Если подумать, я ничтожно мало о нем знаю. Ничтожно. А второе правило войны гласит: знай врага лучше друга своего. Как же иначе его победить?
Не уходишь? интересуюсь как бы между прочим.
Жду тебя.
Меня?
Ну точно, сегодня мой труп, наконец, найдут на дне канавы.
Ты кота собралась забирать. Забирай, поднимает руки вверх, отъезжая на стуле от стола и являя разложившегося на его коленях Семена.
Пфф, тоже мне, взял на понт. Да без проблем!
Делаю пять решительных шагов и замираю перед Арсением. Его насмешливый взгляд словно бросает мне вызов. Он действительно думает, что я не решусь забрать с его коленей кота? Он тоже ничегошеньки обо мне не знает.
Выдавливаю непринужденную улыбочку и медленно наклоняюсь вперед. Если бы гаденыш Сёма мне подыграл и вскочил на лапы, было бы идеально. Но мохнатая зверюга спит без задних лап, уткнув нос в пах Шереметьева. На больное лег, не иначе.
Ну что, начнем? Заныриваю ладонями под на удивление тяжелую тушку безродного котяры и невольно ощупываю напряженные мышцы ног козла Арсения. Черт, у него не только брюки со стрелочками, еще и ноги с мускулами. И для кого это все?
Над головой проносится свистящий выдох. Не иначе как от облегчения, что пятикилограммовую ношу сняли. Семен на удивление не брыкается, вяло открывает единственный глаз и, увидев меня, спокойно перемещается в мои объятия.
Пошли, Сёма, говорю на автомате, выпрямляясь и поглаживая бедное животное. Хотя кто тут из нас бедный еще надо проверить. Этому созданию, в отличие от меня, сегодня досталось все: и приключения, и вкусная рыбешка, и почесывание за ушком.
Сёма? раздается уже за спиной.
Черт. Прокол за проколом.
Не встал, так и сидит. У него там ничего не затекло, не? Похоже нет, судя по звуку прокатывающихся обратно к столу колес кресла.
Ну ему же нужно имя, раз он теперь мой, отмахиваюсь и несу кота к своему столу. Даже не смотрю на Шереметьева. Блин, собирайся домой, чувак.
Твоей сестры, если точнее, не упускает шанса поддеть.
На ближайшие часа два мой, так что имею право называть, как хочу. Посиди пока тут, дружок, обращаюсь уже к коту, пристраиваю его на столе и достаю сумку, чтобы всем своим видом показать, что собираюсь домой.
Хотя Шереметьев на меня и не смотрит, самозабвенно щелкая что-то в компе.
Если уж ему так горит поработать сверхурочно, я сваливаю. Думаю, у меня вполне может получиться прошмыгнуть из туалета по коридору с переноской незамеченной. А нет, так нет. Поедет Сёма на руках, никуда не денется. Вон, там в аквариуме еще одна глазастая рыбка плавает, утихомирю его привлекательным ужином!
И далеко ехать? вырывает меня из стратегических мыслей Арсений.
Чуть за МКАД на Юго-Запад, какого-то черта объясняю я.
Неизвестно зачем.
Может еще ему мой адрес назвать и дать ключи от дома, где деньги лежат?
Хорошо, поехали, Шереметьев встает из-за стола, и я непонимающе смотрю на него. До меня не слишком-то быстро доходит смысл предложения. А точнее постановки перед фактом. Это что всё это значит?
Куда?
Не повезешь же ты его через пол-Москвы на руках? Нужна переноска, получаю полный снисходительности, мол, ты дурочка совсем что ли, взгляд.
Я справлюсь, спасибо, отказываюсь наотрез. Еще чего удумал. Он, я и тесная машина, на которой можно с легкостью завезти в лес! Не-а, дудки. Меня таким фокусом не провести, не безмозглые шестнадцать уже.
Не справишься, со спокойным убеждением говорит он. Подходит, подхватывает Семена на руки и направляется на выход.
Э! Верни мне кота! хватаю со стола сумку, успеваю вырубить ноут, захлопнув крышку, и настойчиво топаю следом.
Но догнать Арсения с его размашистым шагом ни разу не просто. Все эти дурацкие мускулистые ноги под брюками!
Слушай, тебя дома разве не ждет собака, а? кидаю ему в спину, мелкими шажочками семеня следом. Выхожу из офиса, киваю охраннику, скучающе ждущему, пока последние трудоголики свалят, чтобы закрыть помещение и свалить домой. Врываюсь в ветреный вечер сразу за высоченным Арсением, прикрывающим меня от тут же поднявшегося облака пыли.
Малибу потерпит до вечера. Она приучена.
Малибу? Твою собаку зовут Малибу? отчего-то становится смешно. Странное имечко, впрочем, каков хозяин
Вообще-то она Молли-Бу, начинает объяснять Арсений, но тут же отмахивается. Не важно.
Ага. Понял свою стратегическую ошибку и решил перекрыть доступ к информации! Умный враг.
Пиликает сигнализация, мы останавливаемся возле Ниссана на больших колесах. Да, с таким как раз по бездорожью к сестре гонять. Но постойте, я же не собираюсь.
Так, я с тобой никуда не поеду, давай кота и до свиданья, упираюсь и не сажусь в заботливо приоткрытую для меня пассажирскую дверь.
Заманивает!
Хватит упрямиться, нетерпеливо выдыхает Шереметьев. Закидывает кота на заднее сидение и подходит ко мне.
Что? Потащишь силой? усмехаюсь ему в лицо, хотя приходится серьезно задрать голову вверх для этого маневра.
Потащу, хватает за локоть и вот, я уже забираюсь на высоченное сидение. Следом захлопывается дверь. Какое свинство! Хотя, к его чести, проделал он этот трюк мастерски, не причинив и доли дискомфорта. Чертов фокусник. Заедем в ветеринарку, усаживается рядом и вставляет ключ в зажигание.
Это еще зачем?
Ты такая безответственная, качает головой. Это бездомный кот, на нем может быть такой рассадник вплоть до бешенства.
Ты такой ханжа! не остаюсь в долгу.
Пристегиваюсь и возмущенно фыркаю. Да на таком коте еще и пахать можно! Уж сестра его выходила, вылечила, привила с ног до головы. Вот кого бы следовало проверить на бешенство, так это Шереметьева.
Все-таки почитала словарик на ночь, хмыкает гад, заводя машину.
Были дела поинтереснее, хмыкаю в ответ. Выкуси!
Арсений замолкает с привычным выражение лица: подсчитывает, сколько стоит моя почка на черном рынке, точно.
Мы выезжаем на дорогу в полной напряженного молчания тишине. Семен сзади дрыхнет, устроившись на кожаном сидении. Не могу его винить, если у него тоже обогрев сидений, как у меня Черт, только ради этого надо купить тачку.
Так и что там у меня на завтра по твоему гуру-прогнозу? нарушает тишину Арсений.
Попался. Он попался! Пропускаю мимо ушей его язвительный тон и снисходительный эпитет, и сдерживаю внутреннее ликование.
Хм, беззаботно пожимаю плечами. понятия не имею. Я такие вещи не запоминаю.
Ну да, конечно, фыркает, ты посмотри. Напророчила мне завтра очередные проблемы с руководством, или кирпич на голову?
Ах, если бы. Но это так не работает, отворачиваюсь к окну. И чтобы ты там не думал, я не из головы все это беру.
Ага, ага.
И такой снисходительный это тон, что я твердо для себя решаю: пора поступиться принципами. Пора применить тяжелую артиллерию. Во имя Венеры и Марса. Аминь.
Глава 7.
Стрельцы, осторожнее с деньгами: сегодня вас ждут непредвиденные расходы, крупные траты, неудачные сделки. Будьте внимательны.
Видит бог, я этого не хотела.
Открываю окно, беру горшок с геранью и
Я правда не хотела.
Но моя оправданная злость все возрастает с каждым днем и ироничным взглядом. Непробиваемый человек. Глухая скептичная стена. Ненавистник всего и вся.
Кроме животных.
Это на себе испытал травмированный Сёма, с лап до ушей осмотренный вчера ветеринаром за счет Шереметьева. И я, которую покатали по Москве и за ее пределы только благодаря коту в моих руках. Благо, отделаться от незваного провожатого и спровадить его удалось до того, как запалит сестра. Иначе слишком много пришлось бы объяснять. Особенно на тему: почему я упускаю такой шанс наладить свою личную жизнь. Альбина просто помешана на идее устроить меня в руки какому-нибудь очередному Стрельцу. А не Стрельцу, так Овну.
Но нет уж, спасибо. Одиночество осознанный и счастливый выбор.
Сухо поблагодарив Арсения за доставку, я пожелала ему не хворать и скатертью дорогу до дома. Даже постаралась не хлопнуть как следует дверцей, так он меня взвинтил за те два часа, что мы вынужденно общались.
Спасало только радио в машине, позволяющее делать вид, что я меломан на всю широту своей души. Иначе без травм бы не обошлось.
И вот, вчера Семен сдан на руки сестре счастливый и сытый. А уже сегодня я творю совершенно не свойственную мне дичь, мысленно и заранее замаливая собственные грехи. Примеряюсь, высчитывая траекторию и насколько мой план безумный. Спойлер это вышка по шкале невменяемости. И снова ставлю горшок на подоконник.
Это сработает. Однозначно.
Но замаливать сей грешок придется волонтерством, однозначно.
Ты в последнее время раньше всех, в офис заходит Рома, который всегда приезжает первым, потому что забрасывает ребенка в садик.
Раньше приезжал. Теперь я, одержимая идеей, ни свет ни заря, тут как тут.
Весна не до сна, улыбаюсь единственному семьянину из наших мужчин.
Вот кто не строит из себя всезнайку. Приятный во всех отношениях человек, хотя специфика работы вполне могла оставить след на характере. Но нет. Поэтому-то и женат.
Понимаю, многозначительно расплывается в улыбочке в ответ, явно понимая все совершенно не так.
Я вдыхаю весенний воздух, просочившийся из открытого окна, на всю глубину своих легкий и еще раз даю себе шанс передумать.
«Псевдонаука, блажь скучающих домохозяек, безмозглые дуры»
Нет, не передумаю.
Под окном раздается шорох шин паркующейся машины, сердце пропускает удар, чтобы вновь запуститься в ритме бешеных барабанов. Не узнать тачку Шереметьева нельзя, он всегда ставит ее на одно и то же место ровно под окном, чтобы время от времени на нее поглядывать. Я подозреваю, что у него есть легкое нервное расстройство, при котором ему нужно все вокруг контролировать машину, время, жизнь других людей.
Псих.
Отталкиваюсь от подоконника и отхожу к своему рабочему месту. Нельзя, чтобы меня застали на месте преступления. Хотя в итоге он все равно может меня обвинить. Но риски оправданы.
Через несколько минут по офису проносится низкое «доброе утро».
Я напрягаюсь, потому что мне кажется, его пристальный взгляд буравит меня насквозь. Забавно будет, если окажется, что он умеет читать мысли. Я столько старалась и все зря. Но это, конечно, невозможно. Нужно помнить о той тонкой грани, которая отделяет мои страхи от реальности. К тому же, Арсений вообще на меня не смотрит, это все моя паранойя.
Он, с присущей ему неспешностью подходит к шкафу, достает оттуда плечики и размещает на них свое песочное пальто. Безупречное. Расправляет воротник, проверяет карманы. У него точно ОКР!
Я усиленно делаю вид, что уже вся в работе: открываю вчерашние вкладки, проверяю входящие в почте, ищу карандаш. Да куда они вечно пропадают!
Кто открыл окно? гремит недовольное со стороны Арсения.
Мы с Ромой многозначительно переглядываемся, прежде чем я открываю рот.
Пусть немного проветрится, явно вступается за меня Рома.
Да, вот поэтому он женат. А Шереметьев нет.
Весна, Арсений, подаю я голос из-за монитора.
Я заметил, спасибо, сухо отвечает он, начиная прибираться на стерильном рабочем столе.
Псих, псих, псих.
Ой, какая сегодня по-го-да, влетает в офис Вероника. Птички поют, солнышко светит, никто не болеет, радостно тарахтит она о наболевшем.
Таких дней у нее мало. Трое детей очень любят болеть по очереди.
Я улыбаюсь. Как мало иногда человеку нужно для счастья. Чтоб дети не болели, чтобы солнышко светило, чтобы герань упала на машину врага.
Прости меня, боже. Мысленно каюсь в очередной раз, еще даже не нагрешив.
Постепенно офис оживает, наполняется людьми. Все шумно болтают, наливают себе утренний кофе, радуются пятнице. Один Арсений хмуро вглядывается в компьютер, хотя до начала рабочего дня есть еще пять минут расслабухи.
Потирает шею крупной ладонью, щурится.
Может, порекомендовать ему моего офтальмолога?
Как вчера все закончилось с котом? интересуется Ксю, садясь за рабочий стол и перекрывая обзор на Шереметьева.
Благополучно. Сытый и относительно здоровый передан в руки сестре.
Сытый? Ксюха расширяет глаза и переводит взгляд на аквариум.
Да не трогал он больше рыбок, цокаю я.
За головой Ксюши вырастает силуэт Арсения. Он идет к окну. Нет-нет-нет, он же сейчас все испортит!
Не закрывай! ору я, вскакивая с места.
Проветрилось достаточно, резко бросает он и берется за горшок, который подпирает окно.
План на грани провала.
Что ты за человек такой, Арсений! возмущаюсь я. Кажется, чересчур визгливо. Окно открывается только у тебя!
Еще пять минут и мне задует шею, выдавливает сквозь зубы.
Я хватаю сверток, что заранее приготовила, и кидаю его в Шереметьева.
Лови!
К его чести, реакция у Арсения что надо. Он успевает обернуться и поймать собственный свитер. К моей чести постиранный с кондиционером «альпийская свежесть».
К несчастью его, конечно, не моему горшок он из рук выпускает, а следом и сбрасывает его бедром из окна.
Все происходит за долю секунды: глухой звук удара, звонкая сигнализация автомобиля, тихое, но злое в своем отчаянии «твою мать».
Ладно. Все вышло даже лучше, чем я предполагала. Или хуже.
Прости! вырывается из меня жалкое.
Да, глупейшее желание извиниться, когда сама же диверсию и совершила. Но чувство вины оно такое непроизвольное. И непрошенное.
О, Господи! я бросаюсь к окну, чтобы высунуться в него вместе с кипящим от злости Арсением. Мамочки, пищу, рассматривая ущерб.
Хотя так сразу и не понять его размер. Лететь цветку было не высоко, но тяжесть герани сыграло свою роль горшок в щепки, весь капот засыпан землей.
Я крепко поджимаю губы и медленно и виновато поворачиваюсь к Арсению. Он выглядит не очень. Мягко говоря. Челюсть сжата до опасных углов, ноздри раздуваются, втягивая воздух словно перед гневным взрывом. Я вся сжимаюсь.
Прости, еще раз тихо-тихо каюсь я.
Ужасная из меня преступница. Просто отвратительная. Отходчивая и совестливая. Это все влияние Юпитера и ко мне затесавшегося со своими морально-нравственными ориентирами.
Сам виноват, цедит Арсений. Разворачивается, гневно кидает сверток со свитером на свой стул и широким шагом направляется на выход.
В офисе повисает тишина, разрезаемая лишь моим громким сердцебиением. Это что же, он меня выбрасывать следом за горшком из окна не собирается?
Повезло.
На ватных ногах я отступаю к своему рабочему месту, испытывая такие внутренние колебания, что кажется, меня штормит.
Вот это был тачдаун, бросает мрачно Денис. Эта его спортивная терминология мне ни о чем не говорит, но подозреваю, что то камень в мой огород.
И мне становится хуже. Хотя куда уж, казалось бы, хуже
Ты не виновата, утешает сердобольная Ксюша. Чем только копает мою яму из чувства вины глубже. Вообще-то все ровно наоборот, виновата только я. Ну что за недоделанная рецидивистка?
Что ж, вот и настало время замаливать грехи волонтерством.
Отрываю нижний ящик стола, вытягиваю завалявшийся там пакет и, сжав его в кулаке, решительным шагом направляюсь на выход. Солнышко, птички, это все, конечно, очень хорошо, но не в момент полного морального падения.
Стоит ли того наука? Я уже и не знаю. Не так страшны и обидны теперь кажутся его вчерашние слова. Отходчивость, кстати, это тоже влияние крупнейшей планеты. Чтоб ее.
Подхожу к машине Шереметьева, где он уже убирает с капота последствия моих научных экспериментов, и без лишних слов присоединяюсь к нему. Получаю жалящий взгляд исподлобья и берусь за ликвидацию последствий. Скидываю в импровизированный мусорный пакет многострадальную герань, черепки, одновременно подставляя его для тех же целей Арсению. Он молчаливо помогает мне избавиться от всех крупных кусков, хотя, наверное, это все же я ему помогаю. И какого черта я не сообразила взять цветок в пластиковом горшке? Боюсь даже представить ущерб от этого глиняного тяжеловеса.