Тот конкретный дом отличался богатством экологии, равно как и широким спектром увлечений хозяина. Покойный был 78-летним сантехником на пенсии; он давно рассорился с детьми и жил один. Тяга к накопительству у него принимала самые разнообразные формы: порнографические DVD, бутылки и банки, до краев полные мочи и фекалий, стопки картонных коробочек-бэнто, календарей, газетных вырезок, россыпь лотерейных билетов полностью закрывали пол. Он бродил по кварталу в поисках выброшенных тостеров, холодильников, стиральных машинок, фенов для волос и прочих электроприборов. Иви увидела шесть одинаковых моделей микроволновок.
Повсюду валялись крошечные белые полумесяцы обрезанные ногти с рук и ног.
Дом по тайваньским стандартам был огромный шестьдесят или даже семьдесят пиньиней, но по нему невозможно было перемещаться. Мужчина жил буквально в море мусора. Полицейские и пожарные не сразу отыскали тело. В конце концов какой-то храбрый молодой офицер пробрался подальше и заметил проеденный червями скальп в северо-восточном квадрате. Мужчина был погребен под обвалившейся грудой газет и журналов. Под ними он и задохнулся. Возможно, именно так ему хотелось уйти.
Надо было расчистить доступ к телу, чтобы его вывезти, поэтому босс направил на уборку всех своих сотрудников. Они семь часов раскидывали мусор в стороны, прежде чем смогли добраться до мертвеца. Забрав труп, полиция, пожарные и похоронный распорядитель наконец-то ушли. Но для команды из «Следующей остановки» это было только начало, или вторая стадия миссии. После долгих часов работы и удушающей жары открывать окна они не могли все не просто устали, а в буквальном смысле валились с ног.
Ширли постоянно чертыхалась, возмущалась и жаловалась. Даже Твиг, которого застенчивость заставляла быть терпимым, держался с трудом; потом он сбежал в ванную помогать Андре.
В тот день Иви пришлось отскребать рубашку покойника, пропитанную кровью и жиром, которая намертво прилипла к полу. Она никак не отходила; поэтому Иви обрызгала ее из пульверизатора и посмотрела, как цунами пены расходится вокруг во всех направлениях. Химия исполняла перед ней свою симфонию. Измотанная, Иви сделала глубокий вдох.
По какой-то причине это показалось Ширли оскорбительным, и она немедленно поделилась своими соображениями.
Так вот она, последняя стадия скорби? Ты не единственный человек в мире, потерявший близкого, но стоишь тут, изображая жертву? И чью же? Все знают, что твой брат покончил
Со скоростью выстрела Иви выпрямилась и вонзила скребок Ширли в лицо точным ударом, пробившим защитные очки и прорвавшим кожу до крови. Иви ринулась вперед, но споткнулась о ведро с отбеливателем. Оказавшись в центре скользкой лужи, она поползла к сопернице.
Андре, услышав шум, выскочил из ванной и оттащил ее. К вони и беспорядку в доме теперь добавились рычание Иви и стоны Ширли.
После того как Ширли увезли в госпиталь, Иви злобно сплюнула на пол с видом разъяренного зверя, но Твиг заметил у нее в глазах слезы.
Босс вызвал Твига, Иви и Андре в офис и устроил им разнос.
В чем дело, хотел бы я знать? Лицо у него было багровое; Твигу казалось, что из ушей мужчины валит дым. Он повернулся к Иви: Хочешь быть главной, да? Почему же ты просто ее не убила? Могла бы приложить о стену башкой, и каюк. Что же не стала?
Иви глядела на статуэтку владыки Гуана, китайского бога войны и богатства, который стоял у босса за спиной, держа в руках меч. Она не сказала ни слова.
Что до вас, двух идиотов без яиц, продолжал босс, где вы были, когда они сцепились?
Он потыкал обоим в лоб сжатым кулаком. Твиг отшатнулся, и босс фыркнул:
Что, больно? А как, по-твоему, она себя чувствует? Как прикажешь объяснять это все ее старику?
Никто не осмеливался сказать хоть слово. Все слышали, как Ширли в истерике звонила отцу, местному сторожу, который в ярости поволок дочь в больницу, чтобы ей сделали рентген и наложили швы. Потом, словно бог возмездия, он вместе с помощником явился в офис и орал на босса, требуя уволить Иви. Босс велел ей спрятаться в кладовой и вышел к нему один. Он провел детство на улице и умел пользоваться и мозгами, и кулаками. Но на этот раз включил обаяние и обезвредил бомбу. Зашел с козырей: выставил бутылку «Джек Дэниэлс», потом «Цзинмэнь Каолян»[18]. Обещал оплатить медицинские расходы, а также выдать компенсацию за моральный ущерб. Принес свои глубочайшие извинения. В общем, сумел все уладить.
Все это время Иви сидела на корточках в кладовой, проигрывая слова Ширли у себя в голове и думая: мало она получила.
* * *
Для Твига это воспоминание было кошмарным. Не говоря уже о мысли, что подобное может повториться. Парень поежился и глянул на Ширли.
Оставь ее в покое, попросил он.
От химикатов у Иви потекло из носа. Она не могла снять маску, чтобы вытереться, и поэтому слизнула жидкость та была соленой. Она продолжила отдирать от пола прилипшую ткань, пока та не отодралась. Ткань оказалась неожиданно мягкой на ощупь. Почему-то Иви вспомнилось, как она впервые прикоснулась к куску скальпа. Даже сквозь перчатки ощутилось, какой он скользкий. От воспоминаний у нее по спине побежали мурашки.
Ширли если и испугалась, то не собиралась этого показывать.
А что такое? Мне уже и сказать ничего нельзя, если ей не нравится? Я буду виновата, если она снова слетит с катушек?
Лицо у Иви порозовело, она поднялась на ноги.
Бах! Железная дверь распахнулась, ударившись о стену. От неожиданного грохота все замерли на месте. На пороге стоял босс в шляпе, пестрой рубахе, с шейным платком под расстегнутым воротом и черных кожаных туфлях, с сигарой между указательным и средним пальцами. В доме стало тихо, если не считать шороха тараканов и гудения мух.
Он просто стоял в дверях, сверля Иви взглядом.
А ну-ка вон отсюда. Голос у него был хриплым. Или надень чертову маску.
11
В десять часов вечера они закончили.
Пока Ширли и Твиг паковали вещи, Иви прошла к двери и начала раздеваться. В обратном порядке: маска, бахилы, костюм, перчатки. Она побросала все в мусорный мешок и облилась спиртовым спреем.
Босс разговаривал с родителями Уэйна Чэна, а парень с именным бейджем социальный работник или что-то в этом роде, стоя с ним рядом, гладил мать покойного по плечу. У Иви возникло стойкое ощущение дежавю. То же самое происходило с ней не так давно.
Иви осторожно обогнула их и направилась к своему мотоциклу. Ей хотелось попасть в душ первой.
Когда она нажала на выключатель, лампы в офисе начали загораться по очереди, как в фильмах ужасов. Иви забросила ящик с инструментами в кладовую, а сама поспешила в душевую. Раньше она мыла руки, как учат в школе: намочить, намылить, потереть, сполоснуть и высушить. Но теперь следовала правилам для работников суши-ресторанов, заимствованным у Японии: пять нажатий жидкого мыла, поскрести ногтями, сполоснуть, вытереть полотенцем, подставить под сушилку, сбрызнуть антисептиком. Последний шаг предъявить руки супервайзеру для инспекции. Что угодно, лишь бы избежать распространения бактерий.
Она швырнула одежду в стиральную машину. Залила в выдвижное отделение моющее средство, сверху плюхнула ароматизирующий кондиционер. Захлопнула дверцу и нажала на кнопку. Машина вздрогнула, внутрь полилась вода.
Когда Иви только начинала работать, то просто выбрасывала грязную одежду. Не могла удержаться: вонь проникала в ткань и преследовала ее, словно гарпия. Она стирала одну и ту же загрузку четыре раза подряд, а потом все равно сдавалась и выносила на помойку, завязав мусорный мешок двойным узлом и швыряя его в бак с расстояния, словно дискобол свой диск. Ветровки, футболки, лифчики, трусы, носки. Даже кроссовки, а один раз и сотовый телефон. Но после пяти или шести дней на работе шкаф наполовину опустел, и она поняла, что не может себе этого позволить. Стирка превратилась в наваждение.
Иви спустила лямки и холодными пальцами потянулась за спину. По позвоночнику пробежала дрожь. Когда она расстегивала лифчик, пришло сообщение от Ховарда:
Не принимай душ в офисе! Езжай прямиком домой.
Динь-динь-динь. Еще одно сообщение.
Я купил ризотто с бараниной, твое любимое. Жду на улице.
На самом деле она ужасно проголодалась. Желудок, превратившийся в обвисший пустой мешок, заурчал. Слова «ризотто с бараниной» запустили нечто вроде рефлекса, как у собаки Павлова. Иви сняла резинку с волос и встала под душ. Несколько лет назад по настоянию сотрудников душевую отремонтировали, превратив ее в самое роскошное помещение в офисе. Там были отдельно сухая и мокрая комнаты, пять душевых кабинок, мраморная плитка, шкафчики, зеркала в полный рост, даже отделение для отдыха.
Горячая вода не просто очищала кожу, но массировала ее, восстанавливая чувствительность. Словно ледяная глыба попадала в кипяток. Обоняние, однако, не пробуждалось, и Иви придумала собственную процедуру: сначала вычищала ногти под краном, потом становилась под душ. Отмокала как следует и намыливалась с головы до пят. Принцип был прост: стоять под водой и тереть себя мочалкой, пока кожа не станет алой нет, пока не начнет лопаться, пока она не ощутит, что последняя молекула вони не покинула ее поры, пока не сможет больше этого выносить.
Работая в ресторане, Иви привыкла обнюхивать пальцы, чтобы убедиться, что они не пахнут ничем, кроме нее самой. Ей нравился слегка гниловатый, сладкий запах под ногтями, отталкивающий и странно целительный. Один из немногих ароматов, которые она любила и которые могла различать.
Иви гонялась за Хансом по дому, пока он не сдавался и не нюхал ее ногти или не давал ей понюхать свои.
Ну разве они не приятно пахнут? Сладеньким?
Отвратительно!
Вовсе нет. Понюхай еще раз.
Она прижимала его к полу и держала, пока он не подчинялся. Этот сценарий разыгрывался снова и снова. Ей всегда было мало. Когда она съехалась с Ховардом, то стала вместо брата гоняться за ним, разве что к возне и смеху добавились поцелуи.
Три четверти часа уходило у нее на то, чтобы исполнить весь свой банный протокол. Она включала «Ютьюб» или «Спотифай», выбирала случайный плейлист рок, электроника, хеви-метал, неважно. Чем громче, тем лучше. Врубала на полную мощность, чтобы грохот заглушал шум воды. Иногда, то ли потому, что она слишком громко слушала музыку, то ли потому, что плескалась слишком долго, Ширли начинала колотить в дверь. Но Иви никогда не ускорялась после ее стука.
Она перегружала мозг музыкой, стараясь не думать больше ни о чем, просто позволяя воде стекать по ее телу на пол. Но сегодня, по какой-то причине, была озабочена. Иви закрыла глаза, обливая себя горячей водой. Вспомнила запах одного бренда шампуня лавандового. Ховард его любил.
Ей на ум пришел отрывок из книги, купленной им:
«Ничто не имеет значения. Я давно это знал. Так что и делать ничего не стоит. Я это только что понял».
Мальчик сидел на сливовом дереве и кричал детям внизу: «Все это пустая трата времени. Все начинается, только чтобы закончиться. Как только рождаешься, сразу начинаешь умирать. И так с чем угодно».
Книга называлась «Инет» «ничто» на датском, языке оригинала, но ее переименовали в «Злого ребенка» или «Злых детей» на мандаринском[19].
Чтобы доказать мальчику на дереве, что жизнь имеет смысл, его друзья договорились по очереди отказываться от самого дорогого, что у них было. Они собрались на заброшенной лесопилке. Один называл другому, от чего тот должен отказаться. Главному герою велели избавиться от любимых сандалий, и он решил вынудить своего приятеля отдать хомячка. И так куклы, велосипеды, указательные пальцы, вера, преданность, головы щенков начали попадать на жертвенный алтарь чистейшего зла.
Кажется, злой мальчик был все-таки прав.
Душевую заволокло туманом. Иви протерла зеркало, но оно сразу запотело снова, отражая смазанный мир. Она не могла рассмотреть собственного лица. Если все катится к концу, какой смысл начинать? Все и так бессмысленно. Или, если жизнь имеет смысл, то как продолжать ее, когда твой смысл утрачен?
Иви вспомнила, как лежала в объятиях Ховарда, державшего книгу, и, хмурясь, спрашивала его, что пытался сказать автор.
Я до сих пор не понял, отвечал он, тряся головой. Значение глубокое.
Наверное, говорила она. Я тоже не понимаю.
Вдвоем они жались в уголке дивана, обнимаясь, словно зверьки, пытающиеся согреться. Иви пошутила, они посмеялись, поцеловались и отложили книгу в сторону, чтобы никогда больше не открывать.
Тогда им не нужны были ответы.
12
На улице раз за разом проигрывалась мелодия «К Элизе» кажется, грузовик приехал за мусором. Иви напялила мохнатые тапочки и потерла глаза. Четыре часа дня. Телевизор по-прежнему работал, и в какой-то момент новости сменились в нем старыми фильмами.
Я работаю, и ухаживаю за домом и за садом, и выполняю поручения моей матери те, на которые, по ее мнению, у меня хватает ума, говорил мужской голос. Мужчина слегка заикался и, похоже, нервничал.
А ты ходишь куда-нибудь с друзьями? спрашивала женщина.
Лучший друг мальчика его мать, отвечал мужчина.
Иви наконец отыскала пульт, завалившийся между диванными подушками. Перепачканный то ли соусом, то ли каким-то напитком, он был липким на ощупь. Иви выключила телевизор, мужчина и женщина замолчали, в квартире стало тихо.
Наверху кучки почты лежала записка от Ховарда:
На ручке двери висит коробка жареного риса. Разогрей, прежде чем есть.
Иви отложила листок. Она не отвечала ему уже очень долго, но он продолжал оставлять ей сообщения, приносить еду и врываться в квартиру, чтобы сделать уборку, притворяясь, что их отношения еще не закончились. Иви говорила, что между ними ничего не может быть наверное, не очень убедительно, но она хотя бы пыталась.
Не приноси мне больше угощения.
Верни мне ключ.
По-твоему, это забавно?
Как насчет Энджи?
Ховард не слушал ее.
* * *
Про Энджи Иви узнала посреди лета.
Год и десять дней спустя после того, как они с Ховардом разошлись, она закончила работу в Симендине и загружала оборудование в фургон вместе с Твигом. Пот стекал у нее по шее и ключицам, затекая в бюстгальтер. Иви подняла глаза, пожала плечами и попыталась очень неловко, с полными руками вытереть его, чтобы избавиться от дискомфорта, когда увидела на противоположной стороне улицы знакомую фигуру.
Хорошенькая девушка с короткой стрижкой держала его под руку; они вдвоем ждали, пока переключится светофор. Между ними явно были отношения. Иви вытаращилась на них в шоке, не в силах отвести глаза. Давным-давно она не видела Ховарда таким счастливым.
Тот оживленно кивал. Потом внезапно поднял глаза, и улыбка застыла у него на губах, когда их взгляды встретились. Иви спокойно кивнула в знак приветствия и продолжила загружать шланги. В тот день она впервые не стала принимать душ в офисе. Запрыгнула на мотоцикл и помчалась прямиком домой. Пропетляла по переулкам, взлетела по ступеням. Едва войдя в квартиру, с головой закуталась в одеяло.
Очень скоро Ховард постучал в дверь. Она сказала: «Поздравляю, очень симпатичная у тебя подружка». Он прикинулся обиженным. Подошел к ней, попытался обнять. Иви его не оттолкнула.
Она знала, что не то имела в виду. Знала, что когда-нибудь у него появится другая, просто не думала, что так скоро. Возможно, в глубине души ожидала, что он продолжит бегать за ней. Самонадеянное, эгоистичное желание, которому не суждено сбыться: никто никого не обязан ждать, тем более он ее. Ховард взял ее лицо в ладони и поцеловал. Она подалась к нему, прижавшись нижней частью тела, плавно и страстно двигая бедрами. Его язык оказался у нее во рту, она слегка отстранилась, положила ладонь на его пенис и погладила сквозь брюки, так что ему пришлось со стоном оторваться от ее губ. Иви опустилась на колени и расстегнула ему молнию.