найти известные ему созвездия, прежде всего, Большую медведицу.
9
Александр Коцюба Раненный Алеппо
Ему даже в какой-то момент показалось, что он её увидел, но потом
понял, что это не она, ведь южное небо, по его собственному пониманию, должно было разительно отличаться от того, что открывается
в центральной полосе России, поэтому и созвездия здесь, скорей всего, выглядят иначе. Да и, справедливости ради, не силён был Илья в астро-номии Но этот вид завораживал его. Рассматривая витиеватые кружева
ночного неба, репортёр не без тревоги думал о том, что ждёт его впереди. Чем обернётся для него эта командировка на войну?.. Самолет
тем временем сделал очередной круг над светящимся ночными огнями
городом и пошел еще на один виток.
«Видимо, лётчики боятся атаки боевиков с земли, поэтому кружат
над городом. При этом свет в салоне погасили заранее и снижаются
в абсолютной темноте, чтобы не привлекать внимания с земли», молча
рассуждал репортёр.
Примерно через полчаса таких кружений Ил-62 с российскими
журналистами на борту благополучно сел на аэродроме Хмеймим, базе
российских ВКС в Сирийской Арабской республике.
Ну, вот! «Ровно полночь», радостно произнёс Илья и, подняв-шись со своего «дивана», принялся неспешно доставать вещи с верхней
полки
Здорова, парни! зазвучало радостное приветствие откуда-то
из-за кустов, выполнявших роль забора, отделявшего взлётно-по-садочную полосу от прилегающей территории. Илья поставил свой
большой рюкзак на землю возле общей кучи вынесенных из самолета вещей и обернулся. Приглядевшись, он увидел пробиравшегося
сквозь ветки невысокого мужчину. В коротких тёмных шортах, потрё-панной майке и сланцах тот двигался спиной вперёд, прикрывая
от веток лицо рукой. Выбравшись, наконец, на открытое место, мужчина повернулся лицом к прилетевшим журналистам и остановился
практически под самым фонарём, который освещал один из квадра-тов взлётно-посадочной полосы. Это был Алексей корреспондент
того же телеканала, на котором работал Илья. Собственно говоря, Илью прислали в Сирию на смену его коллеги, потому что Алексей
уже отработал положенные ему два месяца командировки и должен
был возвращаться домой.
Здорова, Витя! с распростёртыми руками уверенно зашагал
Алексей в сторону оператора. С минуту они крепко обнимались, похло-10
Александр Коцюба Раненный Алеппо
пывая друг друга по плечам. А потом, отойдя в сторонку, о чем-то тихо
заговорили. Илья понял, что лишний в этом разговоре, поэтому не стал
встревать в дружескую беседу.
Вместе со звукорежиссером Геннадием они еще раз проверили
и пересчитали все вещи их съёмочной группы. На улице было жарко.
Даже глубокой ночью температура явно достигала тридцатиградус-ной отметки. Лёгкий и необычайно тёплый ветерок приятно гладил
по рукам и лицам вновь прибывших командировочных. Илье очень
нравился такой температурный режим, он всегда обожал южный кли-мат, и едва оказавшись на юге, старался дышать как можно глубже, с наслаждением впитывая аромат цветущих деревьев. В какой-то
момент он уловил привкус морского бриза. Море было совсем рядом
отсюда, в полукилометре, но Илья не видел и не слышал шум морского
прибоя. В предыдущих поездках в Латакию ему не разрешали покидать
пределы аэропорта, поэтому сейчас он с нетерпением ждал, когда их
все-таки посадят на специальный автобус и отвезут в гостиницу, как
было запланировано
Пока прибывшие разгружали вещи и складывали их в одном месте, к самолёту стали подходить «дембеля». Так, руководствуясь военной традицией, называли корреспондентов, которые уже отработали
положенный срок командировки и ждали отправки домой в Россию.
Братания и дружеские объятия охватили уже всю журналистскую
компанию. Илья тоже с кем-то обнимался, с кем-то обсуждал текущие
новости. Смена журналистских ПУЛов со стороны вообще походила
на какое-то очень шумное и весёлое действие: все громко кричали, смеялись, и все время обнимались, словно закадычные друзья после
долгой разлуки.
Илюха, привет! протянул руку Алексей. Илья подошел к нему
вплотную и крепко пожал руку в ответ. Я и не знал, что тебя мне
на смену отправят, улыбался Алексей.
Мне и самому только пару дней назад сказали, что я еду сюда,
словно извиняясь, ответил Илья. Сказали, что я лечу с Витей твою
группу менять.
Да я в курсе, парировал Алексей. Я вообще-то планировал еще
на месяц задержаться, но видишь, как всё получилось, его интонация
выдавала обиду
Значит, я поработаю вместо тебя, заключил Илья.
11
Александр Коцюба Раненный Алеппо
Да-а-а Вам сейчас несладко придётся, многозначительно продолжил Алексей. Я слышал, вас в Алеппо будут перебрасывать. Там
сейчас все самые интересные события происходят.
И что? насторожился Илья.
То, что боевики там кругом. Город в осаде, отводя взгляд, заключил Алексей. В этот момент его окликнул кто-то из новой команды, и опытный репортёр поспешил в объятия приветливого друга
Значит, пойдём в самое логово зверья, едва слышно пробубнил
Илья, взвалил на плечи свой тяжелый рюкзак и направился в сторону
подошедшего автобуса. Несколькими минутами позже все прибывшие
журналисты разложили свои вещи по салону так, что сами едва умести-лись на нескольких свободных сидениях военного ПАЗика.
На «взлётке» тем временем сбивались в большую кучу все «дембеля». Крича и улюлюкая, они позировали для финального фото
на память о пребывании в Сирии. После очередного щелчка камерой
телефона от группы фотографировавшихся отошел оператор НТВ
и подошёл к автобусу с отъезжающей сменой.
Парни! громко крикнул он в открытые двери ПАЗика. Аккуратней там! И помните это не наша война, нужно вернуться оттуда
живыми!!!
В этот момент двери закрылись, и водитель, сирийский солдат, с характерным скрежетом включил первую передачу, после секундной
задержки автобус тронулся с места.
Преодолев несколько КПП и проехав змейкой сквозь защитные
блоки, водитель расслабился и включил какую-то арабскую песню.
Журналисты ехали молча, словно вслушиваясь в эти бесхитростные
напевы про какую-то хабиби, которая, как можно было предположить, очень любила какого-то хабипти Под однообразную мелодию
автобус с репортёрской братией добрался до Латакии, и проехав
по ночному городу, прибыл в конечную точку маршрута к гостинице
«Афамия».
Жара, горячее море и безделье Двое суток прошло с того
момента, как новый журналистский ПУЛ заселился в пятизвездочный
отель. Утром все вальяжно выходили из своих номеров и встречались
в большом зале ресторана на завтраке. Еда была однообразной и скуд-ной: много солёных и горьких оливок, такого же сыра. Только варёные
яйца или омлет, сдобренный свежими помидорами и огурцами, радо-12
Александр Коцюба Раненный Алеппо
вали проснувшихся журналистов. Из фруктов были только яблоки. Чай
в пакетиках и кофе непонятно из чего. Такой завтрак входил в условия
проживания в гостинице, за остальное нужно было платить, поэтому
все на завтраке старались быть. Потом все вновь расползались по своим
делам.
Естественно, как это всегда бывает, стали формироваться команды
по интересам. Здесь же, за завтраком, обсуждались планы на предстоящий день. После чего одни шли на пляж, окунуться, прежде чем
солнце достигнет зенита и начнёт сжигать всё и вся, другие разбреда-лись по номерам, в которых сутки напролёт молотили кондиционеры, поддерживая комфортные плюс двадцать двадцать пять. Подкрепившись омлетом и перекинувшись парой фраз с коллегами, Илья забрал
из номера дорожную сумку, в которую заранее положил все документы
и деньги и отправился на пляж. На нем еще никого не было. Вся территория пляжа была заставлена огромными зонтами, отбрасывающими
спасительные тени, и многочисленными плетёными лежаками для
отдыхающих. Репортёр подошел к самому «козырному» зонту, установленному ближе всех к морю, бросил вещи с одеждой на лежак и быстро
забежал в море. Невероятно тёплая, словно разогретая на гигантской
конфорке, соленая вода не радовала прохладой привыкшего к купаниям
в северных широтах Илью. Второй день он погружался в это парное
молоко и в очередной раз с досадой констатировал, что слишком тёплое
море не есть хорошо. После десятиминутного заплыва до волнореза
и обратно Илья вышел на берег.
К нему подошёл очень загорелый мужчина в спортивных трусах
и по-арабски стал что-то объяснять. При этом он активно размахивал
руками.
Что хочешь, чудо ты арабское? поинтересовался Илья. Я тебя
не понимаю! Ай нот андэстенд, вороша в памяти свои скудные знания английского языка, сформулировал он. О верном произношении
в тот момент и речи не могло идти. Английского Илья не знал. И весь
его словарный запас состоял лишь из нескольких фраз и выражений, которые он запомнил еще в школе, плюс некоторые словосочета-ния на арабском языке, которые Илья впитал в себя, когда отдыхал
в Египте, в Эмиратах и в Турции. Но этими «бонусами» он старался
не козырять. Боялся, что они будут не совсем уместными, а проще
говоря, окажутся примитивными ругательствами. В общем, диалог
13
Александр Коцюба Раненный Алеппо
с загорелым мужиком в майке явно не задался. Тот громко о чем-то
говорил, показывая всё время на табличку с числом шесть, прикре-пленную к деревянной ножке зонта. А Илья лишь разводил руками
в ответ, произнося при этом разные английские слова, значения которых он и сам-то с трудом понимал. Чаще всего из его уст вылетали: андэстэнд, май нэйм, а еще:
Да пошёл ты! Я же тебе русским языком объясняю, не понимаю я тебя, чудо ты нерусское, уже улыбаясь, продолжал «общение»
репортёр. Ладно, чудик, пойду в номер, надоел ты мне подытожил
он, забрал свои вещи и направился в сторону отеля.
К этому времени на пляже стали собираться отдыхающие.
В основном это были большие компании из местных. Сразу видно, что все они люди небедные и без всяких ограничений в поседении, свойственных жителям Востока. Женщины, «от мала до велика», в бикини, мужчины спокойно сидят рядом. Единственное, что сразу
выдавало в них восточную натуру, кальян. Курят все, причём постоянно. Среди вырывающихся клубов дыма проворно снуют подростки
с жестяными чашами на длинных подвесах-ручках, в которых тлеют
раскаленные угли для кальяна. Подбегая к одной компании, потом
к другой, молодые люди ловко хватают длинную курительную трубку, суют ее в рот, затем быстро бросают в свою чашу старый уголь, меняя
его на только что принесённый. В тот же миг парни глубоко затягива-ются, выпуская густые клубы дыма. Несколько мощных затяжек, и вот
он в спешке передаёт трубку кому-то из отдыхающих и бежит к другим. И так весь день
Блин, что за народ? уходя с пляжа, бурчал себе под нос Илья,
в стране война, террористы людям головы режут в каких-то двадцати
километрах отсюда, а тут пируют Причем, здоровые мужики сидят.
Шли бы Родину защищать, семьи свои, в конце концов.
Илья, ты чего бубнишь? окликнул его Виктор. Он направлялся
к морю с полотенцем на плече.
Да, ну их, вояки хреновы! отмахнулся репортёр.
А-а Ты про «пир во время чумы»? заулыбался оператор.
Так это здесь в порядке вещей: одни воюют, другие пируют жизнь!
Ты лучше скажи, как тебе водичка?
Да, каша сплошная, остановился Илья, еще и грязь кругом, вообще за собой не убирают. Пляж, действительно, был очень грязным, 14
Александр Коцюба Раненный Алеппо
кругом банки от пепси или спрайта, в море какие-то пакеты, остатки
еды и фруктов. Купаться в такой тёплой сливной канаве не доставляло
никакого удовольствия.
Тут еще этот араб докопался, продолжал жаловаться Илья,
орёт что-то, руками машет: уходи, типа, место занято.
Виктор посмотрел в сторону зонта с табличкой шесть:
А-а, ты там сидел что ли?
Да, удивленно ответил Илья.
Ты это зря. Это место забронировано компанией очень богатого
человека. Не знаю точно, кто он, но говорят, очень высокопоставлен-ный здесь товарищ.
Блин, я-то, откуда мог знать, что здесь элита куражится?
Да, ладно, забей! кладя руку на плечо Ильи, весело заключил
оператор. Пойдешь ещё купаться?
Нет, я в номер, телек гляну. Здесь «Россию» показывают, надо
новости посмотреть, ответил Илья.
Ну, как хочешь А вечером поедешь с нами в город? вновь
спросил Витя.
Поеду, куда ж я без вас-то, весело заключил репортер и направился к входу.
Кстати, чуть громче окликнул оператор, обращаясь к отошед-шему на несколько шагов коллеге, ты в курсе, что завтра рано утром
нас везут в Алеппо?
Теперь в курсе, ответил Илья, и слава Богу, хоть поработаем.
Он медленно зашел в здание гостиницы, поднялся к себе в номер, сел на кровать и с облегчением выдохнул: «Поедем, посмотрим на чертей бородатых».
Значит, слушайте сюда!.. С этого дня я для вас ум, честь и совесть
нашей эпохи! громко, выделяя каждое слово, командовал толстый
полковник, стоя на ступени при входе в военный ПАЗик. В салоне
сидели восемь журналистов, которым «посчастливилось» отправиться
в Алеппо. Из соображений безопасности, военные решили переправить
в осаждённый боевиками город, только по корреспонденту от каждого
телеканала пятерых человек и троих операторов. Условия работы
в ПУЛе, по мнению офицеров, подразумевали умения операторов снимать общий видеоряд происходящих событий и послед передавать эти
картинки на все российские федеральные телеканалы. Все возмущения
15
Александр Коцюба Раненный Алеппо
и пожелания, высказанные репортёрами накануне отъезда, военные так
и не приняли.
У меня приказ! оправдывался перед погрузкой в автобус капитан Семён, огласивший список «участников экспедиции», едут только
пять корров и три оператора: Виктор, Вадик и Никита.
А как же стендапы? интересовался корреспондент, оператор
которого не вошел в число «избранных».
Ответы на все вопросы у товарища полковника. Я лишь должен
доставить восемь человек, согласно списку, из гостиницы на аэродром
Хмеймим!
Автобус с журналистами стоял возле взлётно-посадочной полосы
с открытыми дверями и окнами, а из него на всю округу разносился
громкий и грубый доклад полковника. Он, как мог, ставил журналистам
задачу и объяснял принципы работы на ближайшее время. Причем
делал это в лучших традициях армейской школы, как учили на коман-дирских курсах общевойсковых училищ: чётко, максимально громко, и конечно же, с грубыми интонациями в голосе. Военные до сих пор
считают, что так задача лучше усваивается в подсознании человека.
В общем, полковник ревел так, словно перед ним сборище новобран-цев. Но так как в числе отбывающих репортеров были мужчины разного
возраста, большинство из которых служили в армии, то его ор можно
было списать на общение с «партизанами». Сразу было понятно, что
умудрённый опытом старший офицер не раз сталкивался, и, скорее
всего, командовал отрядами отслуживших когда-то мужиков, которых
военкоматы отправляют на военные сборы. Публика на таких манёврах, как известно, «та ещё», и управлять ею нужно соответственно. Видимо, поэтому полковник хмурил брови, стараясь придать выражению своего лица максимально грозный вид, и каждое произнесённое им слово
звенело, как пуля. При этом действии по всей его наголо бритой голове
волнами перекатывались громадные морщины, а маленькие уши под-прыгивали, словно серфингисты, погрузившиеся в пучину морскую.