В каждом глазу из под крайней тоски,
Тяжко ли исподволь слышать тугие,
Вечные имени звонкие сны?
Родом из древней столицы под нас,
Стал ты богат и прелюдией моды
Странно идёт в идеалах судьбы,
Но не твоей на парчовой примете.
Жадно укусишь свой лёгкий мотив,
Словно вампир на ладони из права,
Ловко застынешь от мании справа
Видеть судьбу в безыдейности сути.
Жизнь за привычкой, что стать существа,
Долго внутри бесконечности ходит,
Жадно уводит реальность назад,
Чтобы усталые корни ей спрятать.
В волю ты сердце кладёшь и его
Риск пережив в драгоценной морали -
Таешь, что чудо под новой тропой,
Сам укусив свой простор и прибой.
Мелкие рыбы, им в пищу твой страх
Ты поднимаешь и в ясности воли
Сам остановишь видение снов,
Словно ты видишь судьбу поневоле.
Маска к лицу субъективной черты
Вновь не затронет обыденный смех,
Сколько вампиров ты вывел на свет,
Чтобы умерить свой страх в глубине?
Род человеческий тает во сне,
Мысль, как приказчик бунтует на льдине,
Чтоб по её равномерному сну -
Ты проходил ледоколом, как имя.
Пройденной сущности в квази среде
Ты не оценишь сожжение в письмах,
Зная, что роскошью стали они
Спать, словно мысли в этом огне,
Видеть причины на медленной льдине,
Таять, как сон о песок на морях,
Ты бы отчалил по яркости синим
Небом из лёгкой картины во мрак.
Как испросить эту чашу на воле
В жажде её необычной риторики,
Ты остановишь пути этих лет,
Жадно испив свой ментальный полёт.
Слов пронеся истощение в мире,
Гибнет апостроф под наледью сам,
Как на прибрежной равнине умов -
Ты открываешь пути бесконечности.
Верить им можно, но гордость во тьму
Сон отпускает и мысли на льдине,
Чтобы их страсть покорять на виду
Лёгкой материи в сложном аду.
Небо придумало этот строптивый
Миф идеальности ветра под новым,
Лёгким намёком быть нервом вампира,
Стройным умом на понятии нам.
Жадностью видеть свой свет и мотивы,
Рук тождество отпускать и поэтому -
Ты различаешь те меры пустыне
В долгой проталине сна ледяного.
Верит им небо и также не ново
Стало за страхом внутри открывать,
Землю искусственной воли сжимать -
Каждое утро под тяжестью мысли.
Вечный парад из под малой тоски,
Верностью права нам тащит от тыла
Маску культуры и мысли по ним,
Автора ли или света вампира?
Не в прицеле фантастики мир
Разобщает в себе нигилизм,
Он пустой объяснения точки -
Уникальный ответ между длин
И скупой поведенческий стиль.
Поднимает внутри не один
Стихотворный манер этой ночью,
Чтоб фантастику встретить взамен
И найти идентичный ей мир.
В подопечном прицеле слились
Утончённые розы в той песне,
Нигилизму они поднялись
На застенчивый образ из звёзд.
Чтобы лучше в прицеле понять
Утопический возраст под личным,
Идеальным манером скакать
Без привычек в потерянной точке.
Где же эта забытая суть
Изъяснила матёрый упрёк,
Что когда нибудь солнце умрёт
И поникнут прозрачные ночи,
По которым ты только молчишь,
Изъясняешь потерянный ветер,
А потом в подопечном шагу
Не узнаешь свой новый мотив?
То фантастики смертный ответ
Над догадкой о сущности времени,
Ей желанные дни повторяет сюжет,
Чтобы видеть, что старились мы
В подопечной иллюзии черт,
За изношенной маской любви
И её откровений сегодня прочесть
Утончённые строки к уму.
Он фантастики новый испуг,
За своим нигилизмом не знает,
Что оставил писателя в свете разлук
И прочтённой свободы в утерянной нише,
Где и ты разобщаешь миры,
По которым вновь стало светлее
Поднимать иллюзорные тени внутри,
Объяснить те пути нигилизма.
Что же делать на скромный манер,
Если время фантастики терпит длину
И её категория численных сфер -
Необъятна для слова прочтения?
Как создать в нигилизме отчётливый путь,
По которому стынет природа игры
И её незабвенные розы о суть
Поведения масти на ногах нигилизма?
Всё то было и страхом отчётливо пусть
Не страшит эту осень ментально внутри,
Ты напишешь историю малого в грусть
И свои объяснения мук нигилизма.
До фантастики вдоволь напряг города,
Эту вольность устать и спросить потому,
Как изжить на прицеле отчётливо нам
Проведённую жизнь на конечном счету?
Если сущностью нет ей вины,
Нет отчётливой рамки и снега потерь,
Что же стало до новой войны,
Как её разобщить и оставить теперь?
Ты не пишешь в прицеле за роль,
А писателя маска опустила стихи,
Чтобы внутренне стать нам дорогой,
По которой идёт та фантастики дверь.
Раскрывает свой счёт по уму,
Неприкаянно в сердце из будущей маски,
Нам ли ищешь ту волю вину,
Из нутра объективности жить потому?
Петухи в фиксированной пустоте
Не взглянешь в пропасть, там -
Повсюду стиль из слов,
Не выучишь его мораль -
Сегодня будь на то готов
Ты ждать фиксированный день
И роль, ему предшествием своим,
На этом покоряют петухи -
Разобранный апломб внутри ума,
Он лучший стих изложит на один
Доселе подлинный манер и эталон,
Гордится им и видит сон во сне
Всё тот же мученик и ловкий мир.
У субъективности взрастила западня
Иллюзию своих прицельных судеб,
Опустошая этим видит не один
Петух из личной мании на судьях.
Подложит роль, он в сущем Господин
Страдающих отныне поколений
И мученик в подлоге жить по ним,
Как эталон никчёмной прошлой тьмы.
Зарделось утро в скважине ума,
Запели петухи и стало мудро
Искать матёрый воздух ото сна
И им кормить предчувствие внутри.
Ты спесью больший возраст теребишь,
Ласкаешь Землю в новостной манере,
Их мысль на этой сложной пустоте -
Фиксированный эталон любви и времени.
Приятен взгляд на пёстром оперении
И медной кажется расплата по мозгам,
Когда ты думаешь о пустоту воззрения,
А сам стремишься в ложе к петухам.
Виляешь пусть нарочной белизной
И тощий ад не вертит оперение,
Он будит подлость в нише этих слов
И сам затронет слово на любви.
Любить ли мужество обличья петухов,
Когда они внутри каморки мысли
В пустое вглядываясь пишут от оков
И дым тоски приличествует ввысь
Всё той же ценностью гордится и любить,
О той же цели жизни вдоль привычек,
Как гарцевать и страстно мучить птичек
По эталону выигрыша в любовь?
Природа любит в пустоте одних,
Фиксированных мыслей в чувствах судеб
И спрашивает волей за других,
Когда они несут почёт из благ.
То в Небе петухи сложили судеб
Свою причину мужества и мысли,
Они уводят край печальных глаз -
Туда, где нет иллюзии для нас.
Ты сыщик в новостной гряде ума,
Ты филин в том потворстве от потуг,
Но сам петух от блага и добра,
Коль выеден в яйце своих разлук.
Фабула небытия
Дерзкий не ищет вину,
Скользкий не встретил печать,
В прошлом которого тьму -
Ты так хотел изучать.
Знал о предчувствии в ней
Этой забытой, как пыль -
Ревности в догме твоей -
Быть одиноким, как стиль.
Больше не стал утруждать
Фабулой в мере ей плыть,
Новые грани держать
За постоянством, которым остыть
Ты так наглядно готов,
В равной тоске иллюзорного дня,
Где не смотреть на меня -
Стал, как иллюзия фабулы звёзд.
Быть ли тебе до преграды
Страшной утопией в чёрной тоске,
Лезть ли по странной ограде
Внутрь упоённого зверя в любви,
Чтобы из лести не стать -
Им неприглядным и борзым, как путь
Старости к новым годам,
Им за тобой утруждаясь и плача?
Где же ты встретил весну,
Жизнь из причаленной ниши тугой,
В обществе ложной тоски -
Нам непременно, но важной порой?
Стал ты учить этот день,
Сам окунаясь под старый оскал,
Он непременно нам искоса встал,
Чтобы войной над умом дорожить.
Близ состояния ревности сам
Ищешь пути к разряжению славы,
Но образуешь всё новый оскал
В чёрном шагу изумления каждого.
Нет бытия в этом томном бреду,
За небывалой оскоминой там -
Ты не приручишь их древние сны
Новым позором и статью безбрежной.
Лучший ли истину видит под стать,
Стал небытием и оставил ему
Ловкое время ума потому,
Что из тоски ты был создан.
Гордо ли стал изумляться в уме,
Долго ли думаешь в тесном бреду -
Лишние пользы в том счастья аду -
Стелют внутри равноправие маскам.
Ложь покоряет свой броский намёк,
Стержень искусства не знает о прошлом,
Где человеческий ужас свой толк
Встретил в уме образованной сказки.
Небытие не устало вокруг,
Небытие не ложится от скуки,
Нам бы простило ту участь внутри
Слов развалившейся старости муки.
Пойманный зверь
Родился и запомнил от кого
Ты стал, как зверь излюбленной души
Искать по очерёдности зазрение
И дух любви в крамольной темноте.
Вампир не скажет сложно, где твой путь,
А каждый словом моды видит суть
В упокоённой старостью от ложи
Манере упрощать искусством сны.
Ты доживаешь личностью до нот,
Но те не знают происки от моды,
Всё ждут фантомный мир и глобализм
Внутри украдки упиваясь в смерть.
Одна постель настала в мире этом
И ты противник в той войне вокруг,
Ты смотришь на иллюзии от счёта
И сам не пойманный от слухов идиот.
Родился в потугах за властью и смотря
Ты держишь социальный стыд у пользы,
Чтоб думая прошла весна твоя,
А смерть запомнила культуру от души.
В ней будет жить вампирский анекдот
И службу в части совести нести,
А может пойман зверь внутри у нот
И стал ты этим воздухом за смертью?
Прошла и дышит честь внутри твоя,
Забыт проворный, заспанный апрель
И новая умом к нему глава
Не отзывает смертью общее внутри.
Над небом в промедлении парит
Твой чёрный зверь он знает, что затих
В понурой чаше слабости зари,
Весны не пойманной за властью от того.
Что будущее в славе не поймёшь,
Не очертить служебный тыл и мании пера,
Когда твой чёрный зверь другая тьма
И личность новой эры на заре.
Но этот путь родился от любви,
Он чёрный аист лести между снов,
Им мы поймали личности свои
И гнёт иллюзий в сердце сложных слов.
Интеграция унифицированной души
Вместе не узнал себя,
Врозь не вспомнил слово время,
Но в какой же форме дня
Ты почтёшь другое я?
Без любви и вместе в новым
В ноль ты превращаешь смерть,
Может страху стал знакомым -
Твой порядок в каждой паперти?
За тобой несмелой маской
Вместе, вскользь бегут года,
И отдав приказ под статью -
Интегрируют потёртые глаза.
Может сникли все мы в горе,
Может стал ты новым миром,
Столь унифицирован, как боли
На годах, чтоб верить в право.
Положив на сердце руку -
Ты одолжишь вместе в правдой -
Свой источник душ над холкой,
Чтобы жить ещё над правом -
Тысячи столетий в мире,
Интегрируя свой поздний -
Воздух в каждом свете моды,
Он унифицирован во столько,
Что душе твоя программа -
Стала маленькой каёмкой -
Жажды времени столь странной,
Но в сердцах вопросом моды.
Интегрируешь бездушный
Гнёт плаксивых черт у мифа,
Чёрной роскошью им помнишь
Сон любви в анахронизмах.
Человеческие руки и объятые привычки,
Им уносят смертью скуку,
Нам воруют в ложной спичке -
Страх под каверзы запомнить
Этот ад в своём приличии,
Унифицированной причти
И бездушной формы мозга,
На одном шагу с которым -
Ты стоишь внутри привычки,
Уникальности из нового,
Беспробудной воли мира
И о том твоя порода
Незнакома в личной встрече,
Сам не знаешь ей примету
На бездушной моде светлой
Протаранил ловкость в нишах,
Стал почёт иметь сквозь имя,
Но у чёрной грани снится -
Поздний ад внутри старения,
Нам приглядывая мило
Эту сущность в поведении,
Всё же личностью ты дышишь,
Интегрируешь свой новый
Мир фантомной квази моды
И о том почти не помнишь
За бездушным светом истины -
Нет её и в квази форме -
Не осталось мысли лишнего,
Все мы вместе стали ровно
И стоим под частью истины,
Света нового знакомо,
Формой философской выстояв.
Развлекаешь развлечение боли
Отнюдь не признан этим злом,
Вздохнул и стал анархией кругом
Искать потерянные радостью огни,
Они оставили секунды до тебя.
Забыл и старый воздух не поёт,
Не знает он потерянные дни,
А казус преисподней воли ждёт,
Он жизнь, отнюдь, что впереди.
Не самый лучший день её понять,
Не самый тихий ад найти покой,
Где мысли громко ищут с головой
Убыток стиля к равному уму.
Ты вышел самым лучшим, что к нему
Не знал иллюзий времени и в том -
Ты жалок между гордостью потом,
Не самой лучшей важности дожить.
Не слышишь ад и громкий тлен назад
Не стягивает холод аллегорий,
Он центр души запачкал, как и ад,
Он стал умом в присутствии искать
Ту вечную основу смерти нам,
Тот луч искомой важности проснуться,
Чтоб смерть в её прелюдии понять
И в новый ад по прежнему уткнуться.
Дожит и спел последнюю главу,
Достал до уровня тревожности отныне,
Ты смерти поклоняешься и ныне -
Ты сам не свой от муки в этой тьме.
От боли чувством в самости плохого,
Отключен вид души и этим жизнь
Не прячет ад под стилем муки, словно -
Ты ожидаешь развлечение под ним.
Не ад на прошлом видит и больным -
Ты душишь Землю в пропасти немого,
Когда у смерти риск её оставить
Не взял свою культуру на благих,
Но мукам ты разучиваешь глупость
И развлекаешься от чувства дорогого,
Что смерти день и душ прямое рабство
В культуре этой пагубы дожить.
Разведённые тени объективности
Распустили вдоволь страху лет
Скорбный день и трогательный стиль,
Долго смотрят за кого обнять -
Страх предчувствий каждой глубины.
То разводят волю странные огни,
Там им вес не держат в поведении -
Блеском объективности дрожат
И отучивают время страхом имени.
Сам не свой и знаешь встретишь ад,
Потому ты стал на параллелью ими -
Страхом мужеству и данностью преград -
Разводить искусно в Небе яд.
Прошлый мир не странствует и видит,
Что бегущий стиль от мира одного -
Сам того не знает, что ответить
И сложив в нём руки громко светит
Над одной звездой понурой тишины,
Звенья масти встретили они -
Разведённые, потерянные линии
И поэтому не стали в ряд с другими
Думать объективно и над ними,
Чтобы говорить культуру имени,
Прошлым этим ты в природе взял
Свой анахронизм и лёгкий лад,
Думал, будет численно богат -
Он лишь жить и в думах отличать
Роскошь разведённого бессилия
Над одной потерей глав внутри,
Но не этим смертью видит время -
Стон аналогичной роли имени,
Стало объективно жить в презрении,
В том исчадие искать и разводить.
Эскиз поведения драки
Не помнишь и стал ты, как сон,
Не знаешь упитанный страх,
Он в долгую Землю влюблён,
Чтоб гордость хранить на ногах.
Не пишешь эскиз в голове,
А драка в почтении ножен опять
Сложила искусству пример
И гложет в растерянной смуте понять,
Что близко ко мне не один,
Ты стал в равновесии скорбного я,
Не знал от чего Господин
Души поведение любит за это.
То чувство опять ты берёшь
И страх по конечности мысли уводит
Тебя от затерянных строк,
Он новые игры под властью находит.
Но драка в прелюдии к тьме -
Манера упущенной важности смысла,
Так близко отучит свой стыд
И ты расставляешь пути от изысков.
По чём ты не смотришь на свет,
Почёт не сказал объективности маски
И точит свой стиль от того,
На этой Земле безысходности масти.
Любовь не прочла этот страх,
Эскиз поведения в скорби у муки,
Ты пишешь застенчивый глаз
О том, что ему неприглядно стоять
И жить по обратному сну
Внутри поколения страха природы,
Где драка в прелюдии истины моды -
Как нежить в присутствии боли опять.
Не выстроен этот полёт,
Ты завтра устроен эскизом внутри,
Как ловкий сюжет для Господ,
Но страху не видишь искусство и лёд,
Он пишет в пути от души,
Как драка присутствует ровной тоской
И что то в полёте не свой -
Ты стал умирать в неприглядное имени.
Кирпич на помойном одре
Не квази привычкой привычно уснул,
Спросил интеллекту в немое окно,
Что будет внутри необычно оно,
Когда на достатке приятно усну.
Кирпич отзывает скупую тоску
И лёд об удары свободы немеет,
Когда идеальностью спросишь его,