Не дал, и более того: Славия нищала куда быстрее, чем во времена империи. Поскольку руководство новоявленной республики воровало все, до чего дотягивались руки. Оно-то и затеяло борьбу за отделение, чтоб получить возможность красть. Народу объясняли: зато мы независимы. Свой флаг, свой президент и свой язык. Последний спешно сочинили немецкие филологи. Работали по принципу, чтобы как можно больше отличался от варяжского. Певучий и красивый южноваряжский говор, прежде распространенный в землях Славии, заменило нечто трудно выговариваемое. Язык провозгласили государственным, а варяжский запретили. Тут возмутилось население восточных областей и объявило независимость от Славии. Причиной был, конечно, не язык верней, не только он. В восточных областях сосредоточена промышленность и залежи сырья республики. Металлические руды, уголь, газ В империи жители восточных областей жили богаче остальных, а тут разом обеднели, потому что руководство Славии выкачивало из провинции все соки. Короче, Славскую республику послали на хер и создали свою, Нововаряжскую. В Борисфене, столице Славии, обиделись терять такие деньги! и двинули войска. Но поскольку армейское начальство, от прапорщика и до генерала, тоже воровало, армия Славии представляла собой сброд из кое-как вооруженных и плохо обмундированных солдат и вечно пьяных офицеров. Спешно собранные ополченцы Нововарягии их разгромили. А помогли им в этом добровольцы, в большом количестве приехавшие из империи.
К началу тех событий царь Петр десять лет как умер, и ему на смену пришел избранный Земским собором (наследников Петр не оставил) один из многочисленных Рюриковичей, занимавший небольшую должность в Главном управлении разведки. Его провозгласили Александром Третьим. Тихий, неприметный новый царь не впечатлял ни внешностью, ни речью. Западным кураторам, которые считали империю своей колонией, он показался подходящим для продолжения политики Петра. Они ошиблись. Прошло немного лет, и новый император выгнал иностранцев из страны. Сместил с постов всех западных ставленников и заменил своими. По его указу пересмотрели договоры о передаче иностранцам сырьевых компаний, после чего расторгли их. Доходы от продажи ископаемых ресурсов пошли в казну империи, и население это ощутило сразу. Навели порядок в СМИ, разобрались с оборзевшими деятелями культуры и искусства, которые на государственные деньги продвигали западные ценности.
На Западе заволновались и стали думать, как вернуть утраченное. И гражданская война, случившаяся в Славии, им показалась тем, что нужно ведь она кипела у границ империи. В республику пошли составы с танками и бронетранспортерами. Прибывшие из Европы инструкторы учили славов воевать. Аппетиты руководства Славии урезали. Нет, воровать им разрешали: поводок-то нужен, но в армии шалишь! Иначе денег не дадим и руки отобьем. Для примера с помпой арестовали нескольких чиновников из Славии, которые, набив мошну, уехали на Запад и думали, что жить там будут счастливо. А вот хрен вам: сели на большие сроки и с конфискацией имущества. До остальных дошло. У границ Нововарягии начались столкновения, и появился постоянный фронт. Семь лет бывшие шахтеры и сталевары отбивались, как могли. Империя им помогала, но негласно. Александр Третий тогда еще рассчитывал наладить с Западом добрососедские отношения. Не получилось. И когда к границам молодой республики открыто стали прибывать наемники из Западной Европы (у славов воевать не получалось), Александр Третий объявил, что на помощь соотечественникам направляет экспедиционный корпус
Несвицкий этому не удивился походило на события, происходившие в покинутом им мире. История любых цивилизаций это история непрекращающихся войн. Человечество без них не может
Приведя себя в порядок, он отправился в столовую, где они с напарником сложили вещи, и взял сумку, принадлежавшую бывшему хозяину доставшегося Николаю тела. В том, что тот исчез бесследно, Николай не сомневался сигналов о себе пацан не подавал. Возможно, просто умер он пролежал довольно долго засыпанным землей. Вселение души Несвицкого и оживило тело
Расстегнув на сумке молнию, он перебрал лежавшие в ней вещи. Брюки, тонкий свитер, поношенная куртка, рыжие от старости ботинки. Небогато. В кармане куртки обнаружился сложенный листок. Несвицкий развернул его. Похоже, документ. Сверху надпись: «Справка об освобождении». Выдана Юрию Леонидовичу Бойко, 1986 года рождения. С приклеенной на справку фотографии на Николая смотрело уже знакомое ему лицо. Вот, значит, как сидел парнишка. За что? Статья, указанная в справке, Николаю ни о чем не говорила Уголовный Кодекс здесь другой. Вряд ли что-нибудь серьезное иначе парня не выпустили бы скоро. Но все же неприятно
Некоторое время он размышлял. Этот документ, скорей всего, никто не видел. Ну, может быть, Семеныч, командовавший взводом. Но Семеныч мертв и никому не скажет. Сомнительно, что командование рангом выше в курсе, паренек прибился к взводу в последний миг. Едва обмундировать успели, как сообщил напарник. В армии такое не прокатило бы, но это ополчение, а в нем анархии хватает. Гулый говорил, что бывшие отряды ополченцев в Нововарягии переформировали в воинские части, но это сделали недавно, и окончательное становление подразделений займет немало времени. А когда в стране бардак, законы соблюдаются не слишком строго, если вообще соблюдаются.
Несвицкий встал, прошел на кухню, открыл дверь топки печки. На колоснике рдели жаркие угли. Как он успел заметить, ее топили каменным углем лесов здесь нет, одни посадки. Несвицкий бросил в топку документ. Бумага тут же вспыхнула, и через несколько секунд от нее остался только черный пепел. Николай измельчил его стоявшей здесь кочергой и затворил дверь печки.
Покойся с миром, раб Божий Юрий, произнес вполголоса. Надеюсь, что твоя душа пребудет с Господом. Я за это помолюсь.
Спасибо, прошелестело в голове. А, может быть, ему почудилось
3
Вера Тимофеевна ошеломленно смотрела на раны мужа. Опытная медсестра, она сразу определила, что им не менее недели. Более того, они почти зажили. Рассеченные ткани покрылись корочкой, а кожа вокруг них не воспалена. Но муж сказал, что раны получил сегодня утром!
Кто тебя лечил? спросила Вера Тимофеевна.
Коля, ответил Владислав. Ну, как лечил? Промыл водой из фляги и забинтовал. На этом все.
И как ты себя чувствуешь?
Слегка болит нога, бок ноет, если рану потревожить, а так почти нормально. Еще немного слабости.
Потеря крови, объяснила Вера Тимофеевна. Наложив на раны мужа пластырь (бинтовать резона не было), она присела рядом и задумалась.
Где эта фляга? спросила мужа.
Где-то в рюкзаке. Сейчас схожу.
Лежи! супруга припечатала его к кровати. Сама схожу. Скажи мне, этот Коля Он кто?
Ну, вроде, волхв. Он спас меня. Когда почти весь взвод погиб под минами, я и Петруха Худобяк спрятались в посадке. Но немцы нас нашли и притащили к чернокнижнику. Тот стал выпытывать про укрепления вокруг Царицыно где там защитников поменьше и можно без труда прорваться в город. Петруха в него плюнул, немец разозлился и сжег его живого. Петруха так кричал Такая же участь ждала меня. Я стал молиться, вдруг вижу: немец брык и ножкой засучил. Потом услышал очередь из автомата. Выходит, немца кто-то срезал. Охранники его засуетились, попытались отвечать, но их мгновенно постреляли. Как выяснилось, Коля. Я очень удивился. На чернокнижнике покров защитный, я даже видел, как он пыхнул, на немцах кирасы зачарованные. Но пули их пробили. Зачаровал патроны Коля.
И только их?
Еще гранату для «Ослопа». Из него он сжег «Куницу». Так пыхнула! Взрыв пришиб маненько немцев, мы с Колей тем воспользовались и постреляли гадов. Остальных прибили вертолетчики имперцев вовремя поблизости случились.
А воду во фляге Николай не чаровал?
Не знаю, Владислав пожал плечами. Мне не говорил.
Отдыхай!
Супруга встала и ушла. Николая она застала в столовой летней кухни. Он задумчиво курил, пуская дым в беленый потолок. Увидав хозяйку, смущенно загасил окурок в пепельнице. Ее, как видно, взял в буфете там посуда стояла за стеклянной дверцей.
Извините, повинился юный волхв. Мне, наверное, следовало во двор выйти.
Курите! улыбнулась Вера Тимофеевна, присаживаясь на свободный стул. Во дворе прохладно, а вы помылись. Еще простудитесь.
«Какой воспитанный! подумала она. А на вид не скажешь. Обычный поселковый мальчик».
Хочу спросить, продолжила. Владислав мне рассказал, что вы промыли ему раны водой из фляги.
Было, Николай кивнул.
Где эта фляга?
Сейчас
Он встал и начал рыться в рюкзаках. Наконец, извлек наружу флягу в матерчатом чехле и протянул ее хозяйке. Та взяла и слегка встряхнула. Немного, но вода там была. Вера Тимофеевна вытащила пробку, достала из буфета стакан и перелила в него жидкость. Ее набралось чуть больше половины. Подняв стакан, женщина посмотрела сквозь него на лампочку.
Ага! произнесла довольно. Я так и думала.
Что там? с любопытством спросил ее Несвицкий.
Смотрите!
Вера Тимофеевна протянула ему стакан. Он взял и тоже посмотрел на свет. И поначалу не заметил ничего обыкновенная вода. Но, приглядевшись, различил в ней рой крохотных зеленых точек. Они плясали в жидкости, как пузырьки в газированной воде. Но те стремятся вверх, а эти будто бы кружили. Ну, и по размеру гораздо меньше пузырьков.
Что это?
Корпускулы здоровья. Почему вы спрашиваете? Ведь вы и зачаровали эту воду.
Я?!..
Странно это слышать, удивилась Вера Тимофеевна. А кто ж еще? Мне Владислав рассказывал, как вы патроны чаровали и гранату Потом и воду. Другого волхва с вами не было же.
С патронами случайно получилось, растерянно промолвил Николай. Взял в руки магазин, а тот лежал в воде. Я воду вытряхнул, достал патрон, чтоб разглядеть, а после этого защелкнул в магазин обратно. Тут все они и побелели. Не успел подумать, как слышу голоса. Ну, вставил магазин в «Гадюку», смотрю, а немцы ополченцев мучают. Одного сожгли. Я стал стрелять После Владислав сказал, что у меня патроны зачарованные, другими чернокнижника убить нельзя. А вот гранату я сознательно зачаровал, перед этим полил ее водой из фляги Но про корпускулы впервые слышу.
Странно, вновь удивилась Вера Тимофеевна. Волхвование так просто у людей не проявляется. Врожденная способность и, кстати, очень редкая. Хоть вы и юноша, но знать должны.
Да тут такое дело Николай вздохнул. Меня в траншее после взрыва мины засыпало землей. Сколько я под нею пролежал, не знаю, но, думаю, довольно долго. Очнулся от нехватки воздуха, во рту земля, в груди печет Как-то выбрался наружу. Но длительная гипоксия, случившаяся вследствие асфиксии, не прошла бесследно. От недостатка кислорода в голове, как видно, погибли клетки мозга. Я о себе почти ничего не помню.
«А мальчик образованный», сообразила Вера Тимофеевна. «Асфиксия», «гипоксия», «клетки мозга»
Документы сохранились? спросила.
Увы! юный волхв развел руками. Были в вещевом мешке, в него попала мина Помню имя и фамилию и то, что, вроде, рос в детдоме. Лет сколько мне и то не знаю.
Семнадцать восемнадцать, сказала Вера Тимофеевна. По виду.
Думаю, что больше, не согласился Николай. Просто я худой, скорее даже тощий, потому и выгляжу моложе. Владислав назвал меня «ледащим», тут он вздохнул. Вот и не знаю, что мне делать? Память потерял, документы взрывом развеяло. На что я годен?
На многое, решительно сказала Вера Тимофеевна. Вы волхв, пусть даже и не помните себя, но это дело поправимое. С документами поможем. Главный врач оформит вам удостоверение сотрудника больницы, где я работаю. Это для начала. По его запросу выдадут и паспорт. Ваш случай не единственный. Бывало, привозили к нам людей без документов и не помнящих себя. Попали под обстрел, контузия Кто-то после вспоминал, как его зовут на самом деле, другие так и оставались с придуманным им именем. Война Вы же пока потрудитесь в больнице, где станете чаровать нам воду.
Не имею представления, как это делать.
Расскажу, улыбнулась Вера Тимофеевна. У нас работал волхв. Старенький совсем, седой, морщинистый, но с очень сильным даром. Автоклав с водой наполнял корпускулами за полчаса. Правда, после чародейства отдыхал полдня. Он нам показывал и объяснял, как это делает, но мы, конечно, лишь глазели способностей-то нет. Душевным человеком Матвеич был простой, доступный. Другие волхвы задирают нос, а он держался с нами наравне. Спас тысячи людей. Как началась война, пришел в больницу и в ней, считай, жил. Там и погиб. Больницу обстреляли, снаряд попал в палату, где отдыхал Антип Матвеевич. А у него покрова не имелось, он волхв всего лишь первого разряда. Погиб на месте
Она вздохнула.
Выходит, что эта вода целебная? спросил Несвицкий, ткнув рукой в стакан.
Не представляете, насколько, кивнула Вера Тимофеевна. Если ею обработать раны Не так, конечно, как вы на Владислава лили, а просто приложить тампон, смоченный водой с корпускулами, то заживают они в считанные дни. Нет воспалений и абсцессов. По ложке внутрь в течение трех дней и восстанавливаются внутренние органы. Помогает даже в безнадежных, казалось бы, случаях.
Я не уверен, что смогу опять ее зачаровать.
А мы попробуем! предложила Вера Тимофеевна. Она взяла флягу и сходила с ней в кухню. Вернулась с полной, протянула Николаю. Приступайте!
Что нужно делать?
Возьмите ее в руки и представьте человека, которому пытаетесь помочь. Он ранен или болен и нуждается в лечении. Антип Матвеевич перед тем, как чаровать, ходил в палаты и смотрел на пациентов. Настраивался, как говорил нам.
Попытаюсь.
Николай взял в руки флягу и закрыл глаза. Почему-то ничего не представлялось. Он подумал о жене. Маша долго умирала, рак в ее возрасте убивает долго. Николай Михайлович задействовал все связи, снял со счета накопленные сбережения, покупал лекарства за границей те, которые советовали медики и о которых сообщали в интернете. Ничего не помогло, врачи лишь развели руками. За такую воду он тогда ничего не пожалел бы Нет, не выходит. Лицо жены мелькнуло перед взором и пропало. Он вздохнул, и тут внезапно накатило зримо, ярко Грохот пулеметов, на камнях под жарким солнцем Пешавара лежит Сергей Стеценко. Из пробитой шеи струйкой брызжет кровь. Николай пытается зажать артерию, кровь пробивается сквозь пальцы, фонтанирует, лицо Сергея на глазах бледнеет и приобретает серый цвет
Николай!
Несвицкий медленно открыл глаза. Нет, перед ним был не Афганистан, а знакомая столовая на летней кухне, где он сидит, сжимая в руках флягу. Перед ним стоит хозяйка дома и смотрит на него взволнованно
Что с вами было? спросила Вера Тимофеевна. Лицо вдруг словно помертвело. Вы что-то вспомнили?
Смерть друга. Он умер на моих руках.
Понятно, она забрала флягу, вытащила пробку, налила воды в пустой стакан, извлеченный из буфета. Подняла его к глазам. Ого! воскликнула. Какой насыщенный раствор! Взгляните!
Я вам верю, ответил Николай. Извините, но мне хотелось бы где-нибудь прилечь. Найдется место?
Идемте!
Закупорив флягу и положив ее на стол, Вера Тимофеевна отвела Несвицкого в дом, где быстро застелила старенький диван. После чего ушла. Николай разделся, залез под одеяло и тут же отрубился. А хозяйка, вернувшись в летнюю столовую, вновь взяла стакан с водой из фляги, подняла его к лампочке. Затем достала воронку из буфета и аккуратно слила воду во флягу.