Польский вопрос и внешняя политика СССР
Польский политический фронт в Западной Белоруссии советское руководство рассматривало в комплексе с ситуацией в самой Польше, где катастрофически не хватало кадров даже для работы в идеологическом направлении, не говоря уже об организации вооруженной борьбы. Это было связано с тем, что значительная часть польских коммунистов после оккупации Польши немецкими войсками в сентябре 1939 г. поспешила укрыться в западных областях СССР[118]. В этой связи в январе 1943 г. в Исполкоме Коминтерна была разработана стратегия, предложенная С.С. Дзержинской, в рамках которой планировалось, в числе прочего, из находившихся на территории РСФСР поляков «отобрать 250300 человек из западных областей, разработать необходимую программу и организовать специальную школу или включить их в одну из школ НКО»[119]. Вопрос о создании польских партизанских кадров для борьбы на территории СССР был оставлен для ЦШПД.
Буквально в это же время, 20 января 1943 г., появился меморандум П.К. Пономаренко «О поведении поляков и некоторых наших задачах», адресованный руководству Советского Союза. В нем приведены выдержки из польской прессы, выступлений высокопоставленных лиц на различных конференциях, где говорилось о незыблемости границ Польши в довоенных пределах 1939 г. Пономаренко четко определил смысл выжидательной политики правительства Сикорского сберечь силы до момента истощения Германии, а затем обратить их на освобождение Польши, в том числе от влияния СССР. В меморандуме говорится, что агитацию среди населения с требованием не выступать против оккупанта «подпольные националистические формирования» уже ведут и в западных областях Белоруссии и Украины. В этой связи начальник ЦШПД предложил развернуть партизанское движение на территории Польши, для чего необходимо выслать туда 8090 «подготовленных и обученных агентов» из числа польских коммунистов[120]. На состоявшемся 2628 февраля 1943 г. в Москве V пленуме ЦК КП(б)Б было принято постановление «Об установке и задачах работы партийных организаций в оккупированных районах Белоруссии». В нем говорилось о важности усиления политической работы в западных областях и других мерах «в противовес ведущейся националистической обработке населения со стороны различных польских нелегальных организаций»[121].
Исследователь Богуслав Вёнцек в своей работе посчитал, что решение пленума имело решающее значение. Он даже использовал это событие как рубеж первого и второго этапов в процессе вовлечения поляков в советское партизанское движение[122]. Однако решение ЦК КП(б)Б оказывать поддержку партизанам из других стран явно выглядит переоцененным. Другой историк, Богдан Мусял, посвятивший меморандуму П.К. Пономаренко отдельную научную статью, также, на наш взгляд, ошибочно предположил, что «именно тогда советская политика в отношении Польши отчетливо изменилась»[123]. Поворот произошел несколько раньше, еще в 1942 г., когда очевидной стала активная деятельность польских подпольных организаций в западных областях БССР и УССР в противовес советским партизанам, когда в критический момент для всей Второй мировой войны накануне Сталинградской битвы сформированная в Советском Союзе армия генерала В. Андерса по решению правительства Польши покинула территорию СССР. Этот факт вызвал полное непонимание в том числе и у поляков Западной Белоруссии и требовал разъяснений. Показательно отношение польского населения Пинской области, которое передал в своих воспоминаниях Алексей Жилевич: «Жители Логишина и окрестных деревень решение ген. Андерса восприняли как дезертирство с поля боя»[124].
Официально дипломатические отношения между СССР и Польшей были разорваны весной 1943 г. 13 апреля немецкие средства массовой информации рассказали миру о страшной находке в Катынском лесу останках тысяч польских офицеров, расстрелянных НКВД. Польское правительство обратилось в Международный комитет Красного Креста с просьбой расследовать это преступление. В тот же день такой же запрос был сделан Германией. Этот факт якобы польско-немецкого сговора в попытке оклеветать СССР был использован в ноте советского правительства от 25 апреля 1943 г. о разрыве дипотношений с Польшей[125]. С этого момента в «польском вопросе» советское правительство начало действовать открыто, не оглядываясь на союзников: создавать собственную польскую армию как для боев на фронтах Великой Отечественной войны, так и для войны за свои геополитические интересы глубоко во вражеском тылу, в том числе и на территории Польши. Этой работой занялся созданный в марте 1943 г. Союз польских патриотов политическая организация, располагавшаяся в Москве, объединившая представителей польской интеллигенции левых взглядов. Возглавила ее писательница, коммунистка по убеждениям Ванда Василевская.
Польские отряды создавать разрешаем!
Расформированный в марте и созданный заново в апреле 1943 г. Центральный штаб партизанского движения внес свою лепту в решение «польского вопроса». По заданию П.К. Пономаренко был проведен полный учет всех польских граждан, находившихся на тот момент в рядах партизан, действовавших на территории Белорусской ССР. Специальный документ был подготовлен за подписью старшего помощника начальника отдела кадров БШПД капитана Уксусова и начальника отдела кадров Белорусского штаба партизанского движения подполковника Романова[126]. Список партизан польской национальности был разослан в ЦШПД и ЦК КП(б)Б. Всего в нем значится 124 фамилии. Документ составлен с ошибками в именах и фамилиях, некоторые партизаны и вовсе упомянуты в нем дважды. Если отбросить из списка нескольких связных и резервистов, то в нем останется всего 119 человек. Эта цифра, безусловно, точно не отражала уровень участия поляков в советском партизанском движении к лету 1943 г. По подсчетам автора исследования, их было по меньшей мере в три раза больше. Тем не менее, с учетом численности польского населения Белорусской ССР, и такая цифра вряд ли могла устраивать республиканское руководство.
ЦШПД первый опыт создания чисто польских партизанских отрядов получил еще в феврале 1943 г. в Украинской ССР. Там по инициативе местных поляков был сформирован отряд им. Т. Костюшко, включенный в состав соединения генерала А.Н. Сабурова. Он действовал в условном белорусско-украинском пограничье, главным образом в Ровенской области УССР. Отряд под командованием Роберта Сатановского в первые же месяцы показал свою преданность советскому командованию. Его личный состав постоянно увеличивался за счет местного польского населения[127]. Именно командир первого в СССР польского партизанского отряда сигнализировал своему руководству о том, что разворачивающаяся на северо-западе Украинской ССР трагедия, получившая название «Волынская резня», может сыграть на руку в деле организации партизанского движения: «Обострившаяся благодаря выступлениям украинских националистов внутренняя обстановка на землях Западной Украины вынуждает польское население оставить навязанную ему политику выжидания»[128]. Когда украинские националисты развернули свою антипольскую кампанию, в поисках защиты поляки северо-западных областей Украинской ССР начали вооружаться, создавать отряды самообороны и налаживать связь с советскими партизанами. Часть польского населения сменила место своего проживания и за спасением отправилась в соседние регионы БССР и в Польшу[129].
22 июня 1943 г. вышло постановление ЦК КП(б)Б «О мероприятиях по дальнейшему развертыванию партизанского движения в западных областях Белоруссии». Из него следует, что больше всего в активизации партизанского движения нуждались Белостокская и Брестская области, где к этому времени еще не во всех районах существовали подпольные партийные и комсомольские организации. Эту ситуацию предписывалось исправить до конца лета 1943 г. Одно из ключевых решений постановления передислоцировать в эти регионы 40 партизанских отрядов из других областей, по одному в каждый район, «включив в отряды обязательно по несколько преданных поляков и белорусов, знающих польский язык, и партийных работников, до войны работающих в этих областях». Дальше следовало пояснение, для чего это необходимо: «Наряду с боевой деятельностью развернуть серьезную политическую и организаторскую деятельность по развертыванию партизанского движения среди местного населения и созданию местных партизанских отрядов». Для этого нужно было, согласно постановлению, переслать помимо отрядов на запад «политические документы, опубликованные в печати», с разъяснением самого острого для местного польского населения вопроса о послевоенной границе. Также местные партийные организации должны были позаботиться о выходе в печать «по 2 газеты на польском языке для каждой области»[130].
Были в постановлении указания, касающиеся всех западных регионов Белоруссии. Это исполнение письма «О военно-политических задачах работы в западных областях БССР», которое было разослано по обкомам Белостокской, Брестской, Барановичской, Вилейской и Пинской областей[131]. «Польскому вопросу» в закрытом письме отводится ключевое место. Уже в преамбуле говорится о том, что отставание «в политической и организаторской работе нашей партии в западных областях дает возможность проникновению влияния националистических польских организаций»[132], под которыми в первую очередь имелись в виду силы, подконтрольные эмигрантскому правительству Польши. Далее перед подпольными обкомами ставились конкретные задачи в политической работе. Было обращено внимание на то, что поляки уже создают на территории западных областей вооруженные отряды и ведут активную агитацию среди местного населения, призывая его не участвовать в антифашистской борьбе. В качестве аргумента к исполнению положений письма был сделан акцент на случаи убийства партизан «польскими националистами». Советским подпольщикам в письме ставилась конкретная задача: «опереться на польское население, питающее симпатии к советской власти», чтобы противопоставить свое влияние агитации проправительственных сил Польши[133].
В этот момент советскому руководству было очевидно, что две вооруженные силы, рассматривающие одну и ту же территорию как свою, однозначно в определенный момент перейдут от разговоров к делу, то есть от агитации к вооруженной борьбе. На этот случай в закрытом письме был подготовлен отдельный пункт «Организационные вопросы». В нем не просто не исключалась возможность военного решения проблемы, но и предлагались превентивные действия во избежание широкомасштабной лесной войны. Конкретно в данном случае речь идет об «организационном вопросе 6», где предлагалось в районах, в которых уже действуют «польские националистические отряды», вытеснять их, создавая свои партизанские подразделения, а также внедрять в ряды польских формирований свою агентуру, чтобы установить их планы и заняться разложением этих подразделений. Железное требование в районы советского влияния «польских националистов» не допускать, а их «руководителей незаметным образом устранять». В отношении польских отрядов, попавших в сферу влияния партизан, на местах давалась полная свобода действий. «Отряды или распускать и базы с оружием забирать, или отряды брать под свое надежное влияние, использовать, направляя на активную борьбу с немцами, соответствующим образом передислоцируя и разукрупняя, лишать их значения, как самостоятельных единиц, придавать другим крупным отрядам и производить соответствующую негласную чистку от враждебных элементов». В то же время не исключалось, что в ряды советских партизан под видом лояльных поляков будут проникать вражеские лазутчики, «таких надо выявлять и уничтожать»[134]. Этот набор рекомендаций говорил об одном: необходимо любыми средствами ограничить влияние каких бы то ни было польских политических сил на население западных областей Белорусской ССР. Какими это будет достигаться средствами, должны были решать местные межрайонные и областные подпольные комитеты партии, а также руководители партизанских соединений. К этому времени некоторые советские отряды, например, в Барановичской и Вилейской области уже неоднократно не только контактировали, но и действовали совместно с формированиями Армии крайовой. Партизанские командиры делали это на свое усмотрение, не провоцируя при этом конфликтов. Теперь им предоставили возможные сценарии для дальнейших действий, но объяснили, что они имеют дело с врагом, причем коварным.
Похожая ситуация была и в вопросе формирования собственных польских отрядов. Из опасения, что в советские партизанские соединения проникнут вражеские шпионы, формулировка в письме касалась этого вопроса весьма расплывчато: «В известных случаях, когда это необходимо по конкретной обстановке и при полном обеспечении нашим влиянием, можно организовать партизанские отряды, которые в большинстве будут состоять из поляков»[135]. У людей, прочитавших это, однозначно должны были остаться вопросы: в каких случаях? когда необходимо? по какой обстановке? И, наконец, когда влияние на поляков можно считать полным? После текста, в котором неоднократно говорилось о том, что поляки будут притворяться лояльными, что их будут засылать к партизанам немцы, что таких надо уничтожать, кажется, на местах должны были выбрать самый простой способ взаимоотношений с вооруженными отрядами поляков ликвидировать их. Но это оказалось не так. Надо отметить, что осторожный в «польском вопросе» первый секретарь ЦК КП(б) Белоруссии и начальник ЦШПД П.К. Пономаренко был человеком прозорливым. Некоторые поляки действительно демонстрировали ложную лояльность. Были и среди советских командиров такие, кто отказывался создавать польские отряды, были те, кто их пытался создавать насильно, а были и такие, кто понял, что значит «в известных случаях, когда это необходимо по конкретной обстановке и при полном обеспечении нашим влиянием».
В поисках поляков
Попытки установить причины вступления поляков в советское партизанское движение, их численность и социальный состав польских партизан, особенно в первые два года Великой Отечественной войны, предпринимались в трудах М. Юхневича и В. В. Барабаша. Однако аналитическая работа, как правило, ограничивалась вопросами мотивации польского населения на вступление в советские партизанские подразделения. На страницах этого исследования мы попытаемся узнать, что за люди представляли поляков в советском партизанском движении до того момента, когда было дано согласие Москвы на формирование польских национальных отрядов. Установление этих данных наталкивается на проблему поиска исторических источников.
Условия, в которых вынуждены были воевать первые партизанские отряды, зачастую не позволяли их командованию вести записи о своей деятельности, поэтому основными источниками этого периода являются воспоминания участников антифашистской борьбы, к которым необходимо относиться с большой долей скепсиса. Практически полное отсутствие архивных данных о деятельности партизан Белоруссии в первый год войны четко объяснил воевавший в Пинской области в отряде В.З. Коржа Эдуард Нордман: «Мы, находясь в лесах, в почти беспрерывных боях и постоянном маневрировании, никаких справок, отчетов не составляли. И вообще бумаг не писали. Да если бы и писали, то отправить их за линию фронта не могли бы. А накапливать документацию такого рода в условиях, когда нет стопроцентной гарантии ее сохранности, не было смысла. Вдруг еще к врагу попадет»[136]. С другой стороны, не была четко налажена, а в некоторых районах и вовсе отсутствовала связь между партизанами и столицей. Как уже указывалось выше, Белорусский штаб партизанского движения появился только осенью 1942 г., а некоторые областные и районные комитеты КП(б)Б и вовсе в середине 1943 г.