«Ну, и как? Вспомнил? Неужели это так сложно?».
Я не помню тебя, и не могу тебя понять. Что сложно? Что, в конце концов, случилось? Если я виноват, то .
Ему не дали досказать, «Вопрос не о твоей вине. Она давно доказана. Вопрос в том, какую роль во всем этом сыграл Кукушон? Или Татьяна?».
Татьяна? Не помню я ее. Совсем не помню.
«Оно и понятно. Все забыто, и ничего не было. А ее помнишь?», Нет, ее он тоже не помнит.
Кто она?
«Ирина. Подруга Татьяны. Вспомнил?».
Нет, не вспомнил. Где я ее мог видеть? Нет, не помню. Не было этого.
Разве? Напряги свою память. Конечно, вспоминать ваши встречи не слишком приятное, но смею заметить, весьма увлекательное занятие.
Вопрос остался без ответа. И тогда Крамарь обратился к девушке. Ты знакома с ним? Но она тоже не ответила исчезла в тумане, из которого и появилась.
Впрочем, ненадолго. Ее лицо нарисовалось быстрее, чем он сумел осмыслить, чтО все-таки с ним происходит, и сходу напористо: «А Таня тебя забыла, и ведь вы друг дружку так любили. Но я легко могу заменить ее». И от ее неосторожного движения почти обнажилась ее грудь.
«А она красивее Тани. Ее холодная красота ». И он испугался, что сказал это вслух.
Не сказал, а Ирина легким движением поправила его камуфляж.
Но я же был одет не в камуфляж? Это-то я помню, даже не видя, на ощупь.
«Они снова ведут со мной свою непонятную игру. Зачем? это понятно, но как? И как от нее защититься?».
«А и не надо защищаться. Просто, назови имена тех, кто участвовал в твоей операции, и у нас все получится», Она постаралась быть ласковой, но ее холодная красота, все равно, перебарывала ее тщетные усилия.
Я не верю вам.
Лицо Ирины стало совсем холодным, и начало быстро превращаться в лицо Крамаря. Но платье оставалось тем же. «Так, точно, не бывает».
Так не бывает.
«Чего не бывает? Человека без имени? Назови ваши позывные, и мы разойдемся как лучшие друзья».
Не бывать этому. Сил уже не оставалось, но он еще пытался сопротивляться.
«А это мы сейчас проверим».
Никакого физического насилия он не почувствовал, да и психического, кажется.
Но голова вдруг взорвалась такой яростной болью, что впору подумать, что Крамарь, и на самом деле, рядом.
Но он давно привык бороться с болью, это он помнит, только не понимает, откуда. А потому боль мало-помалу стала терпимой, и он нашел в себе силы для сопротивления.
И все бы ничего, но, когда он смог открыть глаза, увидел перед собой лицо девчонки, охваченное ужасом. А потом она с криком сорвалась с места.
2.
Серафима, с ним что-то происходит. Ольга с полными испуга глазами вбежала в трапезную.
Он что-то говорил?
Что-то говорил, и даже на двух языках, но я ничего не поняла.
Это хорошо.
Что хорошо? Не поняла Ольга.
Он вспоминает, а значит, мозг открывается сам.
Как, открывается?
Я понимаю, как и ты. Но его что-то либо испугало, либо не дает открываться.
А когда он откроется?
Серафима тяжко вздохнула:
По-всякому бывает. Чаще в таких случаях требуется нечто вроде пароля, или человека, которому он может довериться. Узнать бы, кто его послал.
«Узнать бы, кто его послал?», вот и проговорилась. Значит, я в плену. Одно не понятно, почему со мной так долго возятся?».
«А я-то хотел ей довериться», и это означало, что ангел-хранитель все еще на моей стороне».
А женщина по-прежнему не вызывала в нем, даже, малого протеста, и он решился. Слова пришлось выдавливать из себя, и он не был уверен, что будет понят, но это был его призрачный, но шанс.
Я должен умереть. Это-то ему из себя не пришлось выдавливать, а вот как все объяснить Серафиме.
Должен, так умрешь. На это большого ума не надо.
Парень глянул на ее непроницаемое лицо, и пожалел, что решил открыться, но она продолжала:
Сложнее, когда жить должен. Родители у тебя, наверное, есть, сестры, братья. О них-то ты подумал? И зачем тебе умереть-то хочется?
Охота на меня началась. Первые охотники уже появились.
Крамарь, что ли?
Он тоже. И много еще, кто. Яду мне дай.
Яду, говоришь? Ну, если твердо решил, то дам. Завтра дам. Сегодня у меня с собой нет. А, вообще-то, о родителях подумай. Ты-то умрешь, а им каково будет?
«Да, об этом-то я не подумал. Словно кто-то гнал меня, ни на секунду не давал остановиться. Как будто, не со мной это было. Помню, куда-то меня везли на машине, потом куда-то шел. Потом. Нет, не помню. Помню только, кто-то мне звонил. Только кто? Не Крамарь же?».
«И не вздумай. Ты мне еще живым нужен», Появление Крамаря он должен был предвидеть. Должен был, но не сумел собраться, и потому пропустил удары и Крамаря, и Ирины.
Нет вины Ольги в том, что пришлось ей задержаться в трапезной, и застала только последние секунд пять, когда парень еще от кого-то отбивался, но вдруг обмяк, безвольно разбросав безжизненные руки по лежбищу.
Он умер? Всполошилась Ольга, и испуганно посмотрела на Серафиму.
Не думаю, но сейчас проверю.
«Надеялся сорваться? Напрасно, ведь мы по-настоящему еще так и не поговорили».
Нам не о чем говорить.
«Как, не о чем? А о моем ранении? Это из-за тебя меня подстрелили, не сильно, но ранили. НО ! Но вопрос не в этом. Докажи, что это не из-за тебя погибли сотни моих товарищей».
А почему я должен кому-то что-то доказывать? Докажи, что они из-за меня погибли.
Назови свой позывной, и я докажу.
А может, тебе назвать, где лежат ключи, где лежат деньги?
Дурочку-то из себя не строй. Имя, я сказал. Позывной.
И весь окружающий их мир окрасился в кроваво-красный цвет.
Он жив? Все еще замирая от ужаса, переспросила Ольга. Он жив?
Все происходящее Серафима видела лучше Ольги, и, как бы, изнутри, и потому поспешила обнадежить. Успокойся, жив. Скоро я тебя заменю. А, вообще-то, присоединяйся к нам, чего тебе тут одной куковать?
А я не одна. Ольга снова выискивала себе место глазами.
Ну, смотри. Серафима двумя пальцами легонько тронула ее руку. Если что, зови.
Но, едва Серафима скрылась за дверью, Ольге снова стало страшно.
Было страшно. Парень, а он так и не назвал своего имени, опять заговорил во сне, и снова двумя голосами.
Ольга потянула, было, руку, чтобы растормошить парня, но ее, словно ожгло каленым железом.
«Не хочешь, можешь ничего не доказывать, мне и так все понятно. Мне нужно знать, где вы пересеклись с Кукушоном?»
И от явственно услышанной последней фразы, и от того, что случилось сразу же за нею, Ольга впала в полный ступор, да, так, какое тут звать, она только сжаться в комок и могла.
Парня словно подбросило вверх, и он начал метаться, и метаться так, что вот-вот упадет с лежанки. Надо было звать на помощь, но крик застрял в горле, ничем не протолкнуть.
А падать-то парню, никак, нельзя. Ольга одним взглядом оценила место на лежанке: «Хватит, пожалуй», и кое-как приткнулась к боку парня спиной. Лежать было неудобно, и в спину ударяли жесткие локти.
Конечно, сразу решиться на такое? Но она переборола себя, перевернулась на другой бок, и нерешительно обняла парня.
Удивительно, но он сразу же в ее объятиях затих, и Ольга, ощутив в теле какую-то легкость, и даже, невесомость, постепенно задремала, а потом и вовсе уснула.
Дважды Серафима подходила к ним, покачивала головой, но будить, естественно, не стала бы ни за какие коврижки. Но, все равно, сразу с рассвета нужно посылать Константина за таблетками. Она еще не ведала, что произошло ночью, но поняла, что кризис наступил, и через пару дней будет ясно, в которую сторону надо продвигаться.
12 Новый день. Новые хлопоты
1.
Серафима уже давно научилась «спать, стоя», а здесь в ее распоряжении были прямо-таки апартаменты, Ольгины, разумеется, но она всю ночь в отличие от Ольги так и не сомкнула глаз. Кроме того, остались ночевать гости, и Серафима уступила «апартаменты» Коню с супругой. Но дело даже не в том: тревожило ее больше не физическое состояние парня, хотя он вчера и ее порядком напугал. Хуже всего было его стойкое нежелание жить, возможно, это и не так, не именно это и услышала из его уст, и в этом Серафима увидела не браваду, а, именно, стойкое решение умереть. Возможно, Ольга и есть ключ к решению, но его еще надо подобрать. Таблетки и травы помогут только в том случае, если он начнет бороться, и не с ней, а со своим нежеланием.
2.
Следом за Серафимой во дворик спустился Алексий.
Не спится, гляжу?
Я к этому давно привыкла, и редко, когда сплю круглую ночь.
А они? Алексий сдержанно кивнул головой в сторону лежанки.
А что они? У них организмы молодые, им полноценный сон нужен. Ты вот что? Пошли Константина, когда встанет, к Стаценке. Дело, понимаю, опасное, но надо. Могу, конечно, и травками парня полечить, но боюсь, маловато будет травок.
Неужели так плохо?
А у кого контузия проходила легко?
Все-таки контузия? Хотя Алексий и сам в этом не очень-то понимал и сомневался, но ради, не знает, чего и спросил?
Самая что ни на есть. Ранений нет и то ладно. Так ты пошлешь Константина?
Это кому я так понадобился? Константин уже был на нижней ступеньке.
Отправляю тебя в аптеку. Слетаешь?
Сегодня летают только ракеты, а нам приходится только ползать, но тоже быстро.
Тише ты. Испугалась Серафима. Молодежь разбудишь.
Молодежь? Ну, и голосина! А, эти? Пожалуй, что на свадьбу денежки копить надо. Как ни прикладывала Серафима палец к своим губам, разбудил-таки Ольгу, а, проходя мимо, еще и не преминул ущипнуть ее за бочок. Ну, как, годится в женихи?
Ага, сейчас проснется, и замуж выйду. Быстро, однако, учится отвечать ему в тон.
Замуж? А я как?
Но Ольга ловко увернулась от нового щипка. Старый, и вредный больно.
Ну вот. Все вы такие, стоит только подвернуться молодому, да красивому . Эх, пойду, поплачусь Алексию в жилетку.
Рясу слезами не залей. Туча снова заходит, негде сушить будет.
Эта? Эта мимо пройдет. Со знанием дела оценил небо Константин. А следом наша будет, это уж как пить дать. Пить ему дай, видишь, лоб снова вспотел. Смотри, женихаться откажется, придется на меня соглашаться.
Лучше в монастырь уйду. Во! Как отбрила, да еще и язык показала.
«Странное какое-то чувство. Он слушал их веселую перепалку, но слышал только ее смешливый говорок, хорошо слышал, и, даже, через рясу, ощущал ее руки, и было от этого так легко-легко, что полетел бы. На Днепр. Или вот так бы лежать и лежать, НО.
3.
Сейчас к Стаценке идти?
И завтракать не будешь?
Ольга совсем аппетит отбила, буду теперь сорок ден поститься. Ну, я пошел. Э, нет, надо этого америкоса еще раз допросить.
Зачем так спешно?
Надеюсь русских встретить, а что я им скажу?
Где же ты их встретишь? А, вообще-то допрашивай, лишнего не будет.
Допрос, естественно, снова походил на разговор глухого и немого, но пленник старался, выторговывал себе жизнь, и картина окончательно вырисовалась.
Толи брат, толи сын этого, Крамаря обретается где-то в России. Чем-то там его обидели. Вот и сговорились они с батькой полк чеченский расстрелять из HIMERS по наводке телефона какого-то офицера, возвращающегося из отпуска.
Джон, оказывается, его, действительно, Джоном зовут, сильно сомневался. Начались дожди, спутники ослепли, но начальство требовало результативной работы. А уничтожить целый чеченский полк такая удача. В, общем, уговорили его. Три HIMERS с полным комплектом вышли на заданную позицию. Ждать пришлось недолго, и связь установили легко, а дальше было делом техники, Джон ударил полным залпом из трех HIMERS. Когда сразу же после этого пропала связь этого Хромаря.
Крамаря? уточнил Константин, да-да, Крамаря с кем-то, они заподозрили, что что-то неладно, и на машине выехали на разведку.
Когда впереди показались все еще горящие машины, у Джона затряслись руки. Это он так сказал. Искомый полк был несколько дальше, а здесь были другие чеченцы, что должны добивать полк, который, кажется, называется какой-то «Ахмат».
А к нам, зачем пошли?
Алекс увидел свежие следы, и сказал, что надо проследить.
Алекс?
У него длинное имя. Я его так звал. Теперь это не имеет значения, его снайпер убил первым.
Ну, да, теперь это не имеет значения. Надо бы .
Алекс еще сказал, что тот телефон еще работает, но чтобы установить его место, нужна другая аппаратура.
Кто все-таки этот Алекс?
Гриша сказал, что очень хороший хакер.
Откакался, получается, этот какер.
Ну, что скажешь, Константин?
Я так думаю, что свои их и угробили. А этот парень, как бы, и навел их Хаймерсы. И телефон его еще действует. Когда вернусь от Стаценки, поползаю еще раз по этой балке. Надо бы до «Ахмата» дойти, но больно большой крюк получается.
Знаешь, где их найти?
А чего знать? В сосновом бору они и обосновались.
Полк?
Какой полк? Батальон, как понимаю.
13.Никак, не хотелось Серафиме уходить
1.
Нет, сначала мне нужно лекарство, а с остальным уже потом разбирайтесь.
Потом так потом. Но вернулся Константин с загадочным и довольным видом:
Лаптевые, однако, мне полагаются.
Чего такой довольный-то? Незлобиво проворчал Алексий.
А задержись я на четверть часа, и не видать бы мне Стаценки, как своих ушей. Да и Игнат Стаценко, к тому же, помог, позвонил вдогонку, она и вернулась. А у меня еще и другая новость есть. Встретились все-таки мне ребята из «Ахмата». Они-то и сказали мне, что позавчера ушел на задание, и не вернулся ихний командир разведки. Конечно, они его уже похоронили, было, а когда я им рассказал, и обрисовал парня, так, они так обрадовались, так обрадовались, что хотели тут же к нам рвануть, но комбат приказал выполнять прежнее задание, а за парнем он сам приедет завтра, или послезавтра. И одну плохую новость принес. Захарьиной снова ночью плохо стало, еле отходили.
Ну, значит, первую порцию парню сама выпою, а остальные Ольге придется, пока не вернусь. Часы-то у вас есть?
У Ольги были. А долго поить надо?
Ну, надеюсь, к четвертому сеансу обернусь. Поить строго через четыре часа. Вот и считайте.
2.
Никак, не хотелось Серафиме уходить, но приходится. Захарьину тоже спасать надо. И здесь откладывать нельзя. Удалось ей парня, пожить еще, уговорить. А, поскольку согласие и пожить, и снадобье принимать, каким бы горьким оно не было, получено, надо сделать все возможное.
В общем, Ольга, смотри и запоминай. Я, конечно, коротенько тебе все расписала, но, как и сколько вливать это ты должна запомнить.
Я высыплю сейчас две капсулы, а ты будешь давать по одной. Где таблетки? Серафима сходила на кухню, и вернулась с графином не лишку красивого зелья. Антонина ничего не перепутала?
Сказала, то, что ты заказывала. Да у Стаценки на него от других спроса, как бы, с последнего раза не было.
Ладно. Верю. Давай капсулы.
Она разорвала одну за другой облатки обеих капсул, высыпала на ложку и тщательно растолкла их другой ложкой.
Нормально. Если попадутся большие кристаллы, нужно хорошенько растереть и осторожно высыпать ее в отвар. Немного побурлит, но так и должно быть.
Это все он должен выпить? Засомневался Константин, но Серафима успокоила. Все. Оно, конечно, горькое, но горилка редко сладкой бывает, а пьют.
Константин наклонился к чашке, понюхал, и сморщился:
Сомневаюсь что-то.
Не тебе и даю.
Удивительно, но парень послушно выпил.
А теперь поспи.
Впрочем, его и не надо было уговаривать, глаза сомкнулись сами.
Серафима пристально смотрела на парня, о периодически посматривала на часы. Должно бы уже начать действовать. Странно. Нет, уже начинает .
Константин мужик не робкого десятка, но, увидев, как начинаются подергиваться то нога, то рука . Словно эпилепсия у него.
Похоже. Согласилась Серафима, и тут же скомандовала. Ноги держи.
Какие ноги, какие руки, если у парня все это по отдельности, и такие фортеля выбрасывают, что хоть сейчас его в брейк-данс отдавай.
Навалился Константин на ноги, а Серафима голову удерживает Ой! Не сказала я, чтобы другие одежды припасли. Сейчас его в жар бросит. Но так и надо. Лучше всего, когда лекарство через кожу выходит. Выходит, конечно, вода, а снадобье остается.
Минут пятнадцать прошло, когда Серафима тяжело проговорила. Все. Можно не держать. У парня еще подергивались то нога, то рука, но это уже не пугало никого.