Предчувствия его не обманули.
Сразу после общего ужина Мажордом объявил большие порки. Как обычно, вторая спальня порола третью, первая вторую, а первую самолично Мажордом и несколько его особо доверенных. Голован в их число не входил и оставался зрителем, хотя, как старший над всеми хлзяйственными бригадами, кроме личной обслуги, и потому носивший белую рубашку, правда без пиджака, мог потребовать участия для подтверждения своей власти над третьей и второй спальнями. Разложить его самого под плеть, Мажордом не рискнул, чувствуя, что получит отпор, хотя столкновений между ними ещё не было. Пороли многих, но ни одного с подачи Голована, и он, и все остальные знали это. И что ни у Голована, ни у тех, кто под его началом, упущений не было, тоже знали. Да и на Новый Год всем досталось, мог бы Сам и подождать декады две, а то и больше, хозяева-то приказа о порках не давали, это уж только от Мажордома идёт. Угрюмое молчание зрителей, да стоны избиваемых Милок попробовал злорадно хихикнуть, но все знали, что он давно не в фаворе, и потому не поддержали.
Закончив с порками, Мажордом начал распоряжаться о перестановках и перебросках. Хотя тут уж точно лучше бы не совался. Все бригады и команды давно сработались, хозяева к лакеям и горничным привыкли и желания переменить не высказывали. Голован молча перемигнулся со Старшими, что, дескать, не спорьте, а работать будем по-прежнему. И вот это Мажордом не заметил, но почувствовал и бросился в атаку.
Много о себе понимаешь? заорал он на Голована. Думаешь, самый умный?!
Голован усмехнулся и ответил спокойно, даже вежливо.
Мне хватает.
Да?! возмутился Мажордом. И всё ты всегда знаешь?!
Тут его взгляд случайно остановился на Вьюнке, и он внезапным резким движением выдернул его из общей толпы. Вьюнок скривился от боли, но промолчал.
А вот его куда?! орал Мажордом, дёргая и выкручивая руку стоически молчавшего Вьюнка. Его на круг пора ставить, а он необученный! Не понравится господину Фрегору, и тогда что?!
На круг?! Вьюнок даже задохнулся. Конечно, он, сколько себя помнил, столько и знал про правила, что всех родовых, как из питомника переведут в Большой Дом, обучают и отдают хозяевам, на полный круг, а там уж кому ты больше понравишься, тот и оставит при себе, или сошлют вниз навечно в дальнюю обслугу, и будешь тогда только первую спальню или охрану, или других господ услаждать, знал и покорно учился, но Вскрикнув, он попытался вырваться.
Нет! Не буду!
Что?! изумился Мажордом.
И во внезапно отяжелевшей тишине радостно завопил Милок.
Неповиновение!
Охнула Вербочка.
Будешь! Мажордом с силой оттолкнул Вьюнка в руки Милка.
Ах ты сахарочек нетронутый! загоготал Милок, обхватывая Вьюнка. Как раз для меня тебя Рыжий сберёг!
Вьюнок отчаянно бился в его цепких руках. Окружающие угрюмо молчали. Даже первая спальня, даже «хозяйская услада», всегда злорадно участвующая в подготовке мальцов и малявок к «большому кругу», молчала. Извиваясь, Вьюнок сумел высвободить правую руку и подсмотренным в зале у Рыжего приёмом ударил Милка напряжённо сжатыми пальцами в шею возле кадыка. Вскрикнув, Милок сразу отпустил, даже отбросил его от себя, и, падая, Вьюнок успел лягнуть его в низ живота. Видимо пришлось «по старому», потому что Милок упал, потеряв сознание. Но добить Милка Голован Вьюнку не дал, ловко перехватив за воротник рубашки.
Стояла полная мёртвая тишина. Такого ещё не было. Чтобы малец не захотел на «большой круг» идти. Да да испокон веков так было: под кого прикажут, под того и ляжешь. Да ещё и хвастаться этим будешь, если понравишься, если господин тебя во второй раз захочет. Тихо застонал лежавший на полу Милок. Беззвучно хватал широко раскрытым по-рыбьи ртом Мажордом. И в этой тишине очень спокойно, даже небрежно Голован, твёрдо и неотрывно глядя в глаза Старшего третьей мужской спальни, сказал:
Куда его? А в третью мужскую, общей прислугой.
Попыталась что-то сказать Вербочка, но стоявшие рядом тут же ловко зажали ей рот. Еле заметно даже не кивнул, а опустил ресницы, принимая его решение, Старший третьей спальни. И не так поняв, как ощутив общее настроение, Мажордом всё-таки постарался, чтобы последнее слово осталось за ним:
Зверёныш, дикарь, там ему самое место!
Голован сильным и точным толчком отбросил Вьюнка к Старшему третьей спальни, тот ловко поймал его за плечо и властным нажимом заставил встать рядом с собой.
Всё! заорал Мажордом. Все по местам, скоты! И если ещё
Он визжал, брызгая слюной и захлёбываясь ругательствами и угрозами, в стремительно пустевшем коридоре, пока не остался совсем один. Даже Милок постарался сбежать одним из первых.
По-прежнему удерживая Вьюнка за плечо, Старший ввёл его в третью мужскую спальню.
Всё, мужики, негромко скомандовал Старший, В душ давайте по-быстрому, сейчас отбой будет. Тебя как, малец?
Вьюнок он, ответил за него беловолосый мужчина. Так, что ли?
Вьюнок кивнул, глядя снизу вверх на стоявших вокруг бородатых лохматых мужчин, таких больших и широких, как как Рыжий.
Давай быстро за своим, озабоченно сказал Старший. Держать в моей тумбочке будешь, понял?
Ага, Старший, выдохнул Вьюнок.
Началась обычная вечерняя суета. Вьюнок, как ему и велели, сбегал к Кастелянше за мочалкой, мылом и полотенцем больше ничего ему теперь как рабской прислуге не положено и в общей толпе пошёл в душ. Там было тесно, многим пришлось ждать в очереди, пока кабинка освободится. Но Вьюнка сразу кто-то из мужчин пустил в свою кабинку: это взрослым там вдвоём не поместиться, а малец-то пускай. И в спальню он вернулся вместе со всеми. И даже не успев испугаться перспективе общей услады, услышал от Старшего небрежное:
Сегодня с Весенником ляжешь.
Спина к спине, понял? строго сказал ему Весенник. Трепыхнёшься, прибью.
Так же ему говорил и Рыжий, и Вьюнок окончательно успокоился.
* * *
Аргат. Пригородный посёлок, не отмеченный на общедоступныъ картах
572
Зина
4 декада
7 день
Ох, уж эти поселковые няньки. Неграмотные, малоцивилизованные, бестолковые, так и не выучившиеся чисто говорить по-ургорски и мудрые куда до них храмовым прорицателям. Ведь опять права оказалась. Загад не бывает богат. Как ни продумывай, как ни учитывай и ни просчитывай, а всё равно. Хоть что-нибудь да упустишь. Мелочь, пустяковину, хреновинку. Но она-то и сорвёт тебе всю продуманную и просчитанную операцию. И приложит тебя, как любят говорить наши друзья алеманы, мордой об стол. Интересно, но почему-то у алеманов именно это простое и не очень травмоопасное действие считается высшим унижением. Кто-то из внешников даже как-то рассказывал, что взяли одного алемана в работу, а он упёрся и ни в какую и ничего не действует, а пообещали мордой об стол приложить, так сразу и сломался, и раскололся, и сотрудничать стал. Правда, трёп в курилке нельзя считать абсолютно достоверным источником, но в каждом анекдоте есть здравое, а потому ценное зерно.
Венн допил коньяк и немедленно заново наполнил рюмку. Сегодня ему очень хотелось напиться. Но и тут не везло. Странно, но почему-то не пьянеешь именно тогда, когда это допустимо, желательно и даже необходимо. Изобразить опьянение без проблем, любую стадию и в любой форме, а когда это нужно не для работы, а тебе самому, то каждый глоток и каждая рюмка почему-то оказывают исключительно отрезвляющее действие. Ну, и не будем спорить с природой, себе же боком выйдет. Тоже Нянька любила повторять, что самому себя насиловать не нужно, коли приспичило, желающие всегда найдутся. Итак, подведём итог. Операция осуществлена, но провалена. Или провалена, но осуществлена? Перемена слов местами, в отличие от слагаемых сумму, то есть смысл меняет и весьма.
Венн поднял рюмку заздравным жестом и сквозь неё посмотрел на своего собеседника и собутыльника огонь в камине. Итак итак, а почему ты решил, что операция провалена? Потому что так сказал Фрегор? Источник, мягко говоря, малонадёжный и нуждающийся в тщательной проверке. Кстати, как и любой источник. Попробуем без истерик и визга подытожить. Итак объективные данные. По Рабскому Ведомству зарегистрирована не рекордная, но близкая к рекорду сделка. Раб номер триста двадцать один дробь ноль-ноль семнадцать шестьдесят три продан за тридцать две тысячи. Продал Фрегор Ардин, купил Ридург Коррант. Документы оформлены во второй день четвёртой декады зимы пятьсот семьдесят второго года. Всё-таки Мастер это Мастер. Сбоя не было. Заданную программу Фрегор выполнил. Но вот именно, но! Венн даже поморщился от воспоминания
Ясный морозный день. Морозы ударили по всей Равнине, захватив и Аргат. Он выехал встречать Фрегора, хотя уже знал по своим каналам о продаже. А если честно, то именно потому, что знал. И опять же если честно, он собирался снять с Фрегора кодировку. Всё-таки они столько лет дружили. И увидев издалека на белом заснеженном шоссе чёрную большую машину, он вполне искренне обрадовался. Вышел из своей легковушки и встал в характерной позе голосующего. Машина неожиданно плавно и бесшумно, без визга тормозов и заноса, замерла почти вплотную перед ним, распахнулась дверца, и выскочивший наружу Фрегор с ходу стиснул его в объятиях. Они радостно поорали и побили друг друга по плечам, Фрегор спросил о последних новостях и, не слушая его ответов, стал излагать свои. Как великолепно съездил и как шикарно встретил Новый год без родичей и прочих сволочей. Они зашли в салон, Фрегор суетливо, то и дело отвлекаясь и перескакивая с одного на другое, достал вина, водки, бальзама и продолжил рассказ. Говорил Фрегор даже более путано, чем обычно, но он понял и похолодел. Да, этого он не предусмотрел. Да, он знал о нравах и обычаях Королевской Долины, но предполагал, что Фрегор ограничится двумя-тремя оплеухами, которые Рыжему повредить не могли, но ток и игры с кодировкой Даже ток пустяки, после допроса и пресс-камеры Рыжему это баловство как ну как дождик, неприятно, но не смертельно, а вот кодировка И он небрежно спросил.
А Рыжий где?
Фрегор радостно захохотал.
А я его убил! И продал!
Как? вполне искренне не понял он. Продал мёртвого? Или сдал на утилизацию?
Да нет, Фрегор досадливо махнул рукой. Я взял всю сумму наличкой, выпустил Рыжего, и так, Фрегор хитро подмигнул ему, в разговоре ввёл Рыжего. И уехал. А выводной формулы не сказал! Я вообще ему про кодировку ничего не сказал! Представляешь?! Монеты с купюрами у меня! А Рыжий тю-тю!
Понял, согласился он.
Он действительно понял. И представил. И задохнулся на мгновение от ожёгшей его злобы. Сорвать такую операцию! Такого прокола у него ещё не было. И виновный в этом, идиот, психованный садист, выродок, извращенец, должен, обязан заплатить ему за унижение провала! И заплатит. Полной мерой
Но тогда он, разумеется, сдержался. Довёл разговор до конца, засыпал Фрегора всякими мелочами, дружески распрощался и вышел. Фрегору ехать домой, в Королевскую Долину, готовить отчёт, а ему на работу, по своим делам. И, разумеется, ни на какую встречу он не поехал, а отправился на автодром и там периода два, если не больше, гонял по самым сложным и головоломным в прямом смысле трассам, сбрасывая злобу и прочищая голову. Да, кодировку с Фрегора он не снял и снимать не будет. И дело не в мести. Просто это неразумно. Теперь Фрегор уязвим. Любой эмоциональный стресс выбьет его из пограничного состояния в заграничное. А попросту в сумасшествие. Явное и подлежащее лечению. И разумеется, в клинике Ригана. Откуда ещё ни один поступивший туда не выписался. Хотя у Ригана слава великого психиатра, может, именно поэтому. Предоставим Фрегора его судьбе, отдадим на волю Огня. Так говорили предки, оставляя голого соплеменника в ночной зимней степи. Захочет Огонь осуждённый спасётся. Не захочет будет съеден волками. Или замёрзнет. Одно из двух. И да будет так.
* * *
Дамхар. Усадьба Корранта
572 год
Зима
4 декада
7 день
Когда стемнело, пошёл снег. Ещё днём белёсое небо с ярко-красным и словно мохнатым солнцем стало затягивать тучами. Поднялся ветер. На усадебном дворе он почти не чувствовался, только с крыш посыпались облака снежной пыли.
Слава Огню, ты дома, сказала Гройна, расправляя шторы на окне в кабинете.
Да, ответил, не отрываясь от бумаг, Коррант. Вот аггел, как не вовремя. Мне завтра в рейс.
Отложи.
Придётся.
Он швырнул карандаш и откинулся на спинку кресла. Старого, почти старинного, почти родового, увезённого им в свою новокупленную усадьбу из отцовского, вернее, дедовского дома, часть его выдела. Из-за этого кресла, в общем-то, дешёвого, сработанного прадедовым рабом-столяром, и потому почти признанного родовым, а не нажитым имуществом, разгорелась тогда нешуточная свара. И всякий раз, вспоминая о том, как его выделяли, Коррант испытывал удовольствие. В общем-то, он отстоял себя, получил почти всё, что хотел, на что он мог рассчитывать, не доводя до публичного скандала и суда. Суд, впрочем, был никому не нужен, потому и разошлись миром.
Гройна, ещё раз поправила шторы, подошла и села на подлокотник. Кресло протестующе скрипнуло.
Ну же, Ридург, улыбнись, всё не так страшно. Выкрутились же.
Ещё не до конца, Коррант опёрся затылком на тёплую руку Гройны и прикрыл глаза. Ближайшие завозы пойдут в покрытие долгов, а пока Рыжий не начал ездить, мы даже на нуль не выйдем.
Гройна кивнула и погладила Корранта по плечу.
И когда ты его выпустишь в рейс?
К сожалению, нескоро, Коррант поёрзал затылком по руке жены. Ты всё ещё боишься его?
Гройна смущённо покраснела. Конечно, сейчас, рядом с мужем все страхи кажутся пустыми и смешными, а тогда
Но, Ридург, он и в самом деле как мертвец, живой мертвец. Я уже один раз видела такое, мама поехала к дяде, своему брату и взяла нас с собой, и там во дворе мы увидели его. Дядиного раба. Он подметал двор как Рыжий. Стоял и водил метлой по одному месту. И глаза у него были такими же, и лицо мёртвые, понимаешь? И мама сразу после обеда увезла нас, а хотела погостить. Я не знаю, о чём она говорила с дядей, но мы сразу уехали. Я ещё хотела сказать маме, что этот раб и дядя так похожи, но не успела. Мы уехали. А потом громко и нам, детям, ничего не говорили, но взрослые шептались о каком-то ужасе и что пришлось всех дядинчх рабов утилизировать. Гройна зябко передёрнула плечами, и Коррант успокаивающе потёрся головой о её руку. Представляешь Болтали, что из-за одного раба погибла вся семья, все
Сорвало крышу, кивнул Коррант. Бывает. Редко, но бывает. Но теперь-то
Ридург, я боюсь за детей. Гирр
Гирру нечего делать на заднем дворе, сердито перебил её Коррант. Он только мешает, лезет, куда не надо и нельзя.
Куконя с ним не справляется, вздохнула Гройна.
Значит, должна справляться ты, твёрдо ответил Коррант.
Гройна вздохнула и промолчала. Нет, Гирр чудный мальчик, она любит его и не меньше, чем Гарда и Гриданга, и девочек, это вообще святая обязанность жены любить всех детей своего мужа, она приносила клятву в Храме перед Огнём и не собирается её нарушать, но но с Гирром ей тяжело, тяжелее, чем со всеми остальными детьми. Нет, и Гирра ей не в чем упрекнуть, он сразу, с первого дня называет её мамой, в общем-то, послушен, все его проступки это обычные мальчишеские шалости и проказы, но
Он не злой, задумчиво сказала она вслух, он требует от рабов, чтобы они были рабами, всегда и во всём. Ты понимаешь меня? Он слишком верит книгам
И не хочет понять, что жизнь другая, закончил её мысль Коррант.