Однако девушка не проявляла тревожности или напряжённости. От её спокойствия у Эйвилин начинали шалить нервы. Воображение живо рисовало заговор: удачных стечений обстоятельств становилось до неприличия много. Чудесное освобождение из камеры, фантастическое появление Призрака с подробной картой подземелий, абсолютно сказочная встреча с арканистом посреди дремучей чащи Тут и у доверчивого человека неизбежно закрались бы сомнения относительно непричастности спутника к череде «случайностей». Лис на добропорядочного человека не походила, о чём не переставала напоминать сама. Вывела принцессу-преступницу не из сердобольности. Не из верноподданства взялась укрывать её от революционеров. Этой сумасбродной девице было что-то от неё нужно, но тайнами она делиться не торопилась.
Эйвилин ничего не стоило изображать наивность дальше: она выбрала меньшее из возможных зол, вверив Лис заботу об их будущем. Спланировала ли та всё заранее: от попадания за решётку до пересечения с колдуном значения не имело. Эти двое явно не помышляли вручать её Россу под торжество фанфар. Незачем столько рисковать, чтобы за вознаграждение передать выкраденную из тюрьмы принцессу обратно антимонархистам. С учётом вызванного переполоха, кто бы ни привёл её к ним, он запах денег вдохнуть не успеет заработает пулю в лоб без следствия. Нет свидетеля нет скандала. На него же легче лёгкого повесить пособничество в побеге: виновный найден, заморачиваться с поиском реального преступника не понадобится. Сброд он и есть сброд занимается делами по пути наименьшего сопротивления, вершит самосуд и полагает, что прекрасно справляется с управлением страной.
Вспомнив самоуверенность Росса, его ядовитую кичливость, Эйвилин на эмоциях стиснула чашку. Фарфор хрустнул, чай повезло, полуостывший пролился на колени, в кожу впились острые края. Она охнула и ссыпала оставшиеся в руке осколки на стол. На ранках выступила кровь. Лис отняла взгляд от документов. В улыбке от уха до уха отразилось удовлетворение антитеза кислой мине Сонхи. Он любовно сгрёб разбитую посуду в ладонь и погладил сохранившийся рисунок шелковицы.
Из сервиза мастера Сёнку Ра, удручённым тоном изрёк арканист. В следующем году ему бы исполнилось двести пятнадцать лет.
Мастеру или сервизу? ехидно уточнила Лис, перевернув страницу.
Сервизу, неуч! Ты историю искусств в школе прогуливала?
Сдались мне эти твои мастера, я с ними рюмку не делила, не поддалась на провокацию магиструм. Нечего было выпендриваться и расчехлять раритет. У наследницы стресс.
Я заплачу́, заверила Эйвилин зардевшись.
Не беспокойтесь, моя госпожа, одарил её улыбкой арканист. Мрачные думы мутят рассудок. Я не посмел бы предъявлять вам чеки на компенсацию. Вина на внутренних демонах, а они кошельков не носят. У вас, смею заметить, с деньгами надсадно в долг им не дадите.
Крыса ты, Сонхи, надулась Лис. Меня бы до белья раздел и сверху долговую расписку взял под проценты. Перед принцессой доброту разыгрываешь.
Неестественные зрачки колдуна сузились сильнее. Он отставил чайник и вручил Эйвилин новую порцию напитка.
Обижаешь, прелесть. Я бы и бельё снял.
Уголки губ девушки дрогнули, и она поспешила спрятать улыбку за глотком. Уступить в перепалке для них равносильно смертельному поражению. Вечно находили что съязвить.
Ты распишешься или нет?
Дочитаю распишусь. С арканистами нельзя терять бдительность.
Со многими знакома?
Мне тебя предостаточно.
Сонхи убрал за уши непослушные рыжие пряди. Тщательно прорисованные стрелки на веках сверкали золотом, на скулах переливались тёмно-золотые полосы, в серьге блестел крупный жёлтый гелир19, нити цвета охры переплетались в орнамент на халате. Освещение в совокупности с макияжем приближало оттенок кожи арканиста к бронзовому.
Эйвилин ненароком засмотрелась на него. Не человек и не лис-оборотень изваяние из сплошных острых углов и блеска. В Парящем Дворе она вдоволь повидала франтов всех статусов и мастей. Привлекательные, нарядные, сладкоголосые, они производили впечатление на женщин, не оставляли равнодушными мужчин и, как один, представляли собой пустышки. Броская внешность, некогда придуманная для образа, вытягивала из них личность. За фальшью с ужимками терялись люди.
В Сонхи же воплотилась их противоположность. Над ним не витал дух притворства, от него не веяло лизоблюдством. «Родился с павлиньим пером в волосах», говорили о подобных ему в народе. Красота, кукольная и диковинная, не создавалась кропотливо для достижения некой цели она отражала саму его сущность.
Вы хотите задать вопрос или запоминаете меня?
Лисий прищур обличал девушку с головой. С отрицаниями она опоздала: её поймали с поличным поэтому вместо отступления она выбрала цапнуть за закинутую мужчиной удочку.
Угадал.
С чем конкретно?
Запоминаю. И вопросы у меня есть.
Сведений о клиентах не разглашаю, предупредил арканист, предвидя направление её мыслей.
Он сместился к ней. Вытянутые ноги упёрлись в тумбу.
Предлагаю проявить взаимность, моя госпожа. Ваш вопрос мой ответ. Мой вопрос ваш ответ.
Зачем тебе спрашивать? Для арканистов разум открытая книга. Вы читаете прошлое. Из приличия идёшь на диалог?
Глупости. Мы не заглядываем никому в голову. Прошлое нас не касается. По нашей части будущее.
Заинтересованности девушка не выказала, при этом любопытство заскреблось внутри втрое активнее.
Легенды о вас врут? Неужели все-все?
Нет. И это вторая связка вопросов. Я пропустил очередь, заискивающе подмигнул он. Его пальцы легли поверх её. Позвольте позаботиться о вас. Могли застрять осколки.
Эйвилин медлила до тех пор, пока Сонхи не наклонился к ней, мягко отобрав чашку. От него пахло конфетами и приглушённо табаком.
Корочки на порезах треснули, снова выступила кровь. Ничего катастрофического она бессчётные разы обрезалась о листы книг, травинки, разбитую посуду, падала, сбивая локти до сочащихся ссадин. Присы́пала обеззараживающим порошком, который привыкла носить в сумке «для непредвиденных ситуаций», и дальше погружаться в прерванное занятие. Кровь её не пугала. В свободные от учёбы дни она напрашивалась в подручные к дворцовому лекарю: всерьёз он «помощницу» не воспринимал, но, повинуясь прихоти, делился знаниями, вручал книги по медицине с тысячами заметок, доверял несложные поручения. Изредка допускал наблюдателем до перевязок, приговаривая: «Не должно Вашему Высочеству страсти лицезреть Вон и фрейлины посерели». Она принимала его полуотеческое попечение, велела девушкам подышать воздухом на балконе и успокаивала: с ней обморока от вида раны не приключится. Лгала поначалу: сшитые края плоти стежок к стежку доводили до тошноты. Со временем выработалась привычка и отвращение пропало.
Смехотворно! Крохотные капельки не ввели бы её в ступор Почему она ни с того ни с сего оцепенела? От огня насыщенный рубиновый близок к бурому завораживает.
Из-под тела натекает лужа. Тёмно-красный пропитывает юбку на коленях, отпечатком лежит на лифе, ключицах, подбородке. Эйвилин непослушной рукой размазывает тёплую влагу, не отрываясь от созерцания мертвецов перед ней. У охранника перерезано горло. У его убийцы наискось вспорот живот. Кровь переливается на белом мраморе до мерзости красиво. Знамя и шторы лижет огонь.
Сморгнув наваждение, Эйвилин откинулась на спинку кресла. Сонхи с недовольным цоканьем подался за ней. О его неудовольствии она не беспокоилась: без принуждения изъявил волю посуетиться над ней. Кем бы он ни звался, как бы ни помогал, уважения от неё он не заслуживал зачатки разбились вдребезги благодаря его контактам.
Длинный ноготь с нажимом вывел на её запястье руну. От страха сдавило под рёбрами.
Что ты натворил?! вырвавшись, воскликнула она.
Заклинание. Не пугайтесь.
От руны пополз жар. Вены вздулись чёрными змеями, запульсировали до дискомфорта. Рисунки на предплечьях обожгло и неприятные ощущения унялись.
Арканист казался озадаченным. Подоспевшая Лис тряхнула его за ворот.
Крыша поехала?!
Такого не должно быть нахмурился он. Я использовал заклинание на лечение. Оно не сработало.
Магиструм выпустила его одежду из захвата. Негодовала или растерялась по ней не определить.
Разучился колдовать?
Не предоставляя права на выбор, Сонхи удержал её за плечо и повторил рисунок. Лис вскрикнула, стукнулась о стол копчиком и, рвано вдохнув, коснулась пореза на животе. Он затягивался сам собой. То же происходило с мелкими ранками.
След от укуса никуда не делся.
Не разучился, констатировал арканист.
Гадство, выдавила магиструм, не пояснив, относилось то к выходке старого знакомого или к аномалии с заклинанием.
Я проверял, последовало оправдание. От шлепка по загривку это не уберегло.
Проверял он, пробурчала девушка. Я тебе не зверушка подопытная.
Эйвилин скривилась. Воняло подпалённой кожей как тогда, в камере.
На вас не воздействуют чары.
Он не спрашивал утверждал. Девушка отвернулась. На какую откровенность он надеялся? Что она, бедная-несчастная, но пригревшаяся под его крылом, на духу выложит подноготную семьи Арвель?
Точно принимали её за недалёкую дурочку. Она-то и думать себе о чём-либо важном запретила, не убеждённая заверениями колдуна о невозможности «подглядывания» за мыслями.
И магия?..
Не вычёркиваем твою оплошность, втиснулась между ними Лис. Целительные заклинания неустойчивы. На кого-то повлияют положительно, на кого-то чесотку навлекут. Не мне тебе разжёвывать.
Оставьте меня в покое! И прекратите изображать, что меня с вами нет! не вынесла Эйвилин.
Настаивать на признании Сонхи не стал. Извиняться тем более. Тему он отпускал предсказуемо легко.
Он выпрямился и подёргал за колокольчик. Позвонили в ответ.
Лис как ни в чём не бывало потрясла перед ней документами.
Распишись.
Для чего? опасливо спросила она, отодвинув от себя предложенное перо.
Я указала тебя поручителем. Четвёртая строчка снизу. Знаешь, для чего нужен поручитель? Эйвилин кивнула. Хорошо. Сомневаешься в моей честности ознакомься с пунктами.
Сомневалась не то слово. Для неё на поверхности плавало, что с Лис связываться нельзя. Она состояла из недомолвок пополам с непроницаемостью.
Инстинкт умолял бежать бежать, опять-таки, толку мало. Её учили быть принцессой элегантной, величественной, образованной наследницей престола, женой, будущей матерью императоров и императриц.
Выживать нет. Ей не вручали оружия и не декламировали правила ведения боя. Не объясняли, как притворятся простолюдинкой и как покидать предавшую её страну в трюме корабля, ежесекундно предвосхищая провал.
Разбитость перерастала в изнурение, изнурение заглушало инстинкты. Лис рисковала, вытаскивая их. Скрываться в одиночку проще. Эйвилин повисла на ней ни на что не годным балластом, но магиструм не отказалась от полубезумной идеи вырываться из неприятностей вдвоём. Под героизмом хоронился помысел бес с ним, пусть.
Вдобавок протеста её спасительница не оценит. Не примет. Эйвилин пробыла с ней порядочно, чтобы уяснить рубежи предложения и распоряжения. От неё разило предупреждением: «Не сопротивляйся». За гримасничество принцессу насильно принудят удостоверить контракт колдун прикинется слепым, девчонка сменит беззлобный нажим на угрозу.
Бес с ним.
Из худшего в худшее положение не перетечёт. Некуда ему. Края безысходности достигли.
Она вывела роспись напротив росписи Лис. Сонхи прихлопнул в ладоши.
Я в тебе не разочарован, прелесть! В правоведы не нацелилась? Талант пропадает! выхватил он контракт у магиструма. Формальности разрешены. Перейдём к увлекательному?
Неприкрытый сарказм не спровоцировал Лис и подарил Эйвилин приторное послевкусие обмана. Остротами колдун метил в подругу, а попадал в неё сторону под номером три, что не рвала на себе волосы за принятое решение исключительно под влиянием остатков достоинства.
Снимай с меня эту дрянь, скомандовала магиструм.
От нетерпения она сцепила пальцы в замок. Теперь издевательства рвались из Эйвилин. Кто из них, позвольте разузнать, «комок нервов»? Для арканиста творца чар разобраться с заклинаниями на ошейнике, по его же уверениям, поручение нехитрое. Сцена с контрактами, клятвами и препирательствами под соусом из обид воспринималась никчёмным фарсом ради фарса. С образом Сонхи вязалась.
Из дружеских побуждений по крайности, из стыда за содеянное с памятью девушки! он мог избавить Лис от «неприятности» при их обозначении в дверях повозки, чего не сделал. Долговые расписки милее альтруизма.
Госпожа Эйвилин, будьте любезны переместиться на диван. Он за шторой.
Я предпочту не выпускать из поля зрения людей, которым не доверяю.
О доверии следовало позаботиться до побега, обнажил он ряды острых зубов. Принимаете вы или нет, мы делим с вами лодку. Будьте любезны, настоял повадно, пойдите отсюда.
Кем вы себя возомнили?! прорычала Эйвилин, окончательно расставшись с самообладанием. Смеете указывать принцессе?! Смеете грубить?! Я не собираюсь позволять всякому сброду помыкать мной по его усмотрению.
И всё-таки, несмотря на душивший гнев, она отчётливо осознавала, что не имеет на него права. О да, она умела проявлять твёрдость и непреклонность, но сейчас Сейчас правота колдуна не требовала доказательств. Девушка вывела аналогичные заключения до подписания контракта глупо противоречить и себе самой. Тем более, для них людей низвергнутого мира её мнение не значимее писка мыши.
Понимание, что неудивительно, вспышки не умалило. Оно подливало масла: её бессовестно дурили, внушая принудительное смирение.
Я принцесса! повторила она с оттенком отчаяния, от которого стало тошно. Не злоупотребляйте моей благодарностью.
Я вас умоляю, маленькая госпожа, забудьте о вашем несуществующем положении. За отсутствием легитимности оно фикция. Титул, попрошу принять во внимание, официально упразднён, народ вас не признаёт, законы называют «диссидентом». Не испытывайте меня на прочность. Я добрый хозяин, пока мои гости соблюдают мои правила.
Мне наплевать, кем меня считает сборище убийц и предателей, вскинулась она. Голос повышать прекратила, перейдя на дребезжащее шептание. Я по-прежнему Эйвилин Арвель, дочь императора Адоэля Арвеля! Проявите должное уважение к моим предпочтениям!
Беззастенчиво хохотнув над тирадой, Лис разорвала платье от лифа до талии. Ткань разошлась с характерным треском, упала с измазанных кровью и грязью плеч. На поясе толщина шва не поддавалась от натуги у магиструма взбугрились мышцы. Она рванула за края посильнее.
Ошеломлённая её поступком Эйвилин шумно сглотнула и вперилась в профиль Сонхи. Он мягко, как унюхавший лакомство кот, обогнул приятельницу по кругу. Рукав халата повёл над подсвечником, затушив огарок свечи. За ним, повинуясь негласной воле колдуна, погасли фонари и кабинет захлебнулся в глухой черни.
Не проявляя уважения, не просите о нём, сахарное щебетание растеклось перед ней, чуть ли не губы в губы.
В хмельном раже, не видя ни зги, девушка отпихнула от себя наглеца. Под смешок сориентировалась в стёртой теменью обстановке, чтобы задавить гордыню и спрятаться, завернувшись в плед, за диваном. Её опалило унижение: почему, почему она не раскусила их замысел! Не выдворяли ведь, чаем угощали, присыпая жажду лукавством! «Формальности разрешены!» ликовал арканист, и за его торжеством Эйвилин по ошибке распознала ехидство. Дружбу Лис с Сонхи вообразить было затруднительно; секс без обязательств, приправленный официальными взаимодействиями, шутя. Не устояли перед влечением с кем ни приключится.