А что дальше?
Сон, Ему нужен сон, а потому упреждаю: не будить, ходить на цыпочках, и голос поубавить. Последнее Константина касается.
Странно. Парень разом, как-то обмяк, но широко открыл глаза. То, что они переходили с одного на другого, говорило, что он жив, но тело, которое только что едва не разбрасывало их всех, а теперь лежало безжизненно, оповещало совсем о другом. О другом, да все о том же: закрыл парень глаза, и, как бы, не дышит больше.
Константин опасливо ослабил хватку. Так и есть, никаких сомнений, пациент скорее .
Он, что, того?
Надеюсь.
«Это что еще за дела?». Константин опасливо глянул на Серафиму. Ему редко приходилось видеть сумасшедших, да она на таковую, как бы, и не похожа.
На что надеешься? Константин даже заикаться начал. На то, что умер?
А, ты вот о чем? Да, нет, надеюсь, что память к нему вертается. Выгляни на улицу, посмотри, что там за шум?
Константин тоже слышал шум за дверью, и чьи-то разговоры, но не удержался от вопроса. И каждый раз так? И вдруг понял, что и сам вспотел, удерживая парня.
По-разному бывает. Да, я редко это и практикую. Тяжелая эта процедура, хотя пока еще никто не умер. С одной капсулой будет легче, да и отвар немного иной. Мне бы сейчас здесь остаться, но и Захарьину нельзя без помощи оставлять. Справитесь без меня? Я тоже так думаю. Я постараюсь скоро вернуться.
14. Одно к одному
1.
Оказалось, скорее, чем предполагала. Константин за ручку двери, а в дверь кто-то скребется.
Вилюй в дверь скребется. Дружка-то теперь нет, вот он и скучает. Дотумкал, было, Константин. Ан-нет, стоит на пороге Захарьин Георгий, лицо перекошено, и в глазах смертная тоска, еле-еле узнал его, слезы по щекам размазывает:
Нет ли у вас подходящей домовины? И, увидев за спиной Константина Серафиму, заголосил:
Преставилась моя Геля. Еще вечером преставилась.
Как это случилось? Вроде бы отпустило ее?
Отпустило. Согласился Георгий. Пошли мы на огород картохи копнуть, да огурцы собрать, а за тыном эти стоят: «Матка, яйки, млеко».
Немцы?
Какие немцы? Эти, как их? с вилами на рукава х придуриваются. Не знаю я. Меня увидели: «Горилку неси, а, иначе, мы тебя призовем». Это меня-то, призовем, если еле хожу. Пришлось за горилкой в погреб лезть. А вылез гляжу, Геля в борозде валяется, и никого рядом нет. До дому-то доковыляли с нею кое-как, а там она и преставилась. А я и не знал, что ты здесь. Бежать-то без толку было, не спасла бы ты ее, только и ты бы напрасно мучилась. Так, нет у вас домовины?
Так, они у вас на хуторе что ли? «Дуплетом» воскликнули Серафима и Алексий.
Когда к вам шел, не видел никого, а есть ли они, или нет, того не знаю.
2.
Он проснулся, словно кто-то в голове щелкнули выключателем, и все-все услышал.
Ольга увидела, что он, как бы, проснулся, но глаза не открывает.
Есть хочешь?
Никакой реакции. Спит, что ли? Но глаза открыты. Такие красивые голубые глаза. Как у немцев. Так, вот оно что? Он немец, потому и не понимает вопросов.
Ольга не поленилась, и сходила за дверь к Серафиме. Объяснила свои сомнения, но Серафима сказала более чем уверенно:
Русский он, или украинец, но говорит по-русски. Я с ним еще утром говорила.
«Она ведьма?», и Ольга пожалела, что дала скороспелое согласие.
Я ему поесть предлагала, а он ноль внимания.
Бывает. А мы через часик его травкой напоим. Хочешь его покормить, ты ему мяса постного дай.
«Мяса?».
Ничего проще. Серафима для нее отложила хорошие куски, сказала: «За стол не идешь, так, потом одна поешь».
Гости рано поднялись, и ушли, не позавтракав, а мясо осталось, вот оно и пригодится.
Ольга сбегала на кухню за мясом, и снова с ногами взгромоздилась на лежанку.
Ешь. Ольга поднесла маленький кусок к его губам. Сначала он, как показалось, изобразил удивление, потом открыл рот.
Первые кусочки он жевал лениво и неуверенно, потом уже ел жадно, почти давясь заячьим мясом.
Хватит пока. Остановил Ольгу жесткий приказ Серафимы. Как бы, не вырвало. И подала Ольге уже знакомую чашу. Горькая. Постарайся всю выпоить.
«Сказала тоже, постарайся. Один глоток, и он начал мотать головой, словно лошадь. А как ему скажешь, если он по-русски ни гу-гу?».
Странно. Гу-гу, оказывается. Снова подошла Серафима, сказала что-то негромко, и он всю чару за один присест. Правда, она еще подушку под голову подложила.
Ну, вот и молодец. Спать хочешь?
Нет. Головой помотал. А сам, так, полусидя, и уснул. Спал, правда, недолго.
И снова голова светлая, и последний разговор за дверью как воочию.
«Вот и еще одна смерть мне в вину. Если бы не я, то жива бы была эта Геля», А в глаза бросились забытые на табурете капсулы, кое-как дотянулся до коробки, высыпал содержимое в трясущуюся ладонь, и поднес ко рту.
Две капсулы просыпались наземь, но если они такие сильные, то и четырех хватит, решил он, и, не раздумывая больше ни секунды, высыпал содержимое в рот.
«Яд насущный!», Скривился он от горечи, и, толи таблетки сразу подействовали, толи еще от чего, но он почувствовал, как быстро проваливается в Бездну. И уже не слышал, как забилась в истерике Ольга, как все мгновенно сгрудились у лежака.
И, конечно, не увидели, как Джон, воспользовавшись суматохой, попытался улизнуть.
15. А дела-то утрясаются
1.
Далеко ли намылился? И не попрощавшись? Ай-я-ай! Не хорошо, однако.
Невдомек было американцу, что Константин «следит за ним даже затылком».
Джон, или как там его? безразлично, казалось бы, ожидал своей судьбы. Казалось бы, но от взгляда Константина не ускользало, как тот из-под слегка опущенных век высматривает пути для бегства.
И вдруг сорвался места.
Он так не понял, как все произошло, но ноги вдруг взлетели выше головы, и страшный удар по затылку навсегда отбил всяческое желание убегать.
Ну, чего ты дурашка? Плохо тебе тут было?
А и верно. Чудно это было Джону. Совсем чудно. Он видывал, как содержат пленных в СБУ. Того он и здесь ожидал, а тут угощенье на любой вкус. И горилка. Крепкая. После второй стопки он уже еле на ногах стоял, и еще более еле языком ворочал.
А ты закусывай, всем, что на столе есть. Тот, чье имя он не смог выговорить видел, что пленник пытается что-то сказать, но его язык уже не слушается.
И после того, как отвели его на мягкую подстилку, тут, и вообще, не до бегства стало. Он еще пытался осмыслить поступки этих людей, сидящих за большим, сколоченным из широких досок, столом, но глаза уже слипались.
Это он хорошо запомнил, хоть голова и гудела и с похмелья, а теперь и от удара.
Договорились? Больше останавливать тебя не буду. Пуля остановит, как Алекса и Крамаря. Чик, и нет человека. А пока сиди, подумай о будущем, скоро обедать будем.
И переключил внимание на Серафиму. Парень-то как?
Не знаю. Спит. Желудок промывать ему не буду. Нечем, да и нет смысла. Пусть все будет, как есть. Категорично заявила Серафима, и горестно вздохнула. Он сам выбрал этот путь.
Сам-то сам, но свой ведь. И эти, из «Ахмата», обещали приехать.
На все воля божья. Она, честно говоря, и сама не знала, что делать. Она пыталась снять блокировку мозга. Не получилось. Ни один мозг не может выдержать пять капсул подряд. Да и желудок тоже. Но далеко не отходите, столько капсул съел, что я даже не представляю, что с ним будет.
«Ой-ой! Так уж и не знала?». Ноги-то большой беды не представляли, и не такое удерживал. И руки Ольга с Алексием сдержали, как бы. Так, ведь, сейчас он головой биться начал, и такой дикий вой издавал, что у Константина везде волосы дыбом вставали. Хорошо, что недолго это продолжалось, и переодевать его снова не пришлось. Не выходило сейчас лекарство через кожу.
Когда все закончилось, Константин, уже несколько привыкнув к тому, как парень мгновенно переходит от жизни к «смерти», и обратно, отпустив ноги парня, и почти вопросом прошептал: «Пойду, на лавке посижу».
На Серафиму было тошно смотреть, но она слабым голосом прошептала. Посиди, только далеко не отходи.
Но Алексий другого решения придерживался. Серафиме отдохнуть надо. Если еще и она свалится, то и нам хана придет. А мы по очереди подежурим.
2.
Все: и бессонная ночь, и смерть Захарьиной, и Серафима, как упала на неразобранную кровать, так и проспала до вечера. И очнулась от того, что снизу доносились молодые голоса и веселый .
Из «Ахмата» приехали?
Поискав глазами зеркальце, не нашла, наспех причесалась, и торопливо ступила на лестницу.
А там? А там .
***
Ольга и парень, скрестив ноги, восседали на лежанке, а остальные сидели, кто на что успел.
Не поняла? И она другое поняла, что крикнула чуть ли не в голос.
А, Серафима? Как спалось? Ольга без остановки высыпала на нее свой щебет. А его зовут Андрей, и Константин нашел его телефон, он каким-то чудом зацепился за ветку, и не упал в воду. Мы попытались позвонить его маме, но телефон тут же разрядился. Надо где-то найти зарядку.
Тише ты, Трындычиха. Чувствуя, как грудь начинает переполнять счастье, улыбнулась Серафима. Все буки забила. Как ты себя чувствуешь, Андрей?
Хорошо. Наверно, как после той операции на мозге, что сделала тетя Вера. Легко-легко, словно огромный камень из головы вынули. Спасибо вам. И Оле. И всем большое спасибо. Парень торопился выговориться, хотя, язык его кое-где спотыкался.
Что за операция? «Да еще на мозге? Парень-то совсем молодой». Ты не ошибаешься?
Нет, у меня много лет сильно болела голова. Сначала я никому не жаловался: ну, болит, и болит. Не все же время? Потом боли уже еле терпел. Тогда мама и обратилась к своей знакомой, и та сказала, что промедление смерти подобно. И меня положили на операцию.
А что за операция?
Что у меня было, и что со мной делали, я не знаю, только, когда меня вывели из наркоза, было точно такое же чувство, словно, сейчас встану, и полечу. А сейчас вот вы. И повторился. Огромное спасибо вам. И Оле. И всем спасибо.
Ну, спасибом не отделаешься. Константин снова в своем репертуаре. Я еще на вашей свадьбе хочу погулять. Но, вспомнив про Серафиму, заторопился. Пойду-ка, Митрия сменю. Совсем в своей норе заплесневеет.
А тетя Вера где? Серафима толи не заметила «репертуара» Константина, толи специально увела от «скользкой» для парня темы.
Тетя Вера? Недавно они с дядей Сережей поженились, и уехали на Север. Точного адреса не помню. И мог бы узнать, но телефона у меня нет. И только сейчас до него дошло, что он куда-то звонил перед тем, как потерял память.
Что я могу сказать? Моя благодарность ей за то, что она сделала. Но что она значит? Сегодня ровным счетом ничего. Скажу только, возможно, именно то, что было раньше, и спасло твой мозг от того, что ты сделал. Так что, будь добр, больше подобного не повторяй.
Хорошо. Обещаю. Кротко ответил Андрей.
А с этим что решили? Серафима увидела, как жмется в углу американец.
А, чего с ним решать? Константин ответил внятно и громко, что американец не мог не услышать. У него два пути: либо сдадим «Ахмату», либо станичникам. Думаю, он выберет первое, а вздумает снова бежать, Митрий свое дело знает, да и я не промахнусь, если что. А запирать его не хочу, да и негде.
И «этот» услышал и понял. Понял, или нет, конечно, Константин не знал доподлинно, Джон клятвенно заверил, и на том спасибо. Да, если подумать, так, и бежать-то ему нет ни какого резона всюду ведь, виновным могут посчитать.
Клятвенные заверения и обещания это, пожалуй, не из этой жизни. И прошло-то всего два дня.
Константин с Джоном, загруженные под завязку, возвращались с рынка, который уже на следующий день перекочевал подальше от переполненной трупами станицы, смерти смертью, а жить и выживать, все равно, надо. Вот и они. Туда свой довольно-таки богатый улов, а обратно хлеб и специи, соль заканчивается, сахар, ну, и на что деньги останутся.
Возвращаются, стало быть. Только с последнего мостка и сошли, и вдруг Ольга едва не сбивает Константина с ног. Вам Андрей навстречу не попался?
«Какое навстречу? Разве что, ветром пронесло?».
Наверное, эта мысль не только мелькнула, но и озвучилась, по ходу дела, потому что Ольга тут же набросилась на него с кулаками. Ничего смешного здесь нет. Я всего лишь на десять минуток и отлучилась. Возвращаюсь, а его на месте нет.
На каком месте?
На скамейке. Воздухом подышать его вывела.
Так, может?
Нет его в туалете, и вокруг дома обежала, и кричала нигде нет.
А где он может быть? А лоботряс где? Он за нами, было, увязался, но перед крайним мостком обратно побрел.
Не видела я его. Наверное, не дошел до дома. Где-нибудь промышляет. Скучно ему теперь без Счастливчика.
Не выдумывай лишнего. Особливо-то он и не скучает. И крикнул зычно. Вилюй? Где ты, Лоботряс?
А тот мэн что говорил?
Константин удивленно глянул на Джона, и вдруг все понял. Коня на рынке встретили. Так он и шепнул нам, что Гришку, когда сюда шел, встретил. Гришка что-то и про нас спрашивал. И правда, не он ли Андрея выкрал? А что? Вполне может быть. Так ведь и не нашли мы его в протоках.
Уж, лучше бы он этого и не говорил, Ольга так заголосила, что Константин свою ношу едва в воду не выронил.
А Алексий где?
Ушел с Дмитрием могилку посмотреть. Ответила Ольга сквозь слезы, и, как-то, тоскливо проговорила. Тоже что-то долго не возвращаются.
Так, и Лоботряс, поди-ка, с ними?
Может, и с ними. Сквозь слезы проговорила Ольга. А, может, и нет. Как они мимо меня проходили, я не видела, но лай Вилюя слышала.
Так, может, и Андрей с ними ушел?
Ты думаешь? И в Ольге затеплился огонек надежды, но тут же и угас. Нет, они уже ушли, а Андрей на скамейке сидел. А вы что-то о Крамаре говорили?
Вряд ли это? Андрея в карман так запросто не положишь. Ты рядом машину не видела? И не слышала.
А зачем машина? Ольга была настолько расстроена, что не могла толком сообразить, зачем она, действительно нужна. Андрей и не собирался никуда ехать.
Но Константин уже обшаривал чутким взглядом все возле скамейки.
Нет, следов борьбы, как бы, нет. Все на месте стоит. Ты бы сбегала к Алексию, пока мы вещи заносим. А ты откуда?
Вилюй!
Ольга уже свернула за угол, но, услышав громкое восклицание Константина, вернулась. И ее встретил, точно, Вилюй. Весь в череде и катышках репья.
Ты где был? Ольга присела перед псом, и начала, было обирать с шерсти липучки, но Вилюй вывернулся и тут же направился по тропе.
Куда это он?
Пес преданно оглянулся на Ольгу, но упорно продолжил движение.
А ну-ка, пошли, посмотрим. И, оставив на скамейке покупки, уверенно ступил на тропку.
Радость переполняла Вилюя, когда он увидел, что к нему подходят все трое.
И было, отчего. Жив ли, мертв ли, но Андрей безжизненно лежал под кустом ракиты под охраной пса.
Ну, конечно, жив. Константин услышал протяжный стоп парня, стоило только легонько нажать на руку.
Константин и сам бы легко поднял его, но Джон уже бросился ему на помощь.
Сработались, однако, Константин с Джоном, да Андрею помощи, как бы, и не потребовалось.
Не успели его разложить на траве, как он открыл глаза. А вы чего?
А ты чего? Обиженно удивился Константин. Зачем под кустом спать улегся? Или с горки скатился? Но сразу же и понял, что скатиться с горки можно только в репьях и череде, а на Андрее этого добра почти не было.
Андрей недоверчиво глянул на великана, смешно сморщил лоб, и растерянно вспомнил. За березку хотел удержаться и упал.
Поскользнулся, или запнулся?
Я и не понял. Солнце по глазам резануло. Я и зажмуриться не успел, как меня куда-то повело, влево, кажется. Я хотел за ствол березки ухватиться, но промахнулся.
Андрей, честно признаться, даже и не пытался вновь обрести равновесие, и пришел в себя, когда увяз во встречном кусте. И подняться не спешил, постепенно обретая внутреннее равновесие.
Да так и уснул. Впервые за все часы сна на этом острове безмятежно, и даже счастливо.
Ты же утонуть мог. Мало того, что Ольга никак не могла унять противную дрожь во всем своем, скажем прямо, слабом теле, так и от горьких ее слез спасения нет.
С языка Константина, конечно, готова была сорваться колкость насчет того, чему утонуть нет никакой возможности, но сдержался, и только усмехнулся. Не утонул же. Ты чего на протоке-то потерял?