Я сам не знал, почему сорвался на нее. Возможно, из зависти к теплому дому и сытому детству. Так или иначе, после ее слов мне стало паршиво: превращаться в копию чьего-то отца я точно не хотел.
Извините. Я устало потер переносицу. Сегодня я сам не свой.
Вы хотя бы настоящий, спокойно сказала мисс Миллз. Не строите из себя черт знает кого, пытаясь забраться под мою юбку.
Поверьте, ваша юбка меня совершенно не интересует. Я позволил себе слабую улыбку. Если вы не хотите выходить замуж, боритесь за свою свободу.
Вы не искренны. Она вздохнула. Не верите в то, что говорите.
Хотите, чтобы я был с вами честен? Я подошел к ней и взглянул в глаза. Со мной происходило много скверных вещей, но я всегда был рад, что не родился женщиной.
Она могла вспылить, осыпать меня бранью и фурией сбежать вниз по лестнице. Но мисс Миллз поняла, что я имел в виду, серьезно посмотрела на меня и кивнула, сжав зубы.
Скитаясь по улицам, я видел, что происходит с беспризорными девицами. Многие становились шлюхами, некоторых просто похищали, других насиловали прямо в подворотнях. Несколько раз потные руки пытались добраться даже до меня, но я, хоть и выглядел изнеженным женоподобным ребенком, был мальчишкой, выросшим в Сливене. Я умел драться, умел постоять за себя, меня никогда не учили быть кротким и покорным. А их учили. Бедные девушки даже не думали, что могут попытаться отстоять свою честь. Матери секли их розгами, вдалбливая в голову простые правила женской жизни: не перечь сильным, будь хорошей девочкой. Если матерей не было, этим занимались монахини в приютах.
Моя мать была из их породы кротость, добродетель, смирение. И что с ней стало?
Сейчас, стоя перед юной наследницей Миллзов, я хотел схватить ее за плечи, встряхнуть и крикнуть: «Будь плохой! О Господи, будь плохой!»
Мне кажется, Всевышний прислал вас в ответ на мои молитвы, сказала она.
Вряд ли. Я засунул руки в карманы и отошел от нее. С ним я дел не имею.
Вы атеист?
Я верю в то, что видел собственными глазами.
Мне нравится ваш подход. Не хотите уйти отсюда, Арчи?
«Больше всего на свете», хотел сказать я, но промолчал, вглядываясь в ее серые глаза.
Я понимал: прямо сейчас Дебора Миллз готовится влюбиться в молодого лондонского букиниста Арчи Аддамса. Он достаточно богат, образован, и его единственный минус в том, что его не существует. Этот образ лишь выдумка, он создан мной три года назад, как до этого был создан Кристоф Дюваль, а еще раньше Отто Рейнхарт. Я покину Англию, и Арчи Аддамс исчезнет, как исчезли его предшественники. На его месте появится какой-нибудь отпрыск итальянской фамилии или кто-то еще, неважно, важно лишь то, что разбивать женские сердца я не люблю.
Боюсь, что ваши родители начал было я, но мисс Миллз не дала мне договорить.
Тогда приезжайте завтра. Давайте встретимся на Хайгейтском кладбище, вечером, когда зажгутся фонари.
Я не хожу на свидания, упрямо ответил я.
Вы несвободны? девушка прищурилась.
Если свободен, вы собираетесь исправить это недоразумение?
Черт меня возьми. Ну кто, кто тянул меня за язык? Теперь разговор стал похож на флирт, а я вовсе не собирался продолжать общение с этой юной леди.
Давайте просто встретимся и проведем вечер в приятной компании друг друга. Мисс Миллз тряхнула волосами. Одна встреча ведь ни к чему нас не обяжет?
Не обяжет, согласился я.
Вот и славно. Мисс Миллз дерзко ухмыльнулась. До встречи, мистер Аддамс.
Я нашел уборную, плеснул в лицо холодной воды из-под крана и уставился на свое отражение. Хотелось схватить этого негодяя за грудки, встряхнуть, спросить, какого черта он творит. Одно дело завести отношения, ухаживать за кем-то, чтобы образ Арчи стал достовернее. Совсем другое общаться с девицей на выданье, которую любящие родители пытаются сбагрить тому, кто больше предложит. А если поползут слухи? Если меня заставят жениться на ней? Жениться никак нельзя, с моей работой брак противопоказан. Дела мои в Англии еще не закончены, так что исчезнуть я тоже не могу. С другой стороны, я слишком драматизирую. Одна встреча, во время которой Дебора Миллз поймет, что ошиблась во мне, что может быть проще? Достаточно вести себя как Вильям.
Мой друг поджидал меня у лестницы и, когда я спустился, наклонился ко мне и прошипел:
В следующий раз я возьму с собой Артура: он страшен, как тысяча чертей и точно не уведет у меня невесту.
Прости, почти жалобно пробормотал я, но жениться я все равно не собираюсь.
Это не имеет значения. Как только ты ушел, девчонка скисла и даже не смотрела в мою сторону. Вильям вздохнул. Пойдем отсюда.
Вот так просто? Не попрощавшись? Это дурной тон.
Я сказал Миллзам, что меня ждет неотложная операция, отмахнулся приятель. Пойдем уже, нужно поймать кеб.
Мне ничего не оставалось, как застегнуть пиджак, извиниться перед дворецким и выйти из дома Миллзов в лондонскую ночь.
Глава 3
Утром следующего дня я спустился в столовую и выглядел, должно быть, настолько плохо, что экономка не смогла сдержать удивленного возгласа. Махнув рукой, я потребовал кофе и тяжело опустился на стул. Голова напоминала колокол, в который беспрестанно кто-то бил. Всему виной чертовка мисс Миллз и мое неуемное желание всем нравиться. Может, этой чертой характера я обязан работе, не знаю, но факт, как говорится, налицо сегодня я должен явиться к воротам Хайгейтского кладбища и объясниться с едва знакомой юной леди.
Который час? спросил я, залпом выпив половину чашки горячего кофе.
Скоро полдень, ответила миссис Стюард.
Я еще и проспал.
Нужно позвонить виконту Барлоу и предупредить его, что я опоздаю на встречу.
Экономка коротко кивнула и вышла, оставив меня наедине с головной болью и скверными предчувствиями. Грядущая встреча с единственным настоящим другом меня приободрила, но не настолько, чтобы тяжелые мысли совсем отступили. Тост я ел с мрачной решимостью, глядя прямо перед собой и рискуя распугать прислугу одним своим видом.
Виконт Барлоу просит передать, что будет ждать вас у церкви Святого Якова, сказала миссис Стюард, прерывая мою тоскливую трапезу.
Спасибо. Можете быть свободны.
Покидая Лондон, я буду скучать только по Теодору Барлоу. Нас свел случай, а развести не смогли ни обстоятельства, ни моя работа, ни его знатное происхождение. Отец Тео, впрочем, никогда не пытался препятствовать нашему общению виконт обладает добрым нравом и поистине безграничным терпением.
Стоя перед гардеробом, я вдруг понял, что вчерашний образ мисс Миллз крепко засел в памяти. В шкафу удалось найти и подходящую рубашку, и темные узкие брюки, и простого кроя пиджак к ним. Наряд получился, прямо скажем, неофициальный, но и собирался я не на смотрины к невесте, а на встречу с другом, который радовался каждой моей выходке словно ребенок.
Водитель кеба странно на меня косился, но ничего не сказал. За молчаливое смирение я заплатил ему немного больше, чем он запросил за поездку, пожелал на прощание хорошего дня и только потом выбрался из салона.
Теодор всегда назначал мне встречи в самых неожиданных местах. Иногда казалось, что таким образом он пытается показать мне все самые красивые уголки Лондона, чтобы я влюбился в этот город и не смог его покинуть. Жаль, что это было неизбежно.
Церковь Святого Якова снаружи выглядела скромно: стены из красного кирпича отделаны портлендским камнем, небольшую башню венчает шпиль с часами, которые как раз отбили час дня. Мой друг стоял у ворот, ветер трепал его рыжие волосы, а он будто не замечал этого смотрел куда-то вверх, в небо, мечтательный и одухотворенный, как всегда. Я сам не заметил, как на лице моем расцвела широкая улыбка.
Тео! Я махнул ему рукой, привлекая внимание.
Арчи! улыбка озарила и его лицо, сделав еще более юным. Как же я рад тебя видеть!
Теодор порывисто обнял меня, а я, счастливый дурак, ответил тем же. Спустя мгновение мы, смущенные, отстранились друг от друга.
Как твоя поездка? рука Теодора легла на мое плечо.
Прекрасно, ответил я. А как твоя нога? Все еще болит?
Доктор говорит, что хромота со мной надолго, беспечно откликнулся он. Ну, зато это освободит меня от игры в поло.
Как же ты ненавидишь спорт, если даже несчастный случай кажется тебе благом?
Очень, очень сильно. Теодор придирчиво осмотрел меня. Хорошо выглядишь. Очень смело.
Не льсти мне, весь образ нагло украден у одной милой мисс, честно признался я.
Милой мисс? Теодор хитро прищурился. Расскажешь об этом приключении под сводом церкви или предпочтешь прогулку?
Твоя нога
Брось, это всего лишь хромота, не нужно делать из меня инвалида. По лицу вижу, что в церковь идти тебе совсем не хочется, дружище. Я и забыл, что ты ярый атеист.
Я не атеист, просто для того, чтобы я поверил во что-то, нужно немного больше фактов, чем старая книга, которая
Кстати, о книгах! Мой друг с ловкостью факира вытащил из портфеля небольшой томик и торжественно протянул мне.
Что это?
Шелли, ответил Теодор. Я недавно закончил и остался под впечатлением. Думаю, твоей мрачной душонке эта история придется по вкусу.
«Современный Прометей», прочитал я. О чем она?
Разве букинист не должен радоваться, получая в подарок книгу? Слишком много вопросов, mon chéri[3].
Продавать книги и любить книги это не одно и то же. Я все же принял подарок и, покрутив в руках, вздохнул. Мистика?
Почти, уклончиво ответил Теодор. А теперь подставь мне руку, друг, и пойдем прогуляемся по Пикадилли.
Он взял меня под локоть, и мы медленно пошли вперед, стараясь держаться ближе к зданиям, чтобы не мешать спешащим людям. Не многие в Лондоне могут позволить себе неспешную прогулку в разгар рабочего дня только виконты и такие бездельники, как я. Хромал Теодор сильнее, чем я думал. Незадолго до моей отлучки в Марракеш он упал с лошади и повредил ногу. По телефону утверждал, что ничего серьезного не случилось, но теперь я видел, что мой друг сильно преуменьшал серьезность травмы.
Как долго ты будешь молчать? спросил Теодор. Расскажи мне о своей поездке, а еще лучше о девушке, которая имеет смелость так одеваться.
Мисс Дебора Миллз, коротко ответил я. Слышал о ней?
О ее родителях. Теодор кивнул и притворно ужаснулся: Когда ты успел с ней познакомиться? Неужели мой друг-затворник вышел в свет?
Ты меня переоцениваешь. Если бы не Вильям, ноги бы моей не было в их доме.
Вильям сам хочет жениться на наследнице с пустым кошельком или тебя подбивал на этот шаг? уточнил Теодор.
Хотел сам, но
Но ты увел девчонку у него из-под носа?
Никого я не уводил.
Бедный Вильям, неужели он не видит, кем мы кажемся на твоем фоне? Теодор покачал головой.
Ты преувеличиваешь.
Я преуменьшаю! Взгляни на себя, глупец, и устыдись своего пренебрежения к собственной красоте. Будь я художником
О, прекрати! Я попытался зажать его рот ладонью, но Тео извернулся и продолжил голосить:
На твоем фоне отпрыски самых знатных домов выглядят как безродные псы! Я не удивлюсь, узнав, что твои родители были беглыми детьми какой-нибудь королевской семьи!
Ты нарочно позоришь меня? Я потащил его вперед.
Как комплименты могут кого-то позорить? Меня иногда поражает твоя неспособность поверить в то, что ты невероятно хорош собой. Я бы даже сказал, мистически.
Книгам плевать, как я выгляжу.
Она об этом.
Что? не понял я.
Книга, которую я тебе дал. Она о том, что внешность человека отвлекает нас от правды о нем.
По спине побежали мурашки, но я все же сумел выдавить из себя улыбку. Знал бы Теодор, как глубоко в меня вонзились его слова! Весь образ Арчи Аддамса создан для того, чтобы отвлекать людей от моего неприглядного содержания.
Или рассказывай о мисс Миллз, или я продолжу петь оды твоему лицу! пригрозил Теодор.
Она оказалась совсем не такой, какой мне представлялась, признался я.
Чтобы тебя удивить, нужно быть или древним фолиантом, или человеком с необычными взглядами на жизнь. Сомневаюсь, что под ее юбками шелестели страницы, так что Ай!
Я пихнул его локтем в бок.
Прости, я просто ревную, вздохнул Теодор. Мы и так видимся слишком редко, а если у тебя появится женщина
Не появится, твердо сказал я. В моих планах нет ни скорой женитьбы, ни интрижки с мисс Миллз. Но я не смог донести до нее эту мысль и теперь чувствую себя виноватым.
Подарил ей надежду на большее? рыжие брови Теодора сочувственно изогнулись. Коварный похититель девичьих сердец.
Ты снова смеешься надо мной?
Прости. Скажу лишь одно: если ты и впрямь не собираешься проводить с ней время, оборви все жестко и уверенно. И ни в коем случае не целуй ее, Арчи.
Я вовсе не
Плоть слаба, mon chéri. Давай присядем, проклятое бедро пылает, будто я стою одной ногой в аду.
Мы вошли в Грин-парк и быстро нашли пустую скамью. Я усадил Теодора, достал из его портфеля пачку сигарет и протянул ему. Мой друг одарил меня широкой улыбкой.
Какая забота. Он прикурил и выдохнул дым. Эта привычка убьет меня однажды.
Все мы умрем, кто-то раньше, кто-то позже. Я пожал плечами.
Чем безразличнее ты относишься к жизни, тем сильнее держишься за нее, оказавшись перед уродливым ликом неминуемой смерти. Теодор откинулся на деревянную спинку.
Ты поумнел, пока я отсутствовал.
Я ужасно скучал по тебе и топил свои печали в книгах, сообщил он. Не хочешь приехать в наш загородный дом? Мы проведем там все лето.
Через три дня я уезжаю.
Снова? удивился Теодор. Не слишком ли ты востребован для букиниста?
Если я начну меньше зарабатывать, твой отец сочтет меня неподобающей компанией и запретит нам общаться, отшутился я.
Отцу ты нравишься. После вашей первой встречи он сказал, что ты выглядишь как благонадежный юноша.
Польщен. Слышать такое из уст виконта великая честь.
Я говорю тебе об этом постоянно, и ты ни разу не сказал, что это честь для тебя!
Потому что ты не настоящий виконт, так, виконтик.
А ты лорденыш.
Мы стоим друг друга, Теодор.
Какое-то время мы молчали, наслаждаясь свободным днем и этой теплой встречей. Я исподволь рассматривал друга и жалел, что не могу поделиться с ним своей тайной.
Одиночество мучительно, а особенно остро оно ощущается в компании людей, от которых ты вынужден что-то скрывать. Теодор младше меня на полтора года, но ему нравится делать вид, будто он мой старший брат. Поначалу его забота казалась мне насмешкой, но потом я понял, что он такой от природы и в его опеке нет ничего унизительного.
Нас познакомил Вильям. То был январь, мороз загнал нас в средней руки паб, где подавали славный эль. Мы пили, болтали и строили планы на будущее, когда пришел Теодор. И как только я увидел его золотистые глаза, моя душа распахнулась ему навстречу. Взгляд, которым он одарил меня, был похож на материнские объятия. Я сам не понял, как расплылся в глупой улыбке, как придвинулся к нему, инстинктивно пытаясь согреть. Тогда Теодор обнял меня за плечи и расхохотался, пораженный моим участием, а я всего лишь тянулся к свету, который он источал.
Мне до сих пор было тяжело врать ему, когда я уезжал. Казалось, Тео видит меня насквозь, но молчит, потому что слишком хорошо воспитан. Несколько раз я порывался рассказать ему правду, хотя бы часть правды, но меня останавливал страх перед Карателями Ордена. Я дорожу своей жизнью, а мысль о том, что из-за меня пострадает Теодор, и вовсе невыносима.
И надолго ты уезжаешь? спросил Теодор.
На этот раз, возможно, надолго, кивнул я.
Порой мне кажется, что ты работаешь под прикрытием. Он улыбнулся, а я вцепился в скамью так, что побелели пальцы.