Нурган рывком встал и приказал.
Иди за мной.
Да, хозяин, прозвучало в ответ уже за спиной.
Они спустились в гараж, и Нурган открыл багажник.
Залезай.
Пробормотав положенную формулу, Тихоня выполнил приказ.
Захлопнув крышку, Нурган сел за руль и включил механизм ворот. Да, конечно, время позднее, ни машин, ни прохожих, мимо полиции на скорости, но он не может рисковать. Мало ли что. Сколько тщательно продуманных и блестяще проведённых операций проваливались на последних шагах, когда, казалось бы, уже всё, уже триумф, а получалось Нет, он себе этого позволить не может. Так что, будем точны. Договорились в полночь, Коррант, как военный, должен быть точен. Будем точны и мы. Опередим его ровно на пять долей. И для выражения почтения продавца к покупателю. И дадим мальчишке время. Услышать и понять. Хотя, кажется, догадался.
Машина шла плавно, крышка придавливала мягко, без боли. Значит, что? Куда его везут? Не в отстойник, туда бы одели по-другому. Уже легче. А куда? К новому хозяину. А зачем тогда куртка, тёплое бельё Ну, куда бы ни привезли, рабом он был, рабом и останется. Ошейник не снимается, клеймо не смывается
Есть такое слово. Необратимость. Запомни. Две вещи необратимы в жизни. Смерть и клеймо. Умерший живым не станет. А рабу свободным не быть. Всё остальное обратимо и исправимо. А это нет. Необратимость. Запомни
Запомнил. Кто ему это говорил, забыл, ни лица, ни голоса, только слова. Сами по себе. Тихоня устало закрыл глаза и постарался задремать. Разбудили-то посреди ночи. А у нового хозяина не поспишь. Купленного всегда сразу ломают, чтобы всё понял и уже не трепыхался. И не похож новый хозяин на любителя ночных услад, такие предпочитают баб, зачем он такому?
Мягко дрогнув, машина остановилась, щёлкнул замок багажника, и хозяйский голос скомандовал.
Вылезай.
Да, хозяин, отозвался Тихоня, выбираясь наружу.
А, выбравшись, изумлённо огляделся. Он ждал очередного гаража, ну, двора, но не такого. Машина стояла на пустынном шоссе, а вокруг только снег и темнота. Да что же это такое?!
Ступай, оправься, вывел его из изумлённого оцепенения голос хозяина.
Да, хозяин, растерянно ответил он привычной формулой и шагнул прямо в снег. Да, конечно, не особо хочется, но и раз разрешили, надо воспользоваться.
Стоя у машины, Нурган молча следил за неуверенными шагами раба. Ну да, всё правильно, домашний, а последние три года был в пресс-камере, а там и прогулок не положено, не то, что выхода. Да, вот ещё надо обязательно. Аггел, чуть не забыл, а сам бы мальчишка в жизни не сообразил бы.
Скоро ты там? начальственно прикрикнул он.
Иду, хозяин, сразу отозвался Тихоня.
Когда он, оправляя на ходу одежду, вернулся к машине, Нурган заговорил жёстко и даже чуть неприязненно.
Слушай внимательно. Я тебя продал. Сейчас приедет твой новый хозяин и заберёт тебя. Запомни. Тебя будут спрашивать. О прежних хозяевах. О пресс-камере молчи. Об остальном что хочешь, ври. Или правду говори. А об этом молчи. Понял?
При первых же его словах, Тихоня опустил голову. И показывая покорность, и скрывая глаза. И ответил так же, не поднимая глаз:
Да, хозяин.
В глаза смотри, потребовал Нурган.
Тихоня послушно поднял голову. Их глаза встретились. И Нурган сказал то, чего не собирался говорить, даже не думал, что сорвётся.
Я не могу тебя больше прикрывать. Понимаешь?!
Вопрос не требовал ответа, но Тихоня ответил. Положенными, вбитыми намертво словами, как надлежит отвечать рабу.
Да, хозяин. Слушаюсь, хозяин.
И равнодушная покорность в его голосе как бы отрезвила Нургана. Он отвернулся и закурил. Ну, сорвалось так сорвалось. Что там понял мальчишка неважно. Сейчас и пока. А там там видно будет.
На повороте блеснули фары подъезжающей машины, и Нурган невольно перевёл дыхание. Ну, вот и всё.
Коррант ещё до поворота увидел машину и две фигуры возле неё. Ты смотри, какая предупредительность, даже на оправку раба вывели. И одели по сезону. Ну что ж, похоже, без обмана.
Увидев быстро приближающийся большой глухой фургон, Тихоня похолодел. Это за ним?! Куда?! В отстойник?! Нет, те машины другие. Значит туда, на исследования. Были такие разговоры, слышал. Но это же смерть! Хуже смерти!
Машина остановилась, и из кабины вышел мужчина в военной, без погон и петлиц, куртке. Тот самый, кого тогда приводил хозяин. «Бывший хозяин», сразу мысленно поправил себя Тихоня, глядя, как господа здороваются и обмениваются бумагами. А это, значит, новый. Ну, лучше не будет, а деваться некуда. «Такая уж судьба наша», мысленно услышал он покорный голос садовника в Амроксе и как-то упустил момент, когда господа закончили свои дела и попрощались.
Два конверта: в одном купчая и квитанция об уплате налогов, в другом несколько крупных купюр перешли из рук в руки. Нурган, даже не открыв свой, вежливо, но торопливо попрощался, прыгнул в свою машину и с места дал полный газ. Проверив в свете фар купчую и квитанцию, Коррант убрал конверт во внутренний карман и, наконец, посмотрел на своё приобретение.
Тихоня настороженно смотрел на своего нового хозяина. И что теперь? По обычаю? Их глаза встретились, и Тихоня понял: обычай первой пощёчины будет соблюден.
Подойди, приказал Коррант и, усмехнувшись, пояснил: Я твой хозяин.
Тихоня повиновался и тут же получил несильную, но вполне ощутимую пощёчину.
Да, хозяин, покорно склонил он голову.
А когда поднял, увидел маленький прозрачный пакет с бутербродами.
Ешь, не так разрешил, как распорядился хозяин.
И Тихоня не замедлил с выполнением.
Дав ему дожевать, Коррант спросил.
И как прозывался?
Тихоня, хозяин.
Коррант невольно усмехнулся: у тихушника и раб тихоня. Но менять имя не стал.
Хорошо, пусть так и будет, и распахнул заднюю дверцу фургона. Залезай и ложись.
Да, хозяин, отозвался Тихоня, не слишком ловко влезая в фургон.
Коррант захлопнул за ним дверцу и сел за руль. Ну, теперь вперёд и до упора. Маршрут он прикинул, и к полуночи должен быть дома. Плюс-минус период. Бывало и хуже.
Нащупав на полу между мешками и ящиками что-то мягкое, вроде как тоже толстый мешок, но пустой, Тихоня расправил его и лёг. Ну, вот и всё, первую пощёчину и первую еду он получил. Будем надеяться, что этим хозяин и ограничится, не станет добавлять плетей или ещё чего особенного. Интересно, конечно, потребуют с него только обслуги или услады тоже, но но не ему решать. Он вздохнул, повернулся набок, прижимаясь горящей от хозяйской оплеухи щекой к мягкой приятно прохладной ткани, и мгновенно заснул.
Дамхар
Ночная езда, да ещё зимой не самое лёгкое и приятное занятие, но Коррант наслаждался и новой машиной, и мыслями о необыкновенно удачных покупках, а потому никаких сложностей попросту не замечал. Финансов не просто хватило на всё, но ещё и кое-что осталось! И это кое-что лежит и потихоньку обрастает процентами. Как и открытые им храмовые счета на каждого сына и каждую дочь. Он делал это сразу же на следующий день после их рождения, одновременно оформляя благодарственный молебен Огню и открывая счёт. И даже, в нарушение обычаев, делал сыновьям и дочерям одинаковые вклады. Хотя не такое уж это нарушение, ибо сказано: «Любой дар Огня благо!». Сбрасывая восторженными рассуждениями и даже напеванием молитв лёгкую эйфорию, вызванную таблетками, Коррант сохранял трезвый контроль над дорогой и окружающим. Сзади тихо, ни истерического плача или смеха, ни просьб выпустить, так что можно считать доказанным, что в отстойниках рабов только портят. И, значит, продажа из рук в руки не просто удобна, но и ресурсосберегающа, что согласно новым веяниям является приоритетом в планировании и осуществлении экономической деятельности. Эк заворачивают умники аргатские, того и гляди доболтаются но пока им не дали укорот, как говорят в посёлках, считаем эти рассуждения разрешёнными. А отлично вышколенного домашнего раба можно и не только в гараже использовать. Без членовредительства и с прибылью! Слава Огню, что, сжигая, даёт тепло и свет. Кому гореть, а кому греться не нам решать, на всё воля Огня!
Тихоня спал, просыпался и снова засыпал под мерный рокот мотора и плавное покачивание. Его везут, можно спать. Когда привезут, тогда разбудят. И он один, в темноте, можно думать о своём, не боясь, что кто-то увидит
Ты чему улыбаешься?
Ты плакал? Почему?
О чём думаешь?
Всем всё надо знать. Ничего не спрячешь. Нет, вот так, как сейчас, хорошо. Есть, правда, уже хочется, но ещё можно терпеть.
Небо постепенно синело, потом посветлело, и когда стало совсем светлым, граница Дамхара была уже позади.
Коррант посмотрел на часы и присвистнул: однако рванули! Этак он домой до полуночи успеет. Но надо бы остановиться, слегка размяться и перекусить. И раба на оправку выпустить. Он остановил машину, в который раз радостно удивившись её отзывчивости, и нажатием кнопки выключил замок задней дверцы цивилизация, аггел её трахни!
Всё-таки Тихоня задремал и не сразу понял, почему перестал дрожать пол. Щёлкнул замок, дверь распахнулась, и в лицо ему ударил пронзительно белый свет, заставив его зажмуриться и закрыть лицо ладонями.
Вылезай! скомандовал весёлый хозяйский голос.
Всё ещё закрывая лицо, Тихоня полез наружу. Холодный воздух обжёг лицо и руки. Помедлив несколько мгновений, он осторожно опустил руки и открыл глаза.
Коррант невольно рассмеялся, видя, как изумлённо озирается мальчишка. Можно подумать, никогда снега не видел.
Давай, сбегай, оправься, приказал он.
Тихоня послушно шагнул в снежную целину, сразу провалившись по колени. Лицо обжигал холодный, как в пресс-камере на выбраковке, колючий воздух, хотя нет, там было теплее, руки сразу онемели и не слушались. Расстёгиваться было страшно, но и ослушаться нельзя, и не в штаны же оправляться.
Коррант достал из кабины термос и пакет с бутербродами. И самому перекусить, и мальчишку подкормить. Домашний раб похоже, действительно из дома не выпускали. Вот потеха в усадьбе пойдёт! Хотя, если мальчишку, когда Рыжий в рейсе, ставить, скажем, на уборку комнат, то польза будет, и немалая.
Вернувшись к машине, Тихоня остановился в шаге от сидевшего на подножке машины хозяина и вежливо потупился. Коррант усмехнулся.
Возьми, поешь, разрешил он.
Спасибо, хозяин, выдохнул Тихоня.
Он налил себе в колпачок от термоса кофе, взял бутерброд и, отступив на шаг, приступил к трапезе. Именно так, чтобы не сорваться и не заглотать всё сразу, чтобы хозяин не посчитал его жадность упрёком себе, что, дескать, заморил голодом раба.
Когда он доел, Коррант кивком разрешил ему повторить и встал.
Доедай и убирай. Я сейчас, и не оглядываясь, пошёл к видневшимся невдалеке кустам.
Тихоня аккуратно завернул оставшиеся бутерброды, невольно пересчитав их четыре, завинтил оба колпачка на термосе. Тепло от выпитого и съеденного приятно растекалось по телу. Даже уже казалось не так холодно. Осторожно подёргал дверцу машины, пытаясь открыть.
Не так, прозвучал сзади голос хозяина, и Тихоня невольно втянул голову в плечи, ожидая неизбежного удара.
Но вместо удара ему показали, как открыть дверцу и куда спрятать свёрток и термос. А потом отправили обратно в кузов.
В кузове Тихоня уже совсем спокойно устроился на расстеленном на полу мешке, или что там такое, и сыто задремал. Его везут, везут далеко, очень далеко, где всё старое до него не дотянется, хозяин оказался добрым: не бил, накормил и напоил своим, и услады не потребовал. Нет, он, конечно, не против, потребуют всё сделает, но без этого лучше.
Летела навстречу заснеженная дорога. Коррант бесстрашно сворачивал на заметённые недавней вьюгой, а то и перегороженные свежими сугробами просёлки, наслаждаясь лёгкостью, с которой машина проминала эти преграды, сметая их верхушки бампером. Ну, надо же какие чудеса водятся в закрытых ангарах. И от тихушника бывает польза! Редко, но бывает. Как и положено чуду. И раб вполне приличный. Домашний, обученный. Ба-альших гемов такое нынче стоит. Как и раньше, правда. А здорово цены на рабов вверх полезли. Ну да, новые правила содержания. Дороже содержание, дороже и товар. Всё понятно. Но есть тут ещё что-то. Похоже похоже нас всех к чему-то готовят, чтобы мы сами чего-то попросили. И тогда нам это дадут. Тактика известная: мы всё получаем только по собственному желанию. Главное заранее догадаться, чего власть от нас хочет, что именно мы должны захотеть, чтобы она нам это дала. Потому как, если не угадаешь, то огребёшь за недогадливость по полной. Власть не любит, когда её не понимают.
Эйфория от таблеток уже проходила, оставляя холодную ясность, потом она сменится даже не усталостью, а опустошённостью, но он будет уже дома. Стоп, рано о доме подумал, ещё ехать и ехать, не расслабляйся.
Стремительно темнело небо, и, отражая его, поголубели, а потом посинели снега и дорога. Коррант включил вмонтированный в панель радиоприёмник ну с ума сойти, до чего цивилизация докатилась! и сразу услышал местную станцию, как раз вечерний выпуск местных новостей. Ну-ка, что тут без него было?
Сзади вдруг требовательно заверещала полицейская сирена. Коррант, помянув всех аггелов, нажал на тормоз и поглядел в зеркальце. Его догонял, переваливаясь на снежных заносах, полицейский патруль. С чего бы это? Опять у них дезертиры шляются?
Высокие снежные откосы на обочинах не дали патрулю поравняться, и патрульная машина, украшенная пронзительно красной мигалкой на крыше, остановилась почти вплотную сзади.
Помянув аггелоа ещё раз, но уже покрепче, Коррант вышел и неспешно направился вдоль борта к вывалившимся из своей машины патрульным.
Капитан, здорово! радостно демонстрируя дружелюбие, издали заорал старший патруля. Еле догнали! Никогда не видел такого! Где такие водятся?!
Здорово, сержант! так же весело ответил Коррант, обмениваясь с ним рукопожатием и кивая жадно разглядывавшим его машину рядовым. А в Аргате, на закрытых полигонах.
С ума сойти! искренне ахнул сержант. И чего им в ней не понравилось?
Коррант пожал плечами.
Мне не сказали, но, похоже, с бронёй что-то не заладилось. Так-то её ещё до ума доводить надо.
Ну, понятно, кивнул сержант. У нас не Аргат. А так-то смотрится. Ладно. Домой спешишь?
Коррант с улыбкой кивнул.
Ладно, ещё раз кивнул сержант. Давай вперёд, а мы за тобой. Больно хорошую колею оставляешь.
На секторную выведу, а дальше мне напрямую, предупредил Коррант.
Идёт.
Коррант сел за руль и плавно стронул машину с места. Сзади задёргалась, раскачиваясь, патрульная машина. Не сразу, но всё-таки двинулась, не завязла. Вот и отлично, а то пришлось бы на буксир брать и вытаскивать. Да, конечно, он прибеднился, машина и так хороша, но всё же доводка требуется. И пожалуй пожалуй, надо будет Рыжего на время снять с рейсов, пусть занимается машиной. Сделает он её, конечно, под себя, как и старый фургон, но пускай.
Под эти приятные мысли он выехал на секторное шоссе и прощально помигал патрульным фарами. Те в ответ крякнули сиреной и унеслись в противоположном направлении. Коррант усмехнулся: самое позднее к завтрашнему утру пол-Дамхара будет знать о его покупке. Но тоже пускай. Человеку, способному добыть такой трофей, всюду и всегда почёт и уважение.
И ещё один просёлок, и сугроб на таран, и и до чего же хороша машина! И поместительна. А когда Рыжий крепёж подгонит, да, не забыть, Джадда напрячь, пусть тоже займётся, ремни как раз по его части, ремни, а заготовки-то есть? Тогда послать заказ А кого на посыл дёрнуть? Все ведь в хозяйстве, все при деле, не Трёпку же, дуру косматую, ладно, это уже пусть Нянька думает. А до дома всего ничего осталось, и он как раз до полуночи успевает.
Тихоне давно хотелось есть, и ещё всякого, но он привычно терпел, покачиваясь вместе с полом. Останавливались, снова ехали, иногда его слегка катало по кузову, прижимая к ящикам и мешкам у бортов, но не больно. Чтобы не думать о еде, он старался не просыпаться, но настоящего сна уже не получалось, так, дрёма. А хорошо бы, чтобы у хозяина больше рабов не было. Одному на всё про всё, конечно, нелегко, весь день крутишься, не присядешь, а ночью лежишь, так тоже работаешь, но всё равно лучше, чем, если с другими хозяйскую ласку делить. А если ещё и поселковые, аборигены, або то всё, сам в хозяйскую постель полезешь, лишь бы с ними в одной камере на ночь не остаться, ведь придушат, как нечего делать. Сколько он таких рассказов наслушался, да и сам в отстойнике хоть и немного, а хлебнул.