Я слышу того парня. Слышу, как он зовет меня по имени, хотя никогда ему не представлялась. В панике озираюсь по сторонам, боясь, что он схватит меня, и напрягаюсь, когда чувствую, как чья-то рука сжимает мое плечо, но
Оборачиваюсь и вижу, что это мама.
Саммер! Ты чего? Ты будто окаменела.
Меня переполняет облегчение. Она здесь, а не трахается с другим мужчиной в одной из запертых комнат. Она со мной. На вечеринке.
Мама. Я бросаюсь к ней и обнимаю за талию, а она смеется от удивления.
Мы без конца ссоримся с тех пор, как я закончила восьмой класс. Все мои друзья собираются поступить в частную среднюю школу[1] «Ланкастер», и я тоже хочу туда попасть. Отчаянно хочу.
Джонас против. Он желает, чтобы я пошла в среднюю школу Святого Антония, как и он в свое время. В городе. Это хорошая школа, но там мне будет одиноко. Мои друзья будут веселиться в школе-интернате, а я застряну здесь.
Одна. С Йейтсом, который пойдет в одиннадцатый класс. Родители постоянно путешествуют вместе, оставляя нас одних, и от Йейтса не будет никакого спасения. Он станет изводить меня, пока я не сдамся.
Милая, что случилось? Ты вся дрожишь. Мама успокаивающе гладит меня по спине, а я боюсь, что она делает это в последний раз. Пускай поверит мне, такой милой и невинной. Кажется, будто этим вечером я лишилась частички себя, и этот мальчик завладел ею своими губами, языком и руками.
Я пытаюсь засмеяться и отстраниться, отчаянно желая обратить все в шутку.
Все нормально. Правда. Просто подумала, что потеряла тебя.
И щеки у тебя раскраснелись. Мама хмурится и обхватывает мое лицо ладонями. Ты ведь не пила?
Я изо всех сил стараюсь придать себе невинный вид.
Нет, мам. Господи. Конечно же нет.
Хорошо. Это было слишком просто. Не может быть, чтобы она поверила мне на слово. Не притрагивайся к шампанскому. А то знаю я, как ты любишь попивать тайком.
Мои щеки горят еще сильнее.
Теперь она озирается по сторонам, и я изучаю ее взглядом. Внимательно изучаю.
У нее тоже раскраснелись щеки. Волосы на затылке растрепались, словно ей не помешает пригладить их расческой. Одной серьги не хватает. И платье перекосилось и помялось. Как будто его надо поправить.
О нет.
Она выглядит в точности, как чувствую себя я. И хотя я не занималась сексом с тем мальчишкой, но позволила ему поцеловать меня и ненадолго забылась.
Мама выглядит так, точно забылась на полчаса. Может, и дольше.
Где ты была? спрашиваю я обвиняющим тоном.
Я все время находилась здесь. Она снова встречается со мной взглядом, а уголки губ, накрашенных новым слоем блеска, недовольно опускаются. А ты где?
Здесь. Все время. Я оглядываюсь через плечо и вижу парня, который стоит и следит за нами.
Позади него возвышается мужчина, похожий на его взрослую копию. Он невероятно красив, и всем своим видом так и заявляет, что ему принадлежит все вокруг. Мальчик наблюдает за мной.
Мужчина наблюдает за моей матерью.
Мальчик приподнимает брови и кивает в мою сторону. Я отворачиваюсь, не желая видеть самодовольное выражение на его нелепо красивом лице. Он знает, что я все поняла. Он понял все еще раньше.
И, черт бы его побрал, он оказался прав.
Глава 1
Саммер
Выпускной класс
Я иду по священным коридорам частной средней школы «Ланкастер», опустив голову и медленно переставляя ноги. Снова, и снова, и снова. Мои новенькие блестящие пенни-лоферы[2] жмут ноги, а шерстяная юбка в зеленую и темно-синюю клетку колет бедра. Помню, как сильно хотела попасть сюда тем летом перед поступлением в девятый класс и как злилась на родителей за то, что они не стали платить огромную сумму, которую стоило зачисление в «Ланкастер».
А теперь я здесь, но только на год. Мой последний год в школе. Сейчас конец августа, и, хотя в воздухе благодаря океанскому бризу витает прохлада, в этом старом здании с красивыми деревянными панелями и устаревшей системой охлаждения ужасно душно. Здесь хоть есть система центрального отопления и вентиляции?
Наверное, нет.
Идем, цедит мама сквозь зубы, прищелкнув пальцами возле талии, чтобы я шла рядом с ней.
Я ускоряю шаг, чтобы не отставать, а подняв голову, вижу, что другие ученики проходят мимо нас с любопытным выражением лиц, окидывая взглядом знакомую им форму школы «Ланкастер», что на мне надета.
Новенькая. Ученица, переведенная из другой школы. Конечно, им любопытно. Уверена, они еще загуглят мое имя и узнают о нашем семейном скандале.
Меня он почти не коснулся. Мама об этом позаботилась. Она бы не допустила, чтобы мое будущее оказалось загублено. У нее есть связи, и она подключила их, чтобы защитить меня.
Поэтому я оказалась здесь, в частной средней школе «Ланкастер», самой элитной школе-интернате на восточном побережье, основанной одной из богатейших, старейших семей в стране. История семьи Ланкастер уходит корнями во времена Вандербильтов, Асторов и Рокфеллеров[3]. Они так давно сколотили свое состояние, что большинство уже не знает, откуда оно изначально взялось.
Как и я. Вроде слышала, что они занимались судоходством? Нефтью? Скупили всю доступную землю на восточном побережье, а потом перепродавали ее на протяжении многих лет? Не знаю. И, честно говоря, мне все равно. Знаю лишь, что они неприлично богаты.
И очень долгое время у моей чопорной и порядочной матери был роман с Огастасом Ланкастером-пятым. Вот и пришли, напевает мама, и я слышу легкую дрожь в ее голосе. Она волнуется за меня, и я расправляю плечи, желая доказать ей, что мне не страшно. Приемная комиссия.
Мама открывает дверь, и я, войдя первой, улыбаюсь пожилой женщине, сидящей за высокой деревянной стойкой. Старушка неспешно встает, демонстрируя темно-синий костюм из юбки и пиджака, который едва сходится на ее пышном бюсте.
Доброе утро! Женщина улыбается маме, а потом останавливает взгляд на мне. Должно быть, ты Саммер Сэвадж, говорит она с излишне дружелюбной улыбкой.
Я ее мать, Джанин Уэзерстоун. Мама, как всегда, протягивает руку в такой манере, что создается впечатление, будто она королева, приветствующая верных подданных. Я вижу, что женщине этот жест совсем не нравится, но она все же берет ее ладонь и пожимает за кончики пальцев.
Приятно с вами познакомиться. Мы очень рады, что Саммер проведет последний год обучения в нашей школе. Лицо женщины приобретает мрачное выражение. То, что случилось, такая трагедия. Сочувствую вашей утрате.
Мать испепеляет ее взглядом. Меньше всего ей хочется обсуждать это, тем более с посторонними.
Спасибо, коротко отвечает она. Мистер Мэтьюз свободен?
Женщина приосанивается.
Конечно! Я думала, вы захотите взять расписание Саммер, чтобы она могла приступить к занятиям. Боюсь, первый урок уже начался. Она бросает на меня осуждающий взгляд. Можно подумать, это я виновата, что опоздала.
Не моя вина, что мама целую вечность собиралась перед выходом из гостиничного номера, беспрестанно жалуясь на недосып. Я же, наоборот, подскочила в шесть утра, не в силах заснуть от волнения.
Да, дайте нам, пожалуйста, ее расписание, требует мама. И нам нужно поговорить с мистером Мэтьюзом, прежде чем моя дочь пойдет на занятия. Уверена, он подпишет ей освобождение от урока.
Разумеется. Женщина, которая, по всей видимости, является секретарем директора школы, передает мне листок бледно-розового цвета. Мама вырывает его у нее из рук и бегло просматривает перечень уроков, пока я стою рядом и с беспокойством жду возможности на него взглянуть.
Ее не включили в класс с углубленным изучением английского, бросает мама с нескрываемым раздражением, сунув мне расписание.
Просматриваю список, и меня переполняет разочарование. Английский. Мировые религии. Математика. Французский повышенного уровня. После обеденного перерыва у меня окно, а последним уроком идет государственное устройство Америки.
Меня устраивает расписание, говорю матери, но она поджимает губы и качает головой.
Ты замечательно пишешь, Саммер. Все время что-то строчишь в своих дневниках, шепчет она, но я вижу, как оживляется секретарша.
Щеки заливает румянец, и я пожимаю плечами.
Да ерунда. Пожалуйста, не нужно менять расписание. Все нормально.
Давайте пройдем в кабинет директора Мэтьюза. Вы можете подождать его там, женщина указывает на приоткрытую дверь у нее за спиной. Директор в кампусе, но я сообщу ему, что вы ждете. Он сейчас подойдет.
Я иду за мамой в тесный кабинет, мы с ней усаживаемся в кресла напротив огромного вычурного стола, и секретарша с тихим щелчком закрывает за нами дверь. Убедившись, что мы остались одни, мама поворачивается ко мне, не скрывая недовольства.
Что значит, ты не хочешь изучать углубленный курс английского? возмущается она.
Я не хочу доставлять неудобства. После несчастного случая я превратилась в тень себя прежней и не желаю привлекать к своей персоне излишнее внимание. Тебе не кажется, что достаточно и того, что ты смогла подключить связи и добиться, чтобы меня сюда приняли?
Это меньшее, что я могла сделать, учитывая, как давно знаю Огги, тихо говорит мама, имея в виду бывшего любовника.
Того самого, который в конечном счете развелся с женой из-за многолетнего романа с моей матерью. Тогда разразился грандиозный скандал, который разлетелся по всему Интернету и желтой прессе. Сердце моего отчима было разбито. А потом он впал в ярость.
Тогда наступило не самое приятное время.
Внезапно дверь со скрипом открывается и в кабинет входит красивый мужчина средних лет. Видимо, директор Мэтьюз. Он улыбается нам, и в уголках темных глаз собираются морщинки, а улыбка так широка, что обнажает ослепительно белые зубы. Директор закрывает за собой дверь и встает за столом, который служит своеобразным барьером между нами, а затем протягивает маме руку.
Миссис Уэзерстоун, очень рад с вами познакомиться, спокойно произносит он с располагающим выражением лица.
Мама поднимается и быстро пожимает его руку.
Благодарю, что встретились с нами, мистер Мэтьюз.
Оба усаживаются в кресла и улыбаются друг другу, а я смотрю на них, хлопая глазами. Они будто совсем забыли обо мне.
Это Саммер, мама наклоняет голову в мою сторону.
Саммер, мы очень рады приветствовать тебя в нашей престижной школе, говорит мистер Мэтьюз тепло и искренне. Я лично ознакомился с твоим табелем успеваемости и очень впечатлен освоенными тобой предметами. И твоими оценками.
Спасибо. Я прилежная ученица. В прошлом порой была неуправляемой и слегка помешанной на мальчиках, но всегда получала хорошие оценки.
Хотя поначалу у тебя были трудности, продолжает он, встречаясь со мной взглядом. Полагаю, ты с тех пор взялась за ум?
Я расправляю плечи и киваю.
Да, сэр.
Она не попала в класс с углубленным изучением английского, замечает мама, и я бросаю на нее сердитый взгляд, но она не удостаивает меня вниманием. Саммер замечательно пишет. В прежней школе она входила в редакцию местной газеты. Получала награды за свои работы. Она очень талантлива.
Ох, боюсь, что у нас в «Ланкастере» зачисление в класс для отличников привилегия, а не право. Ученики мистера Фигероа целых три года усердно трудились. Он лично отобрал каждого после одиннадцатого класса, и у него обучается всего двадцать человек. Мистер Мэтьюз складывает руки на столе, сцепив пальцы в замок. Боюсь, я не могу вписать Саммер в класс без его согласия.
Может, вам удастся поговорить с ним. Мамин голос звучит мелодично. Приятно.
Улыбка не сходит с лица директора.
Боюсь, что нет.
Возможно, вы могли бы оказать мне услугу. Ее голос становится суровым.
Это класс Фигероа, а не мой.
От маминой улыбки не остается и следа.
Наверное, тогда я свяжусь с мистером Ланкастером и выясню, чем он может помочь.
Мне хочется умереть. Как же стыдно. Меня не волнует продвинутый класс английского языка и литературы. Я не хочу выделяться. И уж точно не желаю устраивать сцен. Войти в класс к двадцати ученикам, которые последние три года сами добивались таких высот, будет настоящим кошмаром. Они сразу меня возненавидят.
У Мэтьюза подрагивают губы, взгляд становится потухшим.
Я все устрою.
Будьте добры. Мама вновь улыбается, делает глубокий вдох и смотрит на меня. Это сильно скажется на ее расписании?
Нет. Не должно. Директор хмурится и отворачивается к стоящему на столе компьютеру. Начинает что-то печатать на клавиатуре, а монитор повернут ровно под таким углом, что мне видна вся отображенная на нем информация.
Мой табель успеваемости. Заметки от прежних учителей и социального педагога за все прошлые годы. Больше всего в нем заметок от администрации.
Саммер демонстрирует деструктивное поведение в классе. Выходит из себя безо всякой причины.
Курила электронную сигарету в туалете. Отстранена от занятий на два дня. Занималась сексом в спортивном зале. Отстранена от занятий на пять дней.
Задержана и подвергнута обыску. В рюкзаке обнаружен рецепт ее матери на противотревожное средство. Отстранена от занятий на два дня.
Все это было в конце десятого класса.
После происшествия с рецептом мой отчим упокой Господь его душу поставил точку. Грозился, что отдаст меня в военную школу на все оставшиеся годы учебы. Я плакала и на коленях умоляла его, чтобы не заставлял меня туда ехать. Меня приняли. Это было неминуемо.
А потом мамин роман с Ланкастером получил огласку, и отчим совсем позабыл обо мне. Вместо меня он сосредоточился на моей матери. Мы съехали из его дома. Переселились в небольшую квартиру. Пресса была так зациклена на моей семье, что я замкнулась в себе. Перестала нарушать спокойствие в школе и сосредоточилась на учебе. Я лишилась всех друзей. А мама обхаживала Джонаса. Снова. И снова.
Пока весной мы вновь не переехали в его дом. Вскоре Йейтс вернулся из колледжа и был очень рад меня видеть. Зажег свечи в своей комнате и тем же вечером заставил меня с ним встретиться. Зажал мне рот рукой, сунул вторую мне в штаны, а потом
Ох, нам придется поменять местами пару уроков, голос мистера Мэтьюза прерывает мои размышления, но, думаю, проблем с этим не возникнет.
Он нажимает еще несколько клавиш, повернув монитор к себе, будто только что осознал, что мы можем прочесть все, что обо мне написано. Мама продолжает притворяться, но я вижу, как она поджимает губы, как мрачнеет ее взгляд.
Все эти старые воспоминания отнюдь не из приятных. Я не была счастлива, ни капли. Меня никто не слушал. Я обрела покой, только когда оказалась подальше от Йейтса и мы с мамой остались вдвоем. Меня вконец измотала необходимость жить с ним, постоянно противостоять ему и его настойчивости. Столько раз, что и не счесть.
И это было ужасно.
Мысль о том, что предстоит провести с ним лето последнее лето перед выпускным классом стала для меня последней каплей. Я совершила нечто страшное.
Но это позволило мне избавиться от него.
Навсегда.
Я только что отправил твое новое расписание на принтер. Вивиан его подготовит. Удачного дня, Саммер, напутствует директор Мэтьюз, остановив на мне проницательный взгляд.
Она тебе понадобится.
Я слышу эти невысказанные слова, витающие в кабинете. Мама ничего не замечает и, оставшись довольной тем, что добилась своего, встает, и я поднимаюсь вслед за ней, борясь с волнением, от которого сводит желудок.
Спасибо, что отнеслись с пониманием к нашим потребностям, произносит мама. Мы очень вам благодарны.
Разумеется. Для друга мистера Ланкастера все что угодно, говорит он.
Я улавливаю акцент, который сделал в своих словах директор. Мама тоже его улавливает. Она выходит из кабинета с высоко поднятой головой, на ходу выхватив только что распечатанное расписание из рук Вивиан и даже ее не поблагодарив. Вивиан что-то бормочет себе под нос, и я делаю вид, будто не слышу ее, хотя на самом деле это не так.