протянул Лес, не сводя взгляда с навесного замка. Если постараться, можно было заглянуть внутрь одним глазком.
Велено не трогать, одернула его Норма. Мало ли, что-то секретное. Давай, работы полно.
Через какое-то время в подвал вернулась коронер Алевтина Кондратьевна. Обнаружив примостившихся в углу геммов, поохала, что заморозятся, и соорудила им по чашечке кофе. Чашечки подозрительно пахли, но кофе был горячим, а Алевтина Кондратьевна такой трогательно-забавной, что Лес и Норма проглотили содержимое, не поморщившись.
Вот так людей и т-травят, мрачно икнул Лес, с милой улыбкой на лице.
Спустя еще два часа к ним наведался полицмейстер.
Ну что, шкафчик-то не трогали? спросил он лукаво. Геммы помотали головами, на что Петр Архипыч поскучнел и откашлялся: Что ж, ладно. Нашли хоть что-нибудь?
Почти все, Ваше Превосходительство. Последний случай остался. Вот пять дел, промежутки между ними разные, но в остальном дела очень схожи: выгорала только одна комната, ничего не украдено. Четверо жаловались на пропажу любимца, один даже сообщил, что это была птица. Но явно одно это одни и те же преступники, один мистерик-исполнитель.
История! И что думаете?
Мы пока думаем, это все ж таки связано с той контрабандой, поделился Лес, потирая затекшую шею. Действовали мошенники так: убеждали состоятельных господ, что из ящерицы вырастет по жар-птице, исполняющей желания. А потом пробирались в дома, устраивали пожар, якобы птица и постаралась, а ящериц продавали заново. Так или иначе, а дело придется снова поднимать. Сами понимаете
Петр Архипыч, задумчиво подперев подбородок кулаком, сверлил взглядом затянутый паутиной потолок подвала. Геммы ждали, пока он выдаст свое суждение. Только Алевтина Кондратьевна осмелилась предложить начальнику кофе, на что тот даже не отреагировал.
Не складывается у меня ваша теория, хоть убейте, прокряхтел он наконец. Товар редкий, дорогой, поди, до неприличия. Шутка ли мифическая птица! Ненадежный к тому же, подохнуть может. Поэтому привозили его цельными ящиками, а продавали единицам. Да только с ввозом проблем до поры до времени не было, так зачем выкрадывать зверюг и перепродавать? Нет, это не из той же шайки термал. Копайте глубже.
Куда глубже-то, развел чумазыми от старых бумаг руками Лес. Мы уж все перерыли.
Думаю, вставила Норма, отирая такие же черные, как у брата, ладони, Петр Архипыч имеет в виду, иносказательно
Видишь, парень, какая сестрица у тебя разумница? Иносказательно! Кое-что вы точно упускаете. Но, так уж и быть, я вам подскажу. Опытом, им делиться надо, поднял он палец. Раз наш термал не из контрабандистов, значит, адресов покупателей он не знал, слишком все секретно. А кто знал? Кто давал наводки?
Геммы уставились на него непонимающе.
В народе говорят: ищи, где сердце. А где оно в вашем деле?
Диана, а ты ела когда-нибудь конину?
Бодрой рысью они преодолели большую часть Вотры, но в самый златоглавый центр, где чаще всего курсировала стража да ездили самые высоковельможные сани и прочие экипажи, въехали уже степенным шагом.
Диана держалась в седле прямо и сосредоточенно, даже хмуро смотрела перед собой. Зеленые глаза мерцали за стеклами окуляров, улавливая каждую мелочь вокруг. Лошадь под ней шла смирно, чутко слушаясь повода. А вот под Илаем конь приплясывал и плутовато тянул при случае мордой то в одну, то в другую сторону, когда что-то привлекало его внимание.
Ну, Диана, со скуки доставал младшую Илай.
Разумеется, ела. И ты ел.
С чего ты взяла?! Мы ж вроде не степняки.
Что за глупые у тебя вопросы, фыркнула сестра.
Больше болтать она не захотела. А ему бы отвлечься от невеселых дум. Вот Илай впервые едет во дворец, в место, где через какое-то время надеялся служить рука об руку с Михаэлем, помогать ему во всем и учиться премудростям дипломатии. А еще Михаэль как-то намекал, что неслышный голос крайне способствует очарованию прекрасных дам. Знать бы еще, как так они очаровываются
И что же, какой жестокой стороной повернулась к Илаю реальность? Он действительно ехал во дворец, даже в новеньком вычищенном мундире сыска и на приличной лошади. Но лицо по-прежнему призывно алело, будто его отхлестали по щекам, облили кипятком, а в придачу по следу пустили науськанных пчел. Таков будет его дебют. Не дай свет попасться в таком виде на глаза Ее Императорскому Величеству! Лучше сразу умереть.
На площади перед коваными с золотом воротами, за которыми располагалась территория императорского дворца, стояла великая статуя серафима. Поговаривали, что в масштабе один к одному. Если так, то истинный рост любого серафима был раз в десять больше человеческого. Прекрасный великан со сложенными крыльями сжимал в руке остроконечное копье таким он разил демонов. Перед статуей каждый год проводили смотры кавалерии и других войск, а для государыни строили специальный высокий помост. Илай мечтал хоть раз, хоть одним глазком поглядеть на то действо.
Учитывая, сколько мерзостей творят демоны, даже странно, что они так никогда и не покусились на величайшую реликвию человечества золотого серафима, изображение их врага.
Геммов впустили на территорию дворца глаза благословенных, слишком отличные от обычных человеческих, подействовали лучше любой грамоты с печатью. Но после оставили ждать снаружи. Илай мысленно обратился к куратору и сообщил, где они будут его ждать.
Конечно, не парадная лестница, но то даже лучше меньше шансов повстречать Ее Величество. На всякий случай Илай приосанился, снял треуголку и прикрыл ей лицо. Пусть лучше все думают, что он загадочная персона, прибывшая по тайному делу. Хотя так же оно и есть.
Атмосферу таинственности несколько попортила Диана:
Смотри, тренировка. Пойдем поглядим.
И правда посреди художественно, будто бы специально присыпанного снегом сада обнаружилась площадка, выложенная черными и красными каменными плитами; по ее краям скобой рос фигурно остриженный кустарник, вокруг которого как бы невзначай прогуливались благородные девицы, похожие в своих платьях на бисквитные пирожные, какие Илай впервые увидел на витрине только этим утром, когда ехал по Большой Присутственной. Прически их тоже напоминали кремовые шапки с сахарной пудрой, поверх которых красовались еще и чучела птиц и каких-то мелких зверюшек вроде крольчат. И нравится же кому-то носить на себе чужие трупики! Руки придворных красавиц прятались в муфтах, на лепесточно-розовых щеках чернели кокетливые мушки. Меховые манто стратегически прикрывали от легкого морозца плечи, но подчеркивали затянутые талии, еще более узкие над пышными юбками. Это таких-то прелестниц очаровывает неслышным голосом Михаэль?
Но Диана смотрела вовсе не на нарядных девиц: на площадке тренировались дворцовые стражи, сражаясь на кулаках, без оружия. Диана грудью навалилась на куст, ловя взглядом каждое их движение. Первым среди геммов в кулачном бою был, разумеется, Лес, но Диане тоже легко давалось все, что связано с атлетикой. Подвижная и ловкая, она преуспевала во всем. И тут Илай заметил удивительное:
Ты что, причесалась?!
А?
Прическу, говорю, соорудила. С какой это радости?
Сестра потрогала скрученную высоко на затылке косу, заменившую привычный неряшливый пучок, в который, со слов Нормы, даже белка сумела спрятаться, опустила голову и отвела взгляд:
Просто так.
Вот, теперь даже дикарка-Диана выглядит опрятнее его, будущего придворного! Да что же это за день такой!
Странно они дерутся, будто танцуют, заметила сестра. Против настоящего противника это не дело.
Илай хотел было ей ответить, но его опередили:
А сударыня у нас знаток, облокотился поблизости юноша в наброшенной на плечи форме с золотыми галунами. От его кожи поднимался пар, видимо, от напряженной тренировки на морозе. Это высокое искусство поединка, понять дано не каждому. Как вас зовут, красавица?
Вопрос Диана проигнорировала.
Если это и есть «искусство», то оно бесполезное, парировала она, уперев руки в бока. Много лишних движений.
Илай заподозрил, что должен вмешаться, но не вполне понимал, как именно. Защищать сестру точно бессмысленно, скорее уж этого юнца.
Позвольте представиться, сударь, с располагающей улыбкой начал он. Илай Янтарь, а моя сестра Диана Малахит. Мы геммы, выросли и воспитывались в монастыре, там же обучались искусству рукопашного боя, прицельной стрельбы и поединков на клинках. Подходы могут разительно
О, зверушки Церкви, протянул юнец и криво ухмыльнулся. То-то я гляжу, глаза больно яркие. Эй, все сюда! Здесь геммы, и они утверждают, что мы не умеем драться!
Его крик привлек внимание как бойцов, так и зрительниц. Ситуация усугублялась с каждой секундой. Где же носит Михаэля?!
Илай тяжело вздохнул:
Об этом я и говорю. Мы лишь подметили разницу в
Как смеют церковные порочить нашу честь! отозвались дружки незнакомца.
Да, пусть не заносятся благословенные. Какими травами вас поили?
Диана одним прыжком перемахнула живую изгородь. Мундир и плащ она бросила поверх кустарника, оставшись в белой блузе, бриджах и ботфортах. Пусть невысокая и круглолицая, а сложена она была как ундина.
Вы бросаете вызов, я так понимаю?
Кроха, а за окуляры свои не боишься?
А ты не боишься за свой нос? ровным тоном отозвалась Диана.
Илай прижал ладонь к глазам.
«Только никого не калечь, я тебя умоляю!» неслышно шепнул он Диане, на что та только тряхнула головой, как если бы он пощекотал ей ухо пером.
Стражник начал лениво обходить Диану по дуге, поводя поднятыми к груди кулаками, обмотанными бинтами, как у Леса. Она же просто поворачивалась ему вслед, не принимая даже подобия стойки. Парень сделал прямой выпад, Диана ушла от него, едва развернув корпус, и одновременно выкинула ребро ладони, ударив стражника в плечо. Ногой она поддела ногу противника, и еще одной четвертью поворота ускользнула с его прямой, завершив маневр. Спустя миг, за который зрители едва ли успели различить каждое из ее движений, стражник уже повалился задницей на одну из каменных плит и с криком сжал пострадавшее плечо.
С тебя довольно, объявила младшая, застегивая мундир и запахиваясь в теплый плащ.
Это было бесчестно! Не по правилам, ломающимся голосом заявил самый молодой из стражей, помогая своему товарищу подняться. Мы требуем реванша!